«В сто раз грозней оригинал!» «Лента.ру» о фурии российской революции Розалии Землячке

Крым, Гражданская война, Россия-которую-мы-потеряли, поиски русской идеи — все это в изобилии есть в вышедшем недавно фильме Никиты Михалкова «Солнечный удар». Оставляя в стороне дискуссию о достоинствах и недостатках картины, обратим внимание, что среди прочих персонажей на экране появляются две известные исторические фигуры времен Гражданской войны в России — Розалия Землячка и Бела Кун. Советская пропаганда представляла их в образе пламенных революционеров, в среде русской эмиграции их имена были синонимами красного террора в самом его ужасающем виде.

О Розалии Самуиловне Залкинд, в первом замужестве Берлин, во втором — Самойловой, с 1917 года принявшей партийную кличку Землячка в качестве фамилии, и пойдет разговор. Когда в ноябре 1920 года войска красного Южного фронта вошли в Крым, члену Крымского ревкома тов. Землячке шел сорок пятый год. Актрисе Мириам Сехон, сыгравшей ее в михалковском фильме — 31. Впрочем, о разнице в возрасте известно лишь специалистам. А сам образ «красной фурии» в картине весьма убедителен. «Играть Розу Землячку — мне не могло повезти больше!» — пишет Мириам в своем аккаунте Facebook. — Везение? Пожалуй».

«...серая дама в сером платье, волосы с проседью и кислая мина на лице, впрочем, не столько кислая, сколько сердитая. Необычная учительница, поверх платья черная кожаная куртка, волосы подстрижены, и на ногах хромовые офицерские сапоги. ...Изящным движением дама вскидывает лорнет в черепаховой оправе… лорнет на тонком черном шнурке». Так описывал ее автор романов и повестей о майоре Пронине Лев Овалов, встречавшийся с Землячкой в годы Гражданской войны. На страницах его «Январских ночей» от этой «учительницы французского» сквозит ледяным ужасом. Удивительно, но Землячка не удостоилась «персонального» томика в серии ЖЗЛ — только повесть Овалова в официозной политиздатовской серии «Пламенные революционеры».

Биография — вполне обычная для революционерки. Родилась в 1876 году в Киеве, в семье купца первой гильдии Самуила Марковича Залкинда, окончила Киевскую женскую гимназию. Отправилась во Францию, где обучалась на медицинском факультете Лионского университета. В семнадцать заинтересовалась левыми идеями, в двадцать вступила в РСДРП, в двадцать семь — член ЦК партии. Участие в революции 1905 года, аресты, эмиграция. На каторге, кстати, не была. В 1917-м возвращается в Россию и полностью погружается в партийную работу.

Фанатично преданная делу революции, она обожествляла Ленина. В 1924 году, когда обсуждался вопрос о предоставлении иностранным журналистам съемок с похорон вождя мирового пролетариата, она отчеканила: «Не давайте святыни псам, и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими». Да, Розалия Землячка цитировала Нагорную проповедь.

Тем более удивительно, что в начале 1918 года она встает в жесткую оппозицию к Ленину, категорически протестуя против заключения мира с Германией и настаивая на войне до победного конца. С тем, чтобы превратить войну империалистическую в войну гражданскую не только в пределах бывшей Российской империи, а по всему миру. По сути, критикует Ленина за то, что он недостаточно Ленин. Однако после подписания мирного договора в Бресте Землячка принимает его сторону и больше со святыней не спорит.

Деятельность Землячки осенью 1920 года, казалось бы, хорошо известна — о красном терроре в Крыму упоминают практически все, кто обращается к истории Гражданской войны. Этот эпизод считается бессмысленным, чудовищным, противоречащим всем законам войны преступлением —уничтожение людей, прекративших сопротивление и смирившихся с поражением. Однако все далеко не так просто.

Книга Сергея Мельгунова «Красный террор в России», откуда по большей части черпаются сведения об ужасах происходившего в Крыму, во многом основана на слухах, а не на документально подтвержденной информации. В частности, Мельгунов использовал в качестве источника письмо Ивана Шмелева, отправленное им осенью 1923 года из Парижа адвокату убийцы советского дипломата Воровского, бывшего офицера-дроздовца Морица Конради.

«По словам доктора, заключенного с моим сыном в Феодосии, в подвале Чеки и потом выпущенного, служившего у большевиков и бежавшего заграницу, за время террора за 2-3 месяца, конец 1920 года и начало 1921 года в городах Крыма: Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии, Алупке, Алуште, Судаке, Старом Крыму и проч. местах, было убито без суда и следствия, до ста двадцати тысяч человек — мужчин и женщин, от стариков до детей. Сведения эти собраны по материалам бывших союзов врачей Крыма», — пишет Шмелев. Именно эти цифры кочуют из публикации в публикацию, не подвергаясь критическому анализу.

Российский историк белого движения Сергей Волков считает, что советские источники, сообщающие о 52 000 казненных, близки к истине. Именно столько чинов Вооруженных сил Юга России не смогли или не захотели эвакуироваться и были отнесены к категориям, подлежащим уничтожению. Это были все без исключения офицеры и военные чиновники, а также все участники так называемых «цветных» частей — корниловцы, марковцы, дроздовцы и алексеевцы. Кстати, сюжет с затоплением белых офицеров на баржах тоже происходит из работы Мельгунова и точно так же основан на слухах.

Удивительно, но среди организаторов террора в Крыму Шмелев Землячку не называет. А вот Бела Куна — да, упоминает. И Овалов, обходя молчанием осень 1920-го, пишет, что Розалия Самуиловна занималась восстановлением крымских виноградников и превращением императорских и великокняжеских дворцов в пансионаты и дома отдыха. Может, и не было ничего? Может, ее просто оклеветали? Ведь никто не называет полярника Ивана Папанина кровавым убийцей, а ведь он был по рекомендации Землячки назначен в ноябре 1920 года комендантом Крымской ЧК и как раз через его руки проходили дела русских офицеров. Сложно сказать.

Не попав под каток репрессий и умерев своей смертью после Великой Отечественной войны, Розалия Землячка остается одной из самых малоизученных фигур российской революции. Можно сказать с уверенностью: первая женщина — кавалер ордена Красного Знамени вызывала ужас у современников. И боялись ее, пожалуй, больше, чем того же Феликса Дзержинского.

Не грех и процитировать по этому поводу Демьяна Бедного:
«От канцелярщины и спячки
Чтоб оградить себя вполне,
Портрет товарища Землячки
Повесь, приятель, на стене!

Бродя потом по кабинету,
Молись, что ты пока узнал
Землячку только на портрете,
В сто раз грозней оригинал!»