Десять лет назад валютные ипотечные кредиты банки давали едва ли не охотнее, чем рублевые. В 2014-м для многих таких заемщиков наступил личный финансовый крах — размеры платежей буквально в один момент стали непосильными. Что делают эти люди, как пытаются не потерять квартиру, за которую уже выплачены сотни и сотни тысяч? «Дом» дает слово одному из таких заемщиков, журналисту Алексею Ходорычу.
«Меня зовут Алексей, и я по-прежнему валютный ипотечник. У меня есть жена — тоже валютная ипотечница. И у нас есть 10-летний сын. Сейчас речь уже идет о выселении. Другого жилья у нас нет, а за эту квартиру мы честно платили более семи лет, пока не случился всем известный коллапс на валютном рынке. Я знаю, что такие, как мы, уже всех утомили — и журналистов, и читателей. Но другого выхода нет. Мы, конечно же, продолжаем сражаться в судах. Но перспектива выселения реальна. Так, может, я сам виноват? В какой все стадии? В чем проблема? И чего же я хочу?
Всего у нас было три судебных разбирательства: 1) о признании договора незаключенным; 2) о выведении квартиры из-под залога; третье (иск банка к нам) — о взыскании квартиры в счет задолженности. При этом задолженности нет! Как мы считаем, имеет место просрочка кредитора. Но это стало бы ясно, если бы суды рассматривали дело справедливо и вдумчиво. Цель наших исков — не уйти от платежей, а добиться диалога с банком и посильного пересмотра платежей. Но обо всем по порядку.
Фото: Антон Новодережкин / ТАСС
А может, я сам виноват?
Почему в 2007-м я взял валютную ипотеку, при том что тогда я работал редактором журнала «Коммерсантъ-Деньги» и был лауреатом конкурса «Россия финансовая» — то есть, должен был представлять себе, чем это чревато? Да и о правиле «бери кредит в той валюте, которой зарабатываешь» в 2007-м уже слышали даже старушки на лавочках у подъездов.
Не взял ипотеку в рублях я вовсе не из-за более низкого процента (10.25 в валюте против 13 в рублях); под 13 процентов я был готов взять рублевый кредит — но не дали. Мне нужно было порядка 160 тысяч долларов на «двушку» площадью 46 метров, и для рублевого кредита был необходим первоначальный взнос, каким я не располагал. Мои опасения насчет того, что платеж может внезапно стать непосильным, сотрудники банка развеивали, ссылаясь на валютный коридор, возможность изменить валюту договора в любой момент и т.д.
Я, кстати, пытался перейти на рубли в 2012 году. Банк всеми способами усложнил процедуру — речь шла о новом кредите со всем набором документов, плюс нужно было доплатить около 500 тысяч рублей, в счет залога, который обесценился. У меня этих денег не было.
А теперь я уже выплатил банку 130 тысяч долларов, плюс 130 тысяч долларов остался должен, плюс на меня еще навесили пеню за просрочку (хотя действие нотариуса, о чем далее, в суде оспорено не было!) — более 13 тысяч долларов. Плюс судебные издержки (в районе 60 тысяч рублей). И квартиру я в первой инстанции уже проиграл.
Фото: Forbes / PhotoXPress.ru
В какой стадии сейчас находится дело
Мы с женой на данном этапе проиграли все иски — даже иск банка о взыскании квартиры (дело слушалось в Хорошевском суде 7 июня 2016 года). Как мне и «обещал» заранее банковский сотрудник по телефону, мы проиграли в одно слушание (хотя для такого сложного дела это редкость). И с многочисленными нарушениями. Их настолько много, что мы вынуждены даже подать на судью жалобу в Квалификационную коллегию судей и Совет судей. Ранее мы проиграли два наших иска к банку (мы требовали признать договор незаключенным — из-за несогласованности ряда существенных условий). Вообще, договор нашего банка, как и договоры многих других банков, как мы теперь знаем, изобилует несоответствиями законодательству РФ.
Нам уже отклонили кассацию по нашему первому иску к банку, но мы готовим кассацию по второму делу, где апелляция была проиграна 28 июня 2016 года (суть иска — выведение квартиры из-под залога). По иску банка мы подали апелляционную жалобу, дело будет слушаться в Мосгорсуде 14 сентября. В общем, шансы еще остаются, но пока все против нас, и судебное решение в первой инстанции по квартире уже есть.
Если посмотреть на ситуацию в целом, суды сейчас активно идут не только у меня, явление имеет массовый характер. И если бы суды рассматривали все эти дела справедливо, то катастрофическая ситуация с валютной ипотекой, которая сложилась сейчас, решалась бы «сама собой», в судебном порядке.
Фото: Photoxpress.ru
В чем проблема?
Главным образом, дело, конечно, в том, что ипотечные платежи стали для нас непосильными (сейчас требуемая банком сумма составляет порядка 100 000 рублей в месяц). Но основная причина невыносимой ситуации, в которой мы оказались, — в том, что наш банк, как и большая часть других, не предлагает реального решения ситуации. Все предложения оставляют сумму платежей неподъемной.
И это при том, что договор, подписанный нами, как оказалось, изобилует нарушениями. Например, в нашем договоре вообще нет рублевой оговорки (а это прямое нарушения 317 ГК «Валюта денежных обязательств»), не определен порядок оплаты в рублях (написано — «по курсу банка», что не является определенным условием), и не согласован срок кредита, поскольку в договоре банка есть пункт, дающий право банку расторгнуть договор «в случае угрозы наступления страхового случая». Когда мы обнаружили огрехи в договоре, мы обратились в банк с просьбой внести изменения в договор. Банк нарушений не признал, ответил отпиской.
В октябре 2015-го мы внесли на депозит нотариуса рублевый эквивалент нашего долларового платежа по курсу на дату заключения сделки — порядка 40 000 рублей. Такой вид исполнения обязательств предусмотрен ГК в случае уклонения кредитора от принятия платежа. А заплатить именно в рублях (исполнение договора в рублях — конституционное право гражданина) по договору мы не могли, и банк не шел на переговоры.
Фото: Photoxpress.ru
Ошибки в своем договоре банк «прикрывает» статьей 807 ГК, которая определяет займы, а не кредиты. Привязка к займу для банка — это чуть ли не единственный способ спасти свою позицию. Во-первых, займы могут быть в чем угодно, и никакие рублевые оговорки тут не нужны. Во-вторых, займ, в отличие от кредита, является реальной сделкой, там все обязательства начинаются с момента передачи предмета займа. Но кредитные отношения определяются 819 ГК и являются консенсуальными — т.е. начинаются в момент согласования всех существенных условий.
По мнению моего адвоката Саркиса Дарбиняна, который сопровождает меня на всем протяжении непростых судебных тяжб с банком, закон обязывает и торговца пирожками, и любого юриста указывать в договорах с потребителями-гражданами цену в рублях, не делая при этом никаких исключений для банков и кредитных договоров.
Наша правовая позиция была обоснованной, изобиловала ссылками на статьи ГК и ГПК. С нашей точки зрения, на момент подачи банком иска имела место просрочка кредитора. Даже если банк был не согласен с исполнением через нотариуса, он должен было это оспорить в суде, в двухнедельный срок.
Судьи вообще не обращают внимания на наши аргументы, на то, что сделка не может быть одновременно реальной и консенсуальной (как следует из аргументации банка). Они как будто не слышали ни про подмену 807 и 819 статей, ни про нарушение 317 ГК, ни про платеж, осуществленный через нотариуса. А в ключевом для нашей судьбы деле — иску банка к нам о взыскании квартиры в счет задолженности — из дела вообще пропали ключевые аргументы в пользу нашей позиции: наша оферта с предложением уладить несогласованность пунктов договора и справки от нотариуса.
Подобные случаи носят массовый характер.
Фото: Александр Щербак / ТАСС
Чего я хочу?
Прежде всего, хотелось бы справедливого суда. Хотя, судя по всему, на это вряд ли стоит рассчитывать. Нам постоянно приходится разъяснять недопустимость использования 807 статьи вместо 819-й, доказывать правомерность исполнения нами обязательств через нотариуса. Справедливость суда нужна и другим валютным заемщикам, которые сейчас находятся в крайне сложной ситуации. Дела ведь идут не только по незаключенности, но и по 451 ГК, которая говорит о силе непредвиденных обстоятельств, в связи с чем договор может быть изменен даже без согласия кредитора. Всем известные факты изменения валютной политики ЦБ РФ, санкции и резкие валютные колебания нерыночного характера почему-то полностью игнорируются судами, а все сопутствующие риски полностью возлагается на заемщика. Десятки таких дел уже проиграны заемщиками, несмотря на логичность и правомерность их аргументов.
Необходимы разъяснения ВС (и даже КС) о недопустимости подмены — использования 807 статьи вместо 819. А также разъяснение по исполнению обязательств через нотариуса. Оно полностью соответствует закону, но суды все равно считают это нарушением и просрочкой платежей по кредитному договору
Как и львиная часть заемщиков, мы вовсе не отказываемся платить и не утаиваем от банков свои доходы. Мы лишь просим сделать условия посильными, разделить с нами ответственность за возникшую ситуацию.
В 2006-2008 годы валютные кредиты раздавали направо и налево, отказывая в рублевых, и всячески подчеркивая безопасность такого кредита. Но банкир, в отличие от простых заемщиков, — профессиональный участник фондового рынка, сильная сторона по договору. Как мы могли ожидать такого количества нарушений в договоре?
Вся надежда на внимание общественности и справедливую апелляцию.
Да, и, конечно же, куда только я не обращался. К генеральному прокурору РФ Чайке, председателю Следственного комитета РФ, генерал-полковнику юстиции Бастрыкину, руководителю Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека Поповой, председателю Банка России Набиуллиной, руководителю Администрации Президента Иванову. Ответ всегда один: раз вопрос решается в суде, мы не будем вмешиваться.
А суды, увы, идут. И люди остаются один на один со своей личной имущественной и финансовой катастрофой. Все вокруг вроде бы знают об этих «лузерах» — валютных заемщиках. Но мало кто знает, насколько ситуация действительно серьезна. Тебя словно бы бросают на съедение волкам. Нас таких очень много. Сами виноваты? Дураки? Но законы должны соблюдаться. И очень странно, что суды защищают не жертву, а насильника.
Я, мой адвокат и все мы, десятки тысяч семей валютных заемщиков, возлагаем последние надежды на суды высших инстанций, которые смогут разобраться в законности положений кредитных договоров в иностранной валюте и дать обязательное для нижестоящих судов толкование закона по спорам, связанным с валютной ипотекой».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции