Судогодский районный суд Владимирской области дал санкцию на условно-досрочное освобождение (УДО) ключевой фигурантки дела «Оборонсервиса» Евгении Васильевой, ранее осужденной на пять лет лишения свободы. Решение принял судья Илья Галаган. Суд также постановил немедленно освободить Васильеву из колонии.
Постель заправлена, рецидива не будет
Галаган посчитал, что ей не нужно дожидаться вступления в силу решения суда, находясь в заключении. Решение об условно-досрочном освобождении вступит в силу только через десять дней. В частности, Васильевой запрещено без уведомления контролирующего органа менять место жительства, появляться в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения, совершать административные правонарушения. Также она обязана трудоустроиться.
На слушаниях Васильевой была дана положительная характеристика: «Участвует в концертах и культурных мероприятиях, опрятна, хорошо налаживает отношения с другими осужденными». Кроме того, администрация колонии отмечает, что осужденная Васильева хорошо заправляет постель и собирается трудоустроиться и вести законопослушный образ жизни. Психологи после обследования осужденной пришли к выводу, что «она может себя контролировать и рецидива не будет».
Для получения УДО осужденному по тяжкому преступлению необходимо выполнить ряд условий, в том числе отбыть половину назначенного срока, возместить нанесенный потерпевшим ущерб и получить положительную характеристику со стороны администрации исправительного учреждения. Все эти условия были выполнены Васильевой.
Как рассказал начальник исправительной колонии №1 Управления ФСИН по Владимирской области Николай Лапшин, «за время ее нахождения в исправительном учреждении осужденная Васильева взысканий не имела, полностью возместила нанесенный ущерб, в колонии соблюдала установленный режим содержания, трудоустроена, свои обязанности исполняет должным образом».
Подменили?
Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Андрей Бабушкин навестил Васильеву в колонии и отметил, что не может на 100 процентов утверждать, что встретился именно с ней.
«Мы подошли, увидели женщину, она отличалась от портрета Васильевой, который я видел. Она была моложе, более худая, похожа на Васильеву года два-три тому назад», — рассказал он.
Вместе с тем правозащитник объяснил такое несоответствие «культурным шоком от попадания человека "сверху" на дно общества». Еще одним странным моментом член СПЧ назвал то, что в колонию впустили только его, ни разу лично не видевшего Васильеву, а его коллегу Елену Масюк не впустили. Кроме того, ему не разрешили взять фотоаппарат.
Исправительная колония №1
Фото: Алекс Аминев / РИА Новости
Ему сообщили, что Васильева «много читает и посещает библиотеку». Однако библиотекарь сообщила ему обратное: бывшая чиновница ни разу не была там и библиотечный абонемент на нее не оформляли. Правозащитника насторожило также то, что Васильева находилась в карантине одна. Характеризуя положение осужденной в исправительном учреждении, Бабушкин заявил, что не назвал бы его привилегированным, но добавил, что «у нее хорошие материально-бытовые условия».
Сомнения правозащитника в том, видел он Васильеву или похожую на нее женщину, стали следствием шумихи, которая поднялась в связи с таинственным исчезновением осужденной чиновницы сразу после приговора. Ее взяли под стражу в зале суда после оглашения вердикта, но позже женщину, очень похожую на Васильеву, видели на Патриарших прудах. Ни в колонии, ни в СИЗО найти ее не удавалось на протяжении нескольких дней.
Правозащитники нашли ее в СИЗО №6 «Печатники». Заключенная пожаловалась им на отсутствие пилки для ногтей. Ей также не выдали ни тапочек, ни теплой одежды, а матрас, на котором она спала, был настолько тонок, что железные перекладины кровати впивались прямо в тело. Затем Васильеву перевели в колонию Владимирской области.
Сроки поджимали
Вопрос об УДО был поднят практически сразу после оглашения приговора. Еще не утихли страсти по поводу местонахождения Васильевой после процесса, когда стало известно, что ее адвокаты подали прошение о досрочном освобождении. Оно было подозрительно быстро назначено к рассмотрению. Ходатайство подали 13 августа, а уже через неделю суд решил провести слушания по Васильевой, хотя аналогичные прошения других, рядовых заключенных этой же колонии у суда подобного рвения не вызвали.
Независимый судебный журналист Екатерина Заподинская провела сравнение. Так, осужденные за наркотики М. Панкова и Н. Бурдакова подали ходатайства об условно-досрочном освобождении 5 августа, а их рассмотрение суд назначил лишь на 31 августа (26 дней от подачи до даты рассмотрения, а у Васильевой — 8 дней).
Из этой же колонии 31 июля подала ходатайство об УДО осужденная за кражу Е. Давыдова, и оно не назначено по сей день. В этот же день с прошением обратилась осужденная за мошенничество М. Мелкова, и слушание ее дела назначено лишь на 15 сентября, то есть ей суд велел ждать более полутора месяцев. А сидящая за наркотики в этой колонии О. Киселева ждет рассмотрения своего ходатайства с 28 июля, но суд определил дату слушания лишь 3 сентября (будет ждать более месяца).
Заподинская отметила еще одну важную деталь: к моменту подачи ходатайства об УДО Евгения Васильева официально пробыла в колонии лишь 20 дней.
