Многоразовые яйца и зачатие 888 детей В Гарварде вручили Шнобелевские премии

Вчера вечером (по московскому времени — сегодня ночью) в Гарварде состоялся главный научный капустник мира, на котором ежегодно присуждаются Игнобелевские (в нашем просторечии — Шнобелевские) премии. Действо по традиции происходило в местном театре Сандерс, и, видимо, по случаю четвертьвекового юбилея премии каждому лауреату выдали чек на сумму один триллион зимбабвийских долларов.

На финансовую часть премии устроители особенно не потратились — лет шесть назад, когда эти доллары были еще в ходу, за триллион таких денежных единиц давали 15 американских центов. Тем не менее получить премию и чек приехали большинство лауреатов со всех концов света.

Постоянство

По мнению редакции «Ленты.ру», в десятке объявленных призеров-2015 с сильным отрывом лидирует международная группа из Тайваня и США, получившая Ig-премию по физике за открытие новой универсальной константы. Проделав множество измерений, ученые выяснили, что почти все млекопитающие, независимо от их размера и веса, тратят на мочеиспускание в среднем 21 секунду (плюс-минус 13 секунд).

Копрофилия свойственна жюри Игнобелевской премии. В 2014 году награда была присуждена международному коллективу, который выяснил особенности ориентации тела собаки относительно линий магнитного поля Земли при испражнении. Правда, и авторы исследования проявили редкую настойчивость: любовались процессом в течение двух лет. В итоге оказалось, что самки предпочитают ориентироваться по магнитному полю при опорожнении мочевого пузыря, а самцы — при дефекации.

Еще одну мировую постоянную предъявила миру международная команда исследователей, получивших Шнобеля по литературе: проведя множество языковых изысканий, ученые обнаружили, что восклицание «а?» существует в каждом языке, и каждый раз его можно перевести, как «Что вы сказали?». Ученые затрудняются с объяснением причин этой странной универсальности.

Околонаучная часть

Хотя основатели премии всячески пытаются избежать серьезности мероприятия, но с 2010 года мы знаем, что шнобелевские лауреаты могут стать Нобелевскими. Этот путь прошел Андрей Гейм, который за восемь лет до научного триумфа засветился в гарвардском шуточном списке. Правда, исследование у него тогда соответствовало награде: он заставил левитировать лягушку.

Шнобелевскую номинацию по химии команда из Австралии и США получила за многоразовые яйца. Точнее, за рецепт по частичному превращению вареных яиц в сырые. Этот процесс показывает возможность восстановления первоначальной структуры денатурированному белку. По словам химиков, это важно в биотехнологическом производстве: в частности, новый метод снизит затраты на противораковые препараты. Пригодится технология и сыроделам.

Премию по медицине разделили между собой сразу две группы — из Японии и Словакии. Обе команды исследовали последствия интенсивных любовных поцелуев. Японцы обнаружили, что это интимно-невинное соитие хорошо предохраняет его участников от некоторых видов аллергии. Словаки выяснили, что в смешанной слюне, возникающей после таких поцелуев, выраженно преобладает мужской ингредиент. Означает ли это, что женщины менее слюнявы или менее активны в процессе целования, ученые не готовы ответить. Словаки в полном составе прибыли на церемонию, японцы сослались на занятость и отделались видеообращением, которое будет публично воспроизведено 19 сентября, в серии традиционных шнобелевских докладов.

Экстремальные события

Шнобелевскую премию в номинации «Физиология и энтомология» получили два исследователя за составление списка наиболее и наименее болезненных мест, в которые может ужалить человека пчела. Ученым, по нашему мнению, следовало бы заплатить еще по триллиону зимбабвийских долларов за научную самоотверженность, потому что болезненность пчелиных укусов они исследовали непосредственно на себе. Из 25 ужаленных мест они выделили наименее (череп, средний палец ноги, кисти рук) и наиболее болезненные (ноздря, верхняя губа, ствол пениса).

Шнобелевскую премию в номинации «медицинская диагностика» получила международная группа экспертов за нестандартное использование «лежачего полицейского». Ученые утверждают, что, оценив силу болевых ощущений, которую испытывает водитель, переезжая через него, они могут с большой точностью диагностировать острый аппендицит.

Любопытна, точнее, не совсем понятна премия в номинации «менеджмент» — ее получила международная группа ученых за открытие, согласно которому многие лидеры бизнеса пережили в детстве природный катаклизм, в результате чего приобрели любовь к риску. Как известно, Игнобелевские премии выдаются за достижения, которые поначалу вызывают смех, а потом заставляют задуматься. Насчет «задуматься» вопросов никаких нет — не совсем понятно, над чем здесь надо смеяться. Впрочем, представители этой команды за премией приехали из Индии и Италии — причем, как положено, за свой счет.

Исследователям из Чили и США, видимо, не хватало экстремальных ощущений, и они решили взглянуть, как ходили динозавры. Причем в реальной жизни, а не на киноэкране. За неимением древних ящеров команда снабдила длинными протезами подопытных кур и наблюдали за их передвижениями, пытаясь выяснить, какая именно походка была свойственна динозаврам. За что и получили премию в биологической номинации.

Околоматематические награды оказались не столь интересными в этом году. Премию по экономике без вариантов получило руководство полиции Бангкока за предложение выплачивать вознаграждения полицейским, отказавшимся от взятки. А непосредственно за математические успехи отмечены два австрийских исследователя, применивших современные математические методы для того, чтобы определить, мог ли султан Марокко Исмаил Кровожадный зачать 888 детей в период с 1697 по 1727 год, а если мог, то каким образом умудрился совершить это.

Российский след

Следует отметить, что российских исследователей опять этой премией обошли. Если учесть, что в достижениях шнобелевского уровня наши ученые ничуть не хуже других, то это не только не смешно, но и заставляет задуматься.

За всю четверть века существования Ig-Nobel Prize Россия всего лишь четырежды удостаивалась внимания Шнобелевского комитета: в 1992 году он отметил литературные способности члена-корреспондента РАН, опубликовавшего в период с 1981 по 1990 год 948 научных статей; в 2000 году Шнобеля за использование мнимых чисел в мире бизнеса получил «Газпром»; в 2002-м была вышеупомянутая награда у Андре Гейму (кстати, его можно было бы и исключить из этого списка, так как в то время он уже не был гражданином России, ну да уж ладно); наконец, в 2012-м российским шнобеляром стал инженер Игорь Петров из Снежинска, придумавший способ добывать алмазную пыль, взрывая старые боеприпасы. И все!

Такое злостное пренебрежение российскими научными достижениями требует своего объяснения — его нет, если не считать чисто эмоциональных высказываний. Но вот что интересно: когда эксперты пытаются объяснить недостаточное внимание к России другого комитета — Нобелевского, то одна из наиболее популярных и на вид правдоподобных версий сводится к тому, что ни Нобелевский комитет, ни политические соображения определяющей роли здесь не играют, главное — недостаточное присутствие российских ученых в списках номинантов, которые составляются по представлениям ведущих исследователей мира. Каждый из них, естественно, предпочитает предложить в номинанты своего соотечественника, и вот здесь-то российские ученые от остальных сильно отстают — возможно, из зависти: трудно видеть награжденным не себя, а соседа.

Однако зависть неразрывно связана со злорадством, и в этом случае Шнобелевский комитет (точнее, Совет управляющих, составленный на основе редакторов журнала Annals of the Improbable Research, ученых и журналистов) должны бы просто завалить предложениями из России. А поскольку этого не случилось, какая уж тут зависть — скорее обыкновенная лень.

Шуткам конец

Любопытный факт: проанализировав список полушутливых антипремий за 25 лет, мы пришли к выводу, что достижения, удостаивающиеся Шнобелевских наград, в среднем становятся все серьезнее, а авторы этих достижений все чаще и все с большей охотой едут за свой счет на шнобелевские празднества, совершенно не опасаясь стать предметом насмешек.

С одной стороны, это похвальная тенденция, которая, кстати, отвечает и намерениям основателя премии — главного редактора журнала «Анналы невероятных исследований» Марка Абрахамса. Поначалу, напомним, премию выдавали «за достижения, которые невозможно воспроизвести или же нет смысла этого делать». Затем официальная формулировка изменилась и сегодня звучит так: «за достижения, которые сначала вызывают смех, а затем заставляют задуматься».

Однако если мы правы и премия действительно посерьезнела (чему пример — нынешняя премия за менеджмент), это тоже заставляет задуматься, причем с некоторой тревогой. В качестве примера приведем случай Андре Гейма и его коллеги Кости Новоселова. Вспомним способ, с помощью которого они получили давно предсказанный, но до них так и не полученный графен: много скотча, немного грифеля на клейкую сторону, потом заклеить это дело другим скотчем, отклеить, наложить новый скотч, опять отклеить и так далее. За этот метод их до самого Нобеля звали «мусорными учеными», за него же они вполне могли бы удостоиться и второго Шнобеля, но их обогнали мудрецы из Стокгольма.

Таков их метод работы: вечером каждой пятницы вся команда собирается вместе, напрочь забывает о своей работе по грантам и начинает свободную генерацию идей — не обязательно физических, не обязательно реализуемых и совсем не обязательно сильно умных — своеобразный мозговой штурм без особенного упора на серьезность и разумность. Так был получен графен, а позже, в той же комнате, пропустив через графен рюмочку виски, коллеги Гейма-Новоселова получили таким же образом идеальный спиртовой фильтр.

Этот способ можно назвать научным хулиганством, которое есть неотъемлемая часть научного творчества. Достижения, попадающие в список Шнобеля, зачастую представляли собой то результат научного идиотизма, то неудачный или не очень удачный результат научного хулиганства — иногда даже сразу и не разберешь, какой именно это результат. И если вдруг научные хулиганы посерьезнеют, диапазон научного творчества может сузиться, наука — поскучнеть и потерять интерес в глазах Нобелевского (мы уж не говорим о Шнобелевском) комитета.