Ситуация на Ближнем Востоке ухудшается. Правительства Ирака и Сирии под натиском «Исламского государства» продолжают терять территории, в Египте на Синайском полуострове и в зоне израильско-палестинского конфликта сохраняется напряженность. Бывший военный разведчик, востоковед, профессор университета «Бар Илан» Мордехай Кейдар поделился с «Лентой.ру» своим видением причин ближневосточных конфликтов и предложил способы их решения.
«Лента.ру»: Ближний Восток на протяжении многих десятилетий был беспокойным, но достаточно предсказуемым регионом. Что привело к гражданским войнам и хаосу, падению государств, уничтожению экономик, случившимся в последние несколько лет?
Мордехай Кейдар: Чтобы понять, что происходит на Ближнем Востоке, необходимо начинать не с политики и экономики, а с социологии и антропологии. Политические события и экономическое развитие здесь — лишь следствие социального устройства общества. На Западе люди думают, что деньги, инвестиции и развитие экономики ведут к стабильности. Это не так. Сперва надо разобраться в том, что происходит в местном обществе.
И что же происходит в ближневосточных обществах и государствах?
Границы на Ближнем Востоке и в Северной Африке были проведены колониалистами — британцами, французами, итальянцами и испанцами. В итоге возникли государства, которые можно отнести к несостоявшимся — «failed states». Социальная структура в этих странах — мозаика из национальных, религиозных, конфессиональных, племенных и клановых групп. К таким государствам я отношу Ирак, Сирию, Йемен, Судан, Ливию, Алжир, в определенной степени — Иорданию и Марокко. Их внутренняя структура разрозненна: это собранные вместе самые разные племенные, этнические и религиозные группы, а у власти находится очень узкий круг людей.
Мордехай Кейдар
В Сирии это алавиты (одно из направлений в шиитском исламе — прим. «Ленты.ру»). В Ираке при Саддаме Хусейне страной правило суннитское племя дулайми (крупнейшее арабское племя, проживающее на Евфрате южнее Багдада; во времена правления Саддама формировало до 20 процентов иракской армии — прим. «Ленты.ру»). В Ливии власть была сконцентрирована в руках семьи Каддафи, в Иордании у власти королевский дом Хашимитов, который британцы привезли из Саудовской Аравии.
В результате — государство нелегитимно, потому что оно создано западным колониализмом. А власть нелегитимна, потому что это диктатура небольшой группы людей, не соблюдающей интересов всех граждан.
Но ведь перечисленные вами страны развивались (а некоторые и развиваются) относительно успешно на протяжении достаточно долгого времени.
Все это работает до определенного момента. Население представляет собой конгломерат этнических групп, форма правления — диктатура одной из этих групп. Люди не хотят, чтобы ими управляла «чужая» группа. В этих условиях государство должно как-то гасить давление тех, кто выступает против этого самого государства и власти, против диктатуры. Поэтому лояльность покупают: дают определенным семьям или сообществам монополию на импорт или экспорт какого-либо продукта, чтобы их инкорпорировать в систему.
Например, в Сирии президент Хафез Асад (отец Башара) взял одну семью и дал ей монополию на производство оливкового масла. Когда Сирия была государством, там выпускали много оливкового масла. Представители этой семьи приходили в различные сирийские районы, к другим семьям и говорили: «Вы производите оливковое масло? Продавайте его нам. А мы продадим его на экспорт». И на эту «поляну» никто другой зайти не мог. Это монополия. Когда нет конкуренции — избранные семьи или кланы богатеют, а народ получает копейки. Такая же монополия была на импорт автомобилей. Тот, кто хочет машину, или дилеры, приходят к единственной семье, способной ввезти эту машину. Брат Хафеза Рифат Асад руководил элитными армейскими подразделениями, у него вся семья была пристроена. В итоге 20 процентов государства — часть пирамиды семейных монополий, а остальные ищут еду в мусоре.
Но ведь система-то работала, — при Башаре Асаде были проведены реформы, уровень жизни повышался…
В условиях, когда большинство населения вынесено за скобки, люди привязаны к традиционным группам. Государство — это враг. И человеку комфортней в своей религиозной, этнической, конфессиональной и племенной группе. Люди не ассоциируют себя с государством, и в Сирии или Ираке они были курдами, шиитами, суннитами, христианами, туркоманами… Были граждане Сирии, Ирака и, скажем, Ливии, но не сложились сирийский народ, иракский и ливийский, — актуальным делением осталось клановое и племенное.
