В России почти одновременно вышли три сборника рассказов и повестей: книга нобелевского лауреата Жан-Мари Гюстава Леклезио «Женщина ниоткуда», лауреата премии «Большая книга» Марины Степновой «Где-то под Гроссето» и лауреата Пулитцеровской премии Энтони Дорра «Стена памяти». Их объединяет не только малый жанр, но и тема: невозможность до конца понять другого человека, несмотря на кажущуюся прозрачность человеческих мыслей, чувств и поступков.
Марина Степнова «Где-то под Гроссето» («Редакция Елены Шубиной»)
«Маленький человек», про которого со школьной скамьи принято думать, что он не может покинуть пределов учебника, где неизменно соседствует с «Шинелью» Гоголя и «Униженными и оскорбленными» Достоевского, в прошлом году внезапно вырвался на свободу и расправил плечи. И даже был осмыслен как тренд. О новом «маленьком человеке» в современной словесности заговорил член жюри премии «Русский Букер», лингвист Максим Кронгауз. Его же вспоминал член жюри другой премии — «НОС» — журналист Николай Усков. О людях, которых «не принято замечать» с их «маленькими трагедиями» и «большими надеждами», сообщает читателю и аннотация свежего сборника рассказов Марины Степновой «Где-то под Гроссето». И лукавит.
Точнее, формально все верно. Герои собранных в книге новелл и правда люди невеликие. Забитые и покорные мужчины. Провинциальные девицы разной степени напористости, подавшиеся в город за лучшей жизнью. Бледная как моль и пухлая как вареник старая дева, живущая выдуманной жизнью. Агрессивная от собственного бессилия мать-одиночка с ребенком-инвалидом. Женщина, сгорающая от рака и пытающаяся как-то повлиять на будущее детей. Благотворитель, который нуждается в помощи едва ли не больше, чем семья, которой помогает.
Но внутренние миры каждого из этих, на первый взгляд, слабых и некрасивых, огромны и цельны. В них есть все: свой язык (иногда такой яркий, что автор буквально не может в него наиграться), свои стройные представления о нравственности и морали, допустимом и невозможном. И как следствие, любое соприкосновение персонажей друг с другом порождает конфликт их внутренних, непохожих друг на друга вселенных. Юноши из успешной семьи военных и девицы из ПТУ. Позерки-матери и не терпящей фальши дочери. Молодого успешного врача и его несчастной пациентки.
И это тот случай, когда художественный прием — столкновение полярных героев друг с другом — становится не просто способом организации текста, но обладает мощным гуманистическим посылом. Все «маленькие люди» внутри себя очень большие и очень разные. И лучшее, что ты можешь сделать для ближнего, — сохранить чужой мир в целости, не причинив ему вреда.
Жан-Мари Гюстав Леклезио «Женщина ниоткуда» (перевод И. Волевич, И. Дмоховской, изд-во «Азбука»)
Герои повестей нобелевского лауреата Леклезио в определенном смысле тоже «маленькие люди». Свидетель изнасилования, который не остановил преступление, а просто наблюдал со стороны, автоматически превращается в соучастника. А значит, преступника и потом изгоя. Певица не смогла простить предательства возлюбленного. Жизнь сводит этих мужчину и женщину вместе. Они бросают все и уезжают на один из островов в Японском море (сам Леклезио там был). Живут на берегу, наблюдают за «женщинами моря» — ныряльщицами за моллюсками. То есть становятся еще и «лишними людьми», если оперировать хрестоматийной терминологией. А потом женщина узнает о мужчине то, с чем не может смириться. И уходит в море. Навсегда. А мужчина обречен возвращаться на этот остров и скучать по ней до конца своих дней. Об этом первая повесть книги «Буря».
Героиня второй повести «Женщина ниоткуда» тоже неустроена и несчастна. Внебрачный ребенок, родившийся в результате почти что изнасилования. Мать отдает ее в приют, отец забирает, но выдает ребенка за дочь приятелей. Когда девочке исполняется пять лет, он женится. В семье рождается младший ребенок — законная дочь, маленькая принцесса. А старшая становится кем-то вроде прислуги при ней. Когда девочки подрастают, семья разоряется и из Кот-д’Ивуара переезжает в парижское предместье. И вот тут дорожки сестер расходятся совсем. Одна становится добропорядочной француженкой, вторая — социальной невидимкой, вечным изгоем.
Тех, о ком пишет Леклезио, как и героев Степновой часто разделяет пропасть. Они никогда не поймут друг друга. Выяснить, кто ты, откуда пришел, почему поступил так, а не иначе, что тебе нужно, чтобы почувствовать себя если не счастливым, то хотя бы спокойным — этими задачами саморефлексии герои заняты большую часть повествования. И эта внутренняя работа делает их более терпимыми к другим. Не понять, так хотя бы принять — тоже своего рода подвиг.
Энтони Дорр «Стена памяти» (перевод В. Бошняка, изд-во «Азбука»)
Пожалуй, героям рассказов, вошедших в новый сборник Энтони Дорра, удалось максимально сблизиться друг с другом. Они лишены конфликтности, присущей характерам, придуманным Мариной Степновой, и самобытной независимости персонажей Леклезио. Напротив, кажется, что друг без друга их просто нет.
В тугой узел связаны жизни героев повести, давшей название сборнику «Стена памяти». У престарелой Альмы старческая деменция. Она стремительно теряет связь с реальностью и давно уже не может обходиться без помощи своего слуги, который работает у нее со своих 14 лет. Некто подобрал на улице подростка, вживил ему в мозг электроды, давшие ему возможность читать чужие воспоминания. Теперь он может «подключаться» к чужим прожитым жизням и становиться их соглядатаем. Он «читает» картриджи с воспоминаниями Альмы и узнает о ней такое, чего не помнит даже она сама. Тот случай, когда «стена» не разделяет, а отгораживает своих от чужих — все четверо оказываются объединены вокруг общей памяти.
Проверить границы близости. Узнать, насколько один человек может понимать и чувствовать другого — пожалуй, вот главное, что интересовало Дорра в этих текстах. Но несмотря на то, что герои, кажется, пересекают все возможные границы и буквально залезают друг другу в голову, ответ о пределах близости для Дорра каждый раз остается неизменным: человек обособлен и одинок. Даже если он окружен близкими и во всем зависит от их участия.