Вы и убили Зверства, изнасилования и смерти, к которым мы привыкли

В октябре на Netflix вышли сразу два громких сериала: первый сезон разворачивающегося в 1970-х полицейского антидетектива «Охотник за разумом», которым как продюсер и режиссер занимался Дэвид Финчер, и второй сезон одного из главных прошлогодних хитов «Очень странные дела», все так же укорененного в эстетике 1980-х. «Лента.ру» рассказывает, почему оба сериала больше говорят о современности, чем об ушедших эпохах.

«Я уже убивала», — растерянно произносит Одиннадцатая, самая интересная героиня сериала «Очень странные дела» в самой душераздирающей сцене нового, второго сезона (полностью вышел 27 октября). В одной этой реплике обнаруживается, пожалуй, больше подспудного драматизма, чем во всей основной сюжетной линии — в ней город Хокинс, штат Индиана, спустя год после событий прошлого сезона ждет новое, уже полномасштабное вторжение потусторонних сил, аккурат под Хеллоуин-1984. В центре противостояния вырвавшемуся из параллельного измерения злу, кроме Одиннадцатой с ее телекинетическими способностями, оказываются как уже знакомые по первому сезону персонажи, так и несколько новых лиц, включая юную рыжую оторву и, например, образцового, но вовсе не безнадежного обывателя, ухлестывающего за героиней Вайноны Райдер.

«Я взял молоток и забил ее до смерти. Затем отрезал голову и унизил ее», — а это уже самая сильная, мгновенно впечатывающаяся в память реплика, звучащая в первом сезоне «Охотника за разумом» (полностью вышел 13 октября), спродюсированного Дэвидом Финчером сериала о нескольких агентах ФБР, в конце 1970-х делающих первые шаги по изучению криминальной психологии. Важнейшим этапом на этом пути становятся интервью с уже задержанными и отбывающими срок серийными убийцами (к слову, появление самого этого термина тоже входит в сюжетную канву «Охотника»). Вот и о расчленении собственной матери и сексуальном надругательстве над ее головой ошалевшему энтузиасту из Бюро Холдену Форду (Джонатан Грофф) рассказывает вежливый душегуб, некрофил Эдмунд Кемпер (Кэмерон Бриттон).

Кадр: сериал «Очень странные дела»

При том, что «Очень странные дела» и «Охотник за разумом» работают в принципиально разных жанрах — вдохновленном Стивеном Кингом восьмидесятническом фэнтези и опирающейся на фильмы Дэвида Финчера криминальной драме соответственно — параллели на этом не заканчиваются. Вот в первой серии второго сезона «Очень странных дел» один из персонажей смотрит телеролик «Терминатора» — тот как раз вышел осенью 1984-го. В первой же серии «Охотника за разумом» герои отправляются в кино — идет 1977-й, и в прокате «Собачий полдень» Сидни Люмета. Зацикленность на приметах времени действия в обоих сериалах доходит до смешного: конечно же, школьники из «Очень странных дел» отправляются собирать сладости на Хеллоуин в костюмах «Охотников за привидениями» и одержимы аркадными играми, конечно же, 1970-е по версии «Охотника за разумом» складываются из клубов бесконечно испускаемого в кадре табачного дыма, упоминаний Леннона с Йоко Оно и кадров с рассекающими американские просторы «Доджами» и «Понтиаками». Но если «Охотнику» такая декоративность пока сходит с рук — строго говоря, сериал Джо Пенхолла и Дэвида Финчера за первый сезон так и не разогнался, то обвинения в строго ностальгической природе достоинств «Очень странных дел» на второй год только интенсифицировались.

При этом, конечно, как бы часто оба проекта Netflix ни делали ушедшие эпохи ближе для зрителя, оперируя узнаваемыми, понятными маркерами, на ностальгии ни тот, ни другой не играют — хотя бы потому, что их родословную стоит вести не от кино 1980-х и Стивена Кинга (или Нового Голливуда и фильмов самого Финчера в случае «Охотника за разумом»), а от других телесериалов: медиум и его наследие для любой истории всегда важнее, чем источники вдохновения другой природы, будь то музыка, книги или даже кино. А на ТВ что в 1970-х, что в 1980-х ничего подобного «Охотнику» и «Очень странным делам» не то, что не показывали — было невозможно даже представить в эфире подобный сериал. И тот, и другой — абсолютные порождения нашего времени (как, к слову, и сама обратившаяся натуральной ретроманией одержимость культуры прошедшими десятилетиями), как по подходу к нарративу, так и по проступающим сквозь сюжеты основным идеям.

В самом деле, при том, что в «Очень странных делах» фантастическая линия, пожалуй, даже более отточена, чем в первом сезоне — и напоминает уже не столько «Инопланетянина» с «Кэрри» и «Полтергейстом», сколько выходившие в 1980-х фильмы Джона Карпентера, основное внимание (и большая часть хронометража) уделяется вовсе не ей. Нет, Даффнеры перед взвихрением действия в последних трех сериях сезона, упорно и развернуто концентрируются на сюжетах, к фэнтези отношения имеющих немного. Любовный треугольник в восьмом классе — и еще один в выпускном. Вопрос, принимать ли в «партию» лучших друзей новенькую девчонку — и фурор, который производит уже среди собственных сверстников ее борзый старший брат. Трудное сожительство Одиннадцатой и шефа местной полиции — и рассказанная во флешбэках, на протяжении нескольких серий, история скитаний девочки после событий первого сезона. Трогательный роман Джойс Байерс с продавцом электроники Бобом. Даффнеры посвящают этим вовсе не фантастическим линиям так много экранного времени, что очевидно: привычная для жанровых историй схема вывернута наизнанку — фэнтези-интрига и хоррор-приемы становятся здесь приманкой для зрителя, средством заговорить с ним на вечные темы. Причем ужасы первого разговора с девочкой или, наоборот, вырастания из первой школьной любви по своей липкой, тягучей неизбежности будут даже пострашнее демо-псов из ада.

Кадр: сериал «Охотник за разумом»

Точно так же обходится с жанром криминально-детективного сериала и «Охотник за разумом». Редкие, слишком короткие при всей напряженности эпизоды интервью с маньяками служат аналогом экшен-сцен в боевиках — способом внести оживление в довольно тихоходный основной сюжет. Более-менее мгновенно решаются и расследования, которые Холден Форд и его напарник Билл Тенч (сыгравший его