Случай со студенткой Варварой Карауловой, уехавшей на занятия в МГУ и задержанной затем на сирийской границе, привлек значительный интерес общественности. Однако это не самый примечательный эпизод в практике сыщиков. «Лента.ру» попробовала разобраться в том, как люди пропадают и почему не хотят быть найденными.
10 июня в столичном главке МВД отчитались о том, как ищут потерявшихся граждан. Не так давно в силу вступила новая межведомственная инструкция по работе с заявлениями об исчезновении родственников. Теперь отсчитывать время перед визитом в полицию не требуется: начать поиски стражи порядка должны без проволочек. Более того, полицейские договорились с волонтерскими организациями, что те не будут включаться в работу, пока родственники потерявшихся людей официально не обратятся в ОВД.
Караулова и не только
Во всероссийском розыске ежегодно находится более 120 тысяч без вести пропавших людей, пишет «Российская газета». Не найденными остаются менее десяти процентов.
В Москве за год пропадает порядка 4500 граждан, из них 1181 — несовершеннолетние. С начала 2015 года, по состоянию на 10 июня, в столице поступило 1631 заявление о безвестном исчезновении.
Чаще всего люди теряются из-за несчастных случаев, приключившихся в дороге. По официальным данным МВД, 477 российских граждан, оказавшихся «вне зоны доступа» в прошлом году, стали жертвами преступлений.
Обзванивать морги и больницы, как прежде было принято, теперь не нужно. Достаточно набрать номер регионального бюро регистрации несчастных случаев МВД России, куда поступает информация из всех вышеуказанных учреждений. В Москве такое бюро находится в доме 20 по улице Щепкина. Там работают круглосуточные телефоны: (495) 688-22-52, (499) 684-44-03.
Бывают и необычные эпизоды, как с 19-летней студенткой Варварой Карауловой, уехавшей на занятия в университет и несколько дней спустя задержанной на турецко-сирийской границе. По факту исчезновения девушки было заведено розыскное производство. Еще одна — пока доследственная — проверка проводится по поводу ее возможного сотрудничества с ИГ.
Как будет развиваться история Карауловой по возвращении на родину, пока предсказать сложно, но если подозрения с нее все же снимут, никто не сможет принудить совершеннолетнюю и дееспособную девушку вернуться в отчий дом.
По словам врио начальника 7 отдела МУРа Дмитрия Пичугина, найденные оперативниками люди отказываются возвращаться в семью довольно часто.
«Человек пишет заявление, в котором просит прекратить в его отношении розыскное производство, и делает в нем отметку о том, следует ли нам уведомить родственников о его местонахождении. Более половины не хотят, но мы пытаемся, по возможности, людей переубедить, примирить с близкими», — рассказал «Ленте.ру» Пичугин.
Из-за сокращения кадров в МВД все большую роль в розыске исполняют волонтеры
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Сыщикам приходится поневоле работать семейными психологами, ведь родственники невозвращенцев частенько пишут другие заявления — с жалобами на то, что пропавшего и найденного человека кто-то завербовал, загипнотизировал, вовлек в секту. Оперативники записывают свои разговоры с такими «завербованными» на видео и просят их внятно изъяснить свое нежелание общаться с близкими. Потом эти ролики показывают заявителям.
Согласно ведомственной терминологии, таких беглецов называют уже не без вести пропавшими, а лицами, утратившими связь с родственниками.
Никаких «трех дней»
В январе 2015 года Министерство внутренних дел, генеральная прокуратура и следственный комитет Российской Федерации утвердили приказ о правилах рассмотрения обращений, связанных с безвестным исчезновением людей.
Документ определил подробный, но не исчерпывающий перечень обстоятельств, указывающих на то, что пропавший человек стал жертвой преступников.
«Такими обстоятельствами считаются, например, несовершеннолетний возраст, безвестное исчезновение гражданина с автотранспортом или с мобильными телефонами, наличие у пропавшего значительных денежных средств и другие», — сообщает пресс-служба Генеральной прокуратуры России.
Согласно новой инструкции, сообщения о пропаже проверяются вне зависимости от срока давности и места исчезновения.
Дмитрий Пичугин отмечает, что никакого трехдневного срока с момента потери связи с человеком до обращения в полицию официально не существовало и раньше. «Если дежурный отказывается принимать заявление, звоните 02. С этим случаем разберутся и при необходимости накажут сотрудника», — заключил он.