Боевики-исламисты в Ливии. Фото: Reuters
Племенная культура — основа обществ Ближнего Востока. В пустыне ты должен жить как часть большой группы, иначе тебя выгонят из оазиса, прогонят от колодца, единственного источника воды. 97 процентов территории Ближнего Востока — пустыня. Оазисы — это земля Израиля, отчасти Ливан, долины Нила, Тигра и Евфрата.
Ты должен принадлежать к группе с боеспособными боевыми отрядами и быть готовым выстрелить первым. Потому что тот, кто стреляет вторым, — уже не жилец. Поэтому высок уровень насилия между различными группами. И как только что-то случается с диктатором, баланс в системе пропадает и все это выплескивается на улицы: люди убивают, грабят, уличная милиция воюет между собой. И это как раз то, что происходит сейчас в Ираке, Ливии, Сирии. Культура Ближнего Востока — культура насилия.
Приезжают исламисты и говорят: «Хорошо, мы строим свое государство». Они режут людей, вывешивают ролики с казнями в интернете. Они приходят для того, чтобы резать и убивать, — почему бы и нет?
Но ведь и после падения колониализма во многих странах — тех же Сирии, Ираке и Ливии — менялась власть, и такого разгрома государств не происходило…
Настоящие проблемы, которые мы наблюдаем, — в несостоявшихся государствах. Система в этих странах работала более-менее нормально до 1996 года — во многом потому, что СМИ были в руках властей. В каждой стране была своя «Правда» — газеты, радио, телевидение, — и все они обслуживали власть. Люди получали ту информацию, которую давали правящие круги. Доверяли ей или нет — уже другой вопрос.
В 1996 году начала вещание «Аль-Джазира», чей сигнал распространяется со спутника. Она вещает из Катара на весь арабский мир и не только. Катар рассказал людям о коррупции, которая процветает в их странах — в Сирии, Ираке, Иордании, Ливии и других. «Аль-Джазира» «открыла им глаза», начала настраивать людей против властей арабских стран, убеждать в том, что они нелегитимны. У «Аль-Джазиры» изначально была задача разрушить арабские режимы и насадить на их место «братьев-мусульман». Это была их программа, и на первом этапе она удалась: в Египте, у палестинцев в Секторе Газа…
Демонстрация в Йемене. Фото: Zuma / Global Look
Ситуация была проблемная, и если представить арабский мир как склад с боеприпасами, то «Аль-Джазира» облила его бензином. Все, что было нужно, — поднести спичку, чтобы все это взорвалось. Именно это и произошло в 2010 году в Тунисе, где торговец фруктами Мухаммед Буазизи совершил самосожжение в знак протеста против политики властей. «Аль-Джазира» транслировала эти кадры в прямом эфире. Люди вышли на улицы в Египте, Сирии, Йемене, Алжире — везде, потому что тунисцам удалось свергнуть Бен Али спустя месяц демонстраций. «Аль-Джазира» формировала общественное мнение, а Facebook и Twitter стали инструментами борьбы с властью. Вот так началась «арабская весна».
Со временем выяснилось, что люди остались преданы исламу, несмотря на попытки правительств оторвать их от этой преданности, и на фоне всех революционных событий расцвели исламские милиции. Так возникли «Джабхат ан-Нусра» (отделение международной исламистской террористической организации «Аль-Каида» на территории Сирии и Ливана) и «Аль-Каида» в Ираке, из которой выросло «Исламское государство» (организации, деятельность которых на территории России запрещена — прим. «Ленты.ру»). Люди молчали, пока диктаторы были эффективны. Когда диктаторы стали неэффективны или перестали существовать, исламисты вылезли из дыр на улицу, и к ним потянулись добровольцы из Европы, США.
Тунис и Египет, хотя их изрядно «штормило», прошли проверку на прочность и выстояли…
Правильно. По моей классификации эти две страны относятся к типу «промежуточных» государств, которые вполне могут стать успешными. В 50-60 годы ХХ века там произошла серьезная общественная трансформация, связанная с миграцией сельского населения в город. Это означает, что племена, семьи из деревень переехали в города и перестали существовать в виде племен, стали одиночными. В Египте переменам способствовало строительство с помощью СССР Асуанской плотины — исчезло традиционное сельское хозяйство. Раньше воду и удобрения получали бесплатно во время разливов Нила, благодаря дождям в Эфиопии. Нил приносил ил. Построили плотину — и никаких разливов нет. Воду и удобрения надо покупать за деньги. Поэтому люди оставили землю и поехали в город. Племена практически исчезли, их значение снизилось. Один из братьев большой семьи поехал в Каир, другой — в Александрию, третий — в Европу.
Дети копаются в мусоре, Алеппо, Сирия. Фото: Loubna Mrie / Reuters
В Тунисе то же самое произошло не из-за плотины, а благодаря пренебрежению властей. Два президента — Хабиб Бургиба и Бен Али — за 50 лет правления извели деревню: ни школ, ни университетов, ни инфраструктуры, ни средств связи, ни культуры — ничего. Тот, кто хотел учиться, работать, вынужден был переехать из деревни в город. В городе человек живет индивидуальной, частной жизнью. Один или с женой и детьми, а не с племенем. И взаимодействие людей в городе уже идет на профессиональной основе: союз адвокатов, союз бухгалтеров, сообщество автослесарей, а также на идеологической основе: клуб коммунистов, социалистов, исламистов. Индивидуалистическое поведение — значит, больше политики, идеологии, и — меньше насилия. Поэтому у Египта и Туниса есть потенциал стать демократическими государствами. Это займет время, но они уже на верном пути.
А какие арабские государства Ближнего Востока вы считаете успешными? Неужели Саудовскую Аравию?
Саудовская Аравия — это государство-конгломерат, представляющий собой сплав племен, конфессий (сунниты и шииты) и различных культур. Это потенциальное «несостоявшееся государство», но на данный момент оно успешно — это успешная диктатура. Они гасят проблемы деньгами. Но потенциал к взрыву остается. Что сделал Абдул-Азиз ибн Сауд, первый король государства? Он создал коалицию племен с помощью браков: женился на девушках из разных племен. У него были десятки жен, и никто не знал, кто из этих женщин — четыре полноправные жены, которые разрешены по исламу. Согласно исламским законам, мусульманин может иметь четыре жены и сколько угодно наложниц. И короли, взошедшие на престол после него, — сыновья разных женщин, а жен или наложниц — никто не знает.
Саудовские принцы в США, 1947 год. Фото: Bettmann / Corbis
Но есть две группы, которые выпадают из этой системы. Это шииты на востоке и йеменцы на юге Саудовской Аравии. Бахрейн развивается по схожей модели, но там есть персидско-шиитское большинство населения и правящее арабско-суннитское меньшинство. Это является причиной волнений. Саудовская Аравия оккупировала Бахрейн в 2011 году. Так что в обеих странах серьезный потенциал к взрыву.
Успешными, на мой взгляд, можно назвать всего девять арабских государств. Это Кувейт, Катар и семь государств, входящих в Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ): Дубай, Абу-Даби, Аджман, Рас-эль-Хайма, Умм-эль-Кайвайн, Фуджейра и Шарджа. Это успешные, полноценные, тихие страны. В основе каждого из них — одно племя. Таким образом — и государство легитимно, и власть легитимна. В ОАЭ общая денежная единица, армия и министерство иностранных дел, а с недавнего времени и полиция, но государства остались отдельными и независимыми — что-то вроде Евросоюза. В этих странах порядок, и деньги есть, причем не везде благодаря нефти: в Дубае практически нефти нет. В Ираке, Ливии, Йемене, Судане есть нефть, но они живут в аду. Процветание несет только однородность государств.
Вы считаете это универсальным рецептом?
Это обусловлено историей Ближнего Востока, где образовалось огромное количество несостоявшихся государств — наследие западного колониализма. Колониальные державы создали государства, которые не могут существовать нормальной жизнью. Это касается и Сирии, и палестинцев, которые были под оккупацией Иордании и Египта, но так и остались типичной ближневосточной территорией «failed states». У них так много внутренних проблем именно из-за племенного, кланового, разобщенного общества. Но и у них вполне могут существовать процветающие независимые эмираты, как ОАЭ, в основе которых могли бы быть города и окрестные территории Иерихона, Рамаллы, Дженина, Тулькарма, Шхема (Наблуса), арабской части Хеврона, который они называют аль-Халиль, и Сектора Газы. Это единственное решение для племенного общества.