Заседание Судогодского районного суда Владимирской области, 21 августа
Фото: Илья Питалев / РИА Новости
Суд настолько поторопился рассмотреть прошение Васильевой об УДО, что назначил слушания на 10:00 21 августа — то есть за полчаса до апелляционных слушаний в Мосгорсуде о законности приговора по делу «Оборонсервиса». Но если приговор еще не вступил в силу, о каком УДО может идти речь? На это указал и прокурор на первом заседании по рассмотрению прошения об освобождении. В итоге коллизия разрешилась вполне ожидаемо: Судогодский районный суд отложил слушания по УДО на неделю.
Приключения ущерба
К моменту подачи ходатайства о досрочном освобождении Васильева полностью возместила назначенные судом выплаты по искам потерпевших, причем как за себя, так и за других фигурантов дела «Оборонсервиса». Средства в размере 216 миллионов 287 тысяч 223 рублей поступили на счета организаций и предприятий, признанных потерпевшими по этому делу. Деньги внес отец Васильевой. Также она выплатила ОАО «31-й государственный проектный институт специального строительства» приписываемую ей часть ущерба — около 82 миллионов рублей.
В ходе расследования общий ущерб по делу, причиненный действиями Васильевой и ее сообщников, оценивался в три миллиарда рублей. Но в приговоре суд признал чиновницу виновной только по восьми эпизодам из двенадцати, соответственно и ущерб сразу снизился до 550 миллионов рублей.
Скажем, эпизод с превышением служебных полномочий суд переквалифицировал в злоупотребление. Васильева, будучи председателем совета директоров 31-го ГПИСС, летала за казенный счет в Санкт-Петербург, Краснодар и Анапу со своей мамой. Согласно представленным документам, женщины таким образом потратили 651 тысячу рублей. Сама Васильева заявляла, что поездки проводились с целью развития департамента имущественных отношений Минобороны.
Другой эпизод о превышении полномочий при отчуждении земельного участка в поселке Пересыпь на Азовском море, превращенного в элитный коттеджный городок, был из обвинения исключен. Суд не счел достоверными доказательства следствия о том, что береговая линия и сам поселок не были признаны непрофильным активом Минобороны перед продажей. Но в приговоре остался эпизод, связанный с хищением путем заключения фиктивного агентского договора при продаже участка. Ранее следствие установило, что на строительство элитного городка с особняками, яхтами и вертолетными площадками из бюджета Минобороны было потрачено 300 миллионов рублей, а продали все это за 92 миллиона.
Евгения Васильева
Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»
Основные обвинения в деле были связаны с продажей 31-го ГПИСС, разрабатывающего проекты ракетных шахт, космодромов и прочей высокотехнологичной военной инфраструктуры. По данным следствия, Васильева не только продала стратегически важный институт буквально за бесценок, но и похитила акций более чем на два миллиарда рублей.
В приговоре же сумма причиненного ущерба от продажи института по заниженной цене сократилась с 2 миллиардов 109 миллионов до 328 миллионов рублей. Суд признал ряд экспертиз по делу недостоверными доказательствами, полученными с нарушением закона. На это же указывала и Васильева, говоря об ошибочности выводов экспертов.
Также суд оправдал ее в части покушения на мошенничество при реализации имущества управления торговли Московского военного округа на Большой Серпуховской улице. Снято обвинение и в мошенничестве при продаже помещения магазина «Мосвоенторг» на Арбате.
Но это еще не все
Ранее Мосгорсуд после рассмотрения апелляции оставил в силе приговор в отношении Васильевой в виде пяти лет лишения свободы за совершение шести эпизодов мошенничества в особо крупном размере (часть 4 статьи 159 УК РФ), в легализации незаконно полученных денежных средств (статья 174 УК РФ), а также в злоупотреблении должностными полномочиями (статья 201 УК РФ).
В отношении еще трех фигурантов дела «Оборонсервиса» — Юрия Грехнева, Ларисы Егориной и Максима Закутайло — приговор также был оставлен без изменения. Они получили от 3 до 4,3 лет заключения. Пятой осужденной, Ирине Егоровой, приговоренной к четырем годам заключения за мошенничество при продаже имущества Минобороны, суд смягчил наказание, сократив его на два месяца. Оснований для этого при оглашении своего решения суд не огласил.
Васильева может стать фигурантом и второго дела «Оборонсервиса». Один из эпизодов, по данным «Коммерсанта», связан с продажей сельскохозяйственного предприятия ОАО «Ленинградское» в Краснодарском крае, входившего в военный холдинг «Агропром» (часть «Оборонсервиса»). Вновь речь идет о реализации непрофильного актива по заниженной цене. Ущерб превысил 1,2 миллиарда рублей. В общей сложности «вторая волна» дела «Оборонсервиса» включает 34 преступных эпизода, ущерб от которых превышает 16 миллиардов рублей.
Практически в каждом из них в качестве подозреваемых так или иначе фигурируют Евгения Васильева и ее коллеги-сообщники по первому делу. Однако защита Васильевой весной 2015 года утверждала, что эти эпизоды были известны следствию с самого начала, а теперь якобы использовались для давления на суд перед вынесением приговора.