На заседании Совета по науке и образованию при президенте России, прошедшем 24 июня в Кремле, ученые констатировали, что военную колонизацию сменило технологическое порабощение. И чтобы не стать его жертвой, стране необходим научно-технологический прорыв. «Россия должна иметь возможность на равных разговаривать с другими участниками глобального технологического развития», — определил задачу президент Владимир Путин. Вот только талантливых ученых, способных организовать этот прорыв, становится все меньше: иностранные организации и фонды, по мнению Путина, «как пылесосом высасывают молодежь».
В ожидании начала заседания совета журналисты расспрашивали помощника президента Андрея Фурсенко о том, как санкции повлияли на общение российских ученых с западными коллегами. «У меня ощущения, что каких-то острых проблем сегодня не существует», — оценил ситуацию Фурсенко. Чиновник уверен, что люди науки стараются не участвовать в «квазисанкционных действиях». Однако признает: сложности с поставкой современного оборудования все-таки есть.
На фоне разговоров о сокращении расходов Фурсенко выразил надежду, что средства на фундаментальные исследования попадут в защищенную статью. Все-таки они «однозначно являются ответственностью государства».
Несколько лет назад на заседаниях Совета по науке и образованию чиновники с гордостью подсчитывали, сколь стремительно растет объем расходов федерального бюджета на гражданскую науку. Так, в 2002 году в эту сферу был направлен только 31 миллиард рублей, а в 2012 — уже 328 миллиардов. На нынешнем совете конкретные цифры не озвучивались. Во всяком случае, публично.
Накануне президент Путин уже встречался с учеными в закрытом режиме. По его собственному выражению, «по-семейному советовались, что и как делать», обсудили все наболевшие проблемы. А непосредственно перед заседанием он провел телефонный разговор с премьер-министром Японии Синдзо Абэ. «Вот Япония — хороший пример подключения бизнеса к решению задач, стоящих перед прикладной наукой», — похвалил их опыт Путин.
Ректор МГУ Виктор Садовничий
Фото: Алексей Дружинин / РИА Новости
Лейтмотивом самого заседания стала увязка научно-технического развития страны с современными геополитическими вызовами. «Собственно, это вопрос о нашем научном и технологическом суверенитете, — определил главную задачу Путин. — О том, чтобы внешние вызовы, какие‑либо ограничения, попытки сдержать Россию, а также слабость собственного научного потенциала не становились барьером для развития».
Путин все-таки уточнил: речь идет не о том, чтобы «уметь делать все самим». Подобная интеллектуальная изоляция, уверен он, способна привести лишь к отсталости. «Но Россия должна иметь возможность на равных разговаривать с другими участниками глобального технологического развития», — объяснил президент.
Он напомнил о необходимости осваивать Сибирь, Дальний Восток и Арктику и о том, что природные ресурсы надо использовать рационально: «мы позволяем себе недопустимую расточительность». Руководство добывающих компаний Путин попросил финансировать экологические программы и выстраивать практическую работу с российскими учеными, занимающимися проблемами ресурсосбережения. Президент также подчеркнул, что проблема расточительства касается не только природных ресурсов, но и бюджетных средств. По итогам совета он предложил приступить к разработке стратегии научно-технологического развития России на долгосрочный период.
Предоставленное президентом слово ученые восприняли как приглашение к лекции. В воцарившейся тишине директор Курчатовского института Михаил Ковальчук обстоятельно повествовал о том, что такое стратегический и тактический приоритеты (они, конечно, между собой взаимосвязаны и взаимообусловлены). «СССР выиграл войну, реализуя приоритеты первого типа, а новый атомный вызов задал новый стратегический приоритет», — привел исторический пример Ковальчук.
«Хотел бы обратить внимание, что компьютеры возникли только потому, что нейтронно-физические характеристики реакторов или траектории полета в космос надо было рассчитывать. А руками это сделать было сложно», — углублялся в тему Ковальчук.
Директор Института молекулярной биологии имени В.А.Энгельгардта Александр Макаров (слева) и директор Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук
Фото: kremlin.ru
Индустриальная же цивилизация всего лишь за 150-200 лет своего существования привела мир на грань ресурсной катастрофы, объяснял Ковальчук. «За антропогенную историю, порядка миллиона лет, было израсходовано примерно 200 миллиардов тонн кислорода. Такое же количество кислорода было израсходовано за последние 50 лет индустриальной эры. Отсюда совершенно ясно, что выход из кризиса возможен лишь путем создания природоподобной техносферы», — определил свой приоритет ученый.
Директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Дынкин, как он сам выразился, предпочел рассказать о более прозаических вещах — о «низкоуглеродной парадигме». «В умеренном, низкоуглеродном сценарии доля ископаемого топлива в глобальном энергобалансе к 2040 году составит 74 процента, в сценарии радикальной климатической политики — 59. Сегодня этот показатель — 82 процента», — сообщил Дынкин. По оценкам РАН, к 2035 году возможен пик спроса на сырую нефть.
Ректор МГУ Виктор Садовничий, не занимая много времени, просто перечислил основные проблемы: российский научный мир разобщен, средний возраст научного исследователя — 63 года, а молодые таланты утекают за рубеж. За десять последних лет из России в США уехали 16 тысяч докторов наук (на родине осталось 28 тысяч). В Великобританию ежегодно уезжают на учебу по 30 тысяч человек. Многие не возвращаются.
Последнее обстоятельство не оставило президента равнодушным. Он прервал свое часовое молчание и выразился довольно резко: «Мы знаем, что так называемые иностранные фонды, сетевые организации просто шарят по школам много лет под видом поддержки талантливой молодежи. На самом деле как пылесосом высасывают молодежь — и все. Прямо со школы абитуриентов берут, сажают на гранты и увозят. На это нужно обратить внимание!»
Путин отметил, что считает справедливым не делить науку на прикладную и фундаментальную — «есть наука хорошая и плохая», однако подчеркнул, что бизнес все равно не будет активно поддерживать фундаментальные исследования. Из чего можно сделать вывод: надежды Фурсенко (и ученых) оправдались. Это направление продолжит получать финансирование из бюджета. Но все-таки какое?
Через некоторое время в Кремле ученые уступили место членам правительства. Министр финансов Антон Силуанов сообщил безрадостные цифры. Доходы падают. В 2016 году они снизятся на 1,8 триллиона, а в 2017-м — на 1,6 триллиона рублей. В следующем году ожидаемый дефицит бюджета составит 2,4 процента ВВП.
«Будем повышать эффективность расходов и определять приоритеты», — повторил слова президента министр финансов.