До основанья, а затем... 25 лет назад началась «шоковая терапия» — реформы команды Ельцина-Гайдара

Фото: Liu Heung Shing / AP

Четверть века назад советскую экономику попытались перевести на рыночные рельсы. Это была одна из самых масштабных экономических реформ в истории. Спор о ее результатах и методах, которыми пользовались реформаторы, не прекращается до сих пор. «Лента.ру» вспоминает, как проводилась «шоковая терапия» и к чему она привела. Первая часть материала доступна по ссылке.

Польский образец

Китайскую модель развития отвергли — пример «братьев навек» не вдохновил советских руководителей. Куда ближе России была модель переходной экономики, реализуемая в странах Восточной Европы. В особенности пристально в Москве смотрели на Польшу. Здесь уже никакой пропасти в менталитете не существовало. Славянское государство, долгое время находившееся в одном экономическом и военном блоке с СССР, — идеальный образец для подражания.

«Тогда реформы проводились в Польше. Осенью коммунисты либерализовали цены и передали власть правительству Тадеуша Мазовецкого и Лешека Бальцеровича (премьер-министр Польши и глава Минфина соответственно — прим. «Ленты.ру»). Понятие "шоковая терапия" возникло именно в то время — так называли реформы Бальцеровича. После либерализации цен там самыми жесткими мерами взялись за финансовую стабилизацию. Мы решили, что нам нужно что-то подобное», — говорит Евгений Ясин.

Действительно, Польше удалось провернуть без пяти минут экономическое чудо. Реформы стартовали 1 января 1990 года, и в течение двух лет страна перешла на рыночную экономику.

Шоковая терапия в Польше сработала. В 1990 году ВВП упал на 11 процентов, в 1991-м — на 7 процентов. А уже в 1992-м экономика пошла в рост и к середине 1990-х лидировала в регионе по этому показателю. Реформы оказались настолько эффективными, что и сейчас Польша выделяется среди своих соседей (это единственная страна в Восточной Европе, которой удалось избежать спада во время финансового кризиса конца нулевых).

Егор Гайдар выступал за радикальные экономические реформы

Егор Гайдар выступал за радикальные экономические реформы

Фото: Владимир Мусаэльян / ТАСС

В крутом пике

Действуя по польскому сценарию, 2 января 1992 года российское правительство объявило о прекращении регулирования цен и свободе торговли. В течение нескольких дней прилавки наполнились товарами. Но на этом сходство реформ в Польше и России закончилось — дальше, как говорится, «что-то пошло не так».

В Польше цены в течение года после либерализации поднялись в 3-4 раза. В России такой скачок произошел единовременно. И затем инфляция не подумала останавливаться, быстро обретя приставку «гипер». Финансовая система стремительно долларизовалась. Несмотря на рост денежной массы, широкое распространение получили бартерные схемы.

Следующий этап — приватизация, которая началась еще в 1991 году, но по-настоящему развернулась на пару лет позже. В теории каждый гражданин России получил право на общенародную собственность через эмиссию ваучеров. Но большая часть потенциальных «народных инвесторов» свои приватизационные чеки быстро продала. И как впоследствии выяснилось, это было чуть ли не оптимальным решением — многие из тех, кто пытался вложить ваучеры во что-то, не получили в итоге вообще ничего. Практически все «жирные» куски госсобственности достались приближенным к власти лицам посредством залоговых аукционов. Так появились российские олигархи.

В результате экономика России оказалась в затяжном пике. Вернуться к вялому росту удалось лишь во второй половине 90-х, но буквально тут же последовал «контрольный выстрел» в виде дефолта 1998 года. Лишь год спустя начался восстановительный рост и постепенный подъем со дна.

Почему так получилось? Многие считают, что концепция шоковой терапии была в принципе ошибочной и для России не подходила.

«Вариант с немедленным заходом иностранных денег и с последующей модернизацией, которая хороша для малых экономик, для той крупной индустриальной экономики, которой была Россия, очень сложной, с крупным военно-промышленным комплексом, не годится. Это все равно, что телегу сбросить с горы, вместо того, чтобы осторожно ее спускать», — говорит Яков Миркин.

В начале девяностых американский экономист Джеффри Сакс консультировал по вопросу реформ сначала Польшу, а потом Россию. И если о польском этапе деятельности эксперт отзывается как о своем большом успехе, то работу в России квалифицирует как провал, объясняя это тем, что большая часть его рекомендаций проходила мимо ушей российских реформаторов.

Очередь в столичный магазин за мясом, 4 декабря 1990 года

Очередь в столичный магазин за мясом, 4 декабря 1990 года

Фото: Boris Yurchenko / AP

Американское равнодушие

Сакс пишет, что, в отличие от Польши, в России не было принято мер по сдерживанию денежной массы. Напротив, она росла как на дрожжах, что и спровоцировало гиперинфляцию. Во многом тут виноваты соседи России из бывшего СССР, еще в течение года имевшие право эмитировать рубли. Нетрудно догадаться, что они этим правом пользовались по максимуму.

Американский специалист подчеркивает слабую компетентность в вопросах экономики большинства российских чиновников и экспертов того времени, указывая и на прямую нечистоплотность. В частности, он обвинил советника Росимущества по вопросам приватизации Андрея Шлейфера (также гражданина США) в материальной заинтересованности при реализации государственных активов. К слову, Шлейфера в 2005 году американское правосудие заставило заплатить штраф в два миллиона долларов, постановив, что он не имел права заниматься бизнесом в России. Кроме того, Сакс считает крайне неудачной идею приватизации добычи полезных ископаемых, против чего он возражал весь свой период работы в Москве.

Но все-таки главную вину за провал российских реформ Сакс возлагает на внешних игроков, в первую очередь на руководство США и МВФ. Польша, по его словам, в 1990 году получила от международного сообщества все возможные уступки и преференции. Так, ее колоссальный внешний долг (30 миллиардов долларов) был списан наполовину. И буквально тут же Варшаве предоставили новые стабилизационные кредиты на очень щедрых условиях. Все это помогло обеспечить приток в страну частных инвестиций и заложить фундамент для будущего развития.

Ничего подобного в отношении России сделано не было. Долги взыскали до копейки (и более того, страны G7 угрожали прекратить всю гуманитарную помощь при малейшей просрочке выплат), а финансовая поддержка если и оказывалась, то на полностью рыночных условиях. Сакс объясняет это позицией США, по сути навязавших МВФ свое нежелание помогать России. В самом фонде анализ событий в РФ толком не проводился.

Что касается Америки, то в 1992 году администрация президента Джорджа Буша-старшего не хотела даже разговаривать об оказании поддержки Москве из-за предвыборных перипетий. Пришедший ей на смену кабинет Билла Клинтона Россией не интересовался вовсе, воспринимая ее как слабого, поверженного противника. Люди, которые были поставлены Клинтоном на связанные с российским направлением посты, в экономике вообще не разбирались. России пришлось выживать исключительно за счет собственных усилий и скромных ресурсов, и реформы здесь принесли совершенно иной результат, чем в Восточной Европе.

Первые участники аукциона в Общественно-культурном центре Ярославля, 12 января 1993 года

Первые участники аукциона в Общественно-культурном центре Ярославля, 12 января 1993 года

Фото: Метелица Сергей / ТАСС

«На тот момент была высшая точка добрых отношений с Западом, но массового потока инвестиций, которые интегрируют экономику, не было. На то имелись объективные причины. В это время Западная Германия должна была "переварить" ГДР, а ЕС занимался интеграцией бывших стран соцлагеря. И к тому же Россия в системе опознавания "свой-чужой" продолжала оставаться ближе к "чужим". Ее риски всегда оценивались как запредельные. Да и мы не были готовы к такой интеграции, как к Восточной Европе, когда, скажем, банковские системы перешли в собственность к иностранцам», — объясняет Яков Миркин.

Несмотря на жесткую критику (как изнутри, так и извне) реализованного в России курса реформ, многие считают, что в конечном счете все делалось верно. «Я не могу позволить себе сказать, что мы шли единственно правильной дорогой. Но в том, что мы в целом делали все правильно и, главное, добились успеха, я нисколько не сомневаюсь», — подчеркнул Евгений Ясин.

Цена преобразований, проведенных Гайдаром и его последователями, оказалась для России высокой. Во многом потому, что реформаторы совершенно не учитывали реальную ситуацию в экономике страны, предпочитая действовать по принципу «до основанья, а затем...», считает Руслан Гринберг.

«Егор Тимурович — это трагическая фигура. Он был человеком порядочным, человеком идеи, к сожалению, слишком идейным. На птичьем языке науки это называется онтологизацией теоретических схем, когда человек модные доктрины без всяких колебаний воплощает в жизнь. Так же, как большевики в 1917 году внедряли доктрину, которая должна была привести всех к счастью через репрессии и голод. Тогда проповедовалось буйное равенство без свободы, а в 90-е — буйная свобода без всякого равенства. И не могло это кончиться иначе, чем кончилось сейчас», — заключает он.

Лента добра деактивирована.
Добро пожаловать в реальный мир.
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Как это работает?
Читайте
Погружайтесь в увлекательные статьи, новости и материалы на Lenta.ru
Оценивайте
Выражайте свои эмоции к материалам с помощью реакций
Получайте бонусы
Накапливайте их и обменивайте на скидки до 99%
Узнать больше