Найденные сыщиками люди часто не хотят возвращаться домой
Фото: Замир Усманов / Russian Look
Оперативники советуют при обращении в полицию принести свежую фотографию пропавшего, не обязательно распечатанную. Главное — чтобы она максимально соответствовала его нынешнему внешнему виду.
Отметим, что трое суток с момента поступления заявления — это стандартный срок, в который правоохранительные органы решают вопрос о необходимости возбуждения уголовного дела. Он может быть продлен до десяти дней, если требуется провести дополнительные мероприятия. Но это общая процедура, которая установлена уголовно-процессуальным кодексом России для любых преступлений. Как правило, в данный период проводятся самые активные действия по розыску злоумышленников и получению главных доказательств по делу.
Далеко не каждый случай пропажи человека становится поводом для возбуждения уголовного производства по статье «убийство», но розыскное дело оперативники завести обязаны.
Сила волонтерская
Самое ценное время для поиска — первые дни после исчезновения человека. В этот период стражи порядка все чаще полагаются на волонтеров.
С представителями таких организаций как «Лиза Алерт» и ППД (Поиск пропавших детей — прим. «Ленты.ру»), по словам Дмитрия Пичугина, достигнута договоренность, что они включаются в работу только после того, как родственники пропавших уже обратились в полицию. Волонтеры представляют собой незаменимую живую силу для поиска, которой в полиции из-за постоянных сокращений явно недостает.
«Статистика говорит, что отряд эффективен в первые несколько суток после пропажи. Дальше вероятный ареал пребывания пропавшего растет. Свидетели забывают, перестают работать ориентировки, количество людей на поиске постепенно снижается», — пишет Григорий Сергеев, координатор поиска из волонтерской организации «Лиза Алерт».
Сотрудники полиции ведут опрос жителей Брянска
Фото: Владимир Горовых / РИА Новости
В каждом регионе — свои особенные связи полиции с поисковиками-добровольцами. Так, в Забайкальском крае недавно подписано соглашение о сотрудничестве силовиков с клубом любителей внедорожников. «Члены клуба десятки раз оказывали помощь полицейским в поисках пропавших детей в труднодоступной местности», — отмечают в краевом управлении МВД.
Слова признательности звучат в адрес волонтеров и от министра Владимира Колокольцева.
«Особо хотел бы отметить, что к розыску пропавших, в первую очередь детей, все чаще подключаются представители волонтерского движения. При их содействии в 2014 году разыскано 428 пропавших без вести — это в 2,3 раза больше, чем в предыдущем году», — рассказал министр на коллегии, посвященной итогам 2014 года.
Экстрасенсы, ДНК и трусы
Около 90 процентов людей, потерявших своих близких, рано или поздно обращаются за помощью к экстрасенсам, отмечает Пичугин. Однако опытный опер не знает ни одного случая, чтобы это приносило результат. А вот эпизодов, связанных с нахальным вытягиванием денег у доведенных до отчаяния людей, хоть отбавляй.
«Если вдруг найдется человек, способный находить людей с помощью сверхспособностей, — дайте ему мой номер телефона. И если у него действительно будет получаться, я готов отдавать ему половину моей зарплаты», — подчеркнул врио начальника 7-го отдела МУР.
Сыщики советуют полагаться на научные способы поиска, и если уж тратиться, то заранее — на взятие образцов ДНК для приобщения к базе, появившейся у столичных полицейских в 2015 году. Этот банк данных в будущем значительно упростит опознание трупов и людей, потерявших документы и память. А пока он еще не эффективен из-за малого количества собранной генетической информации.
Сдача образцов ДНК, как и дактилоскопическая регистрация, не являются в России обязательными процедурами. И, скорее всего, появление соответствующей законодательной инициативы вызовет волну протестов. По мнению оперативников из МУРа, существует компромисс.
«В Египте, например, при выдаче паспорта берут отпечаток большого пальца руки. Благодаря этой "обязаловке" нам однажды удалось быстро опознать обнаруженное в московском регионе тело иностранца. А вот наши сограждане могут оставаться неопознанными очень долго», — посетовал Пичугин.
Оперативникам порой приходится использовать весьма оригинальные способы установления личности. Так, пропавшего в прошлом году в Москве бизнесмена обнаружили мертвым в Тверской области. На мужчине была какая-то грязная рабочая одежда, телогрейка. Никаких документов и особых примет, кроме... нижнего белья. Местные оперативники установили, что его трусы и носки продаются лишь в нескольких столичных бутиках. Эти вроде бы незначительные детали в конечном счете помогли установить личность погибшего.