Предложенный Российской академией образования (РАО) углубленный курс «Православной культуры», рассчитанный на преподавание с 1-го по 11-й класс, стал не самым приятным сюрпризом как для педагогического сообщества, так и для родителей. Плюсы, минусы и возможные последствия интеграции религиозного образования в школьную программу «Лента.ру» обсудила с автором учебника по Основам православной культуры (ОПК) протодиаконом Андреем Кураевым.
Больше всего вопросов возникло к объему и содержанию расширенной программы, явно выходящих за пределы ознакомительного факультатива по выбору. И, хотя в синодальном отделе религиозного образования РПЦ и в Минобразования поспешили заявить, что в число обязательных предметов «Православная культура» не войдет, многие родители, да и педагоги, предпочли бы присовокупить эти часы (без малого 600) к основным или дополнительным предметам. Особенно актуальна такая прибавка была бы в выпускных классах. К тому же многие обоснованно опасаются, что «свобода выбора» будет сильно зависеть от мнения министерства и давления местных епархий, а следующим этапом станет перевод православного курса в список обязательных.
«Лента.ру»: О чем идет речь? Это уже готовая программа или только концепция?
Кураев: В том документе из РАО, который попал в СМИ, говорится об авторах. Если они есть, значит, есть и программа. Даже некоторые темы названы. Но, кто эти люди, не говорится, была ли апробация программы, тоже неизвестно. Это все как-то очень и очень секретно.
А есть ли вообще необходимость в расширении существующего курса или это только пожелание руководства РПЦ?
Есть два факта. Первое: родители, педагоги и сами дети, которые в 4-м классе изучают ОПК, говорят, что этих 30 уроков им мало. Второй факт — общество и школа не готовы к такому проникновению православия в общее образование, которое предлагает этот проект. Он предполагает 592 урока.
Это много или мало?
592 урока православия на одну детскую голову?! Получается где-то по полтора урока в неделю на протяжении 11 лет. Это означает, что православная культура становится главным предметом школьного образования. Сравниться с ним может только физкультура. Ни геометрия, ни химия, ни физика, ни история не преподаются в таких объемах.
Андрей Кураев
Фото: Александр Кряжев / РИА Новости
Каковы будут последствия такого проникновения?
Это радикальный пересмотр концепции всего образования, его цели. Последние годы чиновники и педагоги нам твердят, что дети, грубо говоря, должны что-то уметь на выходе с урока. Поэтому любой разговор о том, что эти 600 часов школьники потратят на «экскурсии» и останутся сторонними наблюдателями за «туземцами» — носителями православной культуры, — весьма наивен. Если ставится задача религиозного воспитания в школах, то скажите о ней честно. Давайте перепишем тогда конституцию страны и ряд законов, которые говорят о светском характере государства и образования.
Но ведь это лишь новый факультатив.
Позвольте. Если этот курс столько часов на себя оттягивает, то за счет чего? В сутках же только 24 часа. Значит, другие какие-то компетенции должны будут атрофироваться у детей, что-то другое будет им меньше преподаваться или не будет вообще. Может быть, интеграция и возможна, но тогда по закону диалектики этот курс должен стать менее конфессиональным и религиозным, более светским.
Это каким образом?
Ряд тем, к примеру, можно взять из русского языка. О славянских корнях современных слов и так далее. Из литературы — какие-то сюжеты, где есть возможность говорить о православной жизни персонажей. Аналогичный подход к всемирной и национальной истории, к рисованию.
Но для этого нужно пересмотреть не один предмет, не одну линейку учебников придется создавать, а все придется менять. А затем сделать это еще раз, чтобы были межпредметные связи уже в новом варианте, чтобы не было отсылов в пустоту. То есть это огромная работа, и отнюдь не десяти авторов и экспертов.
Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости
Насколько реально принятие углубленного курса в ближайшее время?
Здесь все непредсказуемо. Административная воля скорее за принятие, а вот сможет ли научная общественность сказать «стоп, давайте подумаем»?
А как бы вы поступили?
Я сторонник промежуточного варианта. Раз люди хотят больше разговора на православную тему в школах, то можно сделать курс спиральным, то есть изучать его по одному классу в начальной, средней и старших школе. К примеру, в 4-м, 7-м и 10-м классах.
А содержание?
Я думаю, что это должен быть курс в интонации: «наш взгляд на ваши проблемы». Идти к школьникам не с тем, чтобы рассказать, что там сделал Содом со своей Гоморрою. Детям в общем-то фиолетово до формулы православной Пасхи и строгости Великого поста. А вот попробовать эти часы использовать для того, чтобы объяснить, как с религиозной точки зрения можно увидеть проблемы, которыми живут эти дети: самоидентификация, взаимодействие со сверстниками, родителями. Рассмотреть проблему наркотиков, пробуждающейся сексуальности, ответственность за сексуальное поведение. Есть огромное количество тем, о которых интересно говорить, но с установкой не понуждения, а дарения.
Вас бы в каждый класс... А как обстоят дела с кадрами в реальности?
Сколько педагогов способны интересно подавать новую, заведомо незнакомую информацию? В большинстве классов будет царить скука, которая потом обернется против самой церкви.
***
Перспективу появления нового школьного курса «Лента.ру» попросила прокомментировать заслуженного учителя России, академика и члена учебно-методического объединения РАО Евгения Ямбурга.
Евгений Ямбург
Фото: Юрий Мартьянов / «Коммерсантъ»
Не надо путать духовность и клерикализм
Во-первых, все не так страшно, как кажется. Никакого решения пока не принято. Программа была разработана, и Российская академия образования должна назначить экспертов. Но никаких приказов по этому поводу не было. Программу можно разработать любую, но это еще не означает, что ее примут. Так что не надо гнать волну и рвать на себе волосы.
Но проблема действительно существует, и серьезная. Я понимаю, когда люди хотят дойти до корней своей культуры, изучая религию. Это нормально. Если шкала ценностей не опирается на святыни — это худо. В этом смысле ХХ век показал, что светская мораль рушится. Но дальше начинаются вопросы. Жизнь имеет две функции: одна из них — восстановление контакта с собственной глубиной, а другая — это проблема определения идентичности. Сегодня нас уже нет в том качестве новой исторической общности людей — советский народ. А кто мы есть? Кто мы такие? Мы русские, евреи, татары…
Но когда способом идентификации становится религия, тут возникают огромные опасности. Потому что легче всего объединить людей, поставив вопрос: «Против кого мы дружим?» Мы же должны искать не то, что противопоставляет людей друг другу, а то, что их объединяет. Для меня христианство, буддизм и ислам — это разные команды альпинистов, которые поднимаются на одну гору с разных сторон. В школе нельзя разгонять людей по национально-религиозным квартирам.
Не надо путать духовность и клерикализм, веру отцов и вражду друг к другу. А у нас все в голове смешалось. Ни одна мировая религия не учит злу, потому что на самой большой глубине они сплетаются корнями. Было бы идеальным, если бы христианский мальчик имел представление об исламе как о религии смирения. Не уничтожения неверных, а уничтожения греха в себе. Если бы исламский мальчик знал основы православия. Мне кажется, курс «Мировые религии» оптимален. Школа должна быть светской — это техника безопасности государства в многонациональной и поликонфессиональной стране.
Но быть светской не значит быть агрессивно атеистической. Как только мы пытаемся превратить религию в идеологию — это рождает агрессию, а ее хватает и без нас. Было политическое решение ввести такие уроки для 4-го класса. Я считаю это ошибкой. И мы пытаемся исправить ее, создавая совместные уроки, где каждый ребенок рассказывает о своей религии. Делать курс православия обязательным или безальтернативным нельзя. Это приведет к фальши, к цинизму. Царская Россия это уже пережила. Такого количества революционеров, ниспровергателей, как было по происхождению из духовенства, не было никогда прежде. Взять того же Сталина. Люди имеют право предложить свой курс, эксперты должны его оценить, но я считаю, что в мультиконфессиональной стране такой подход к образованию опасен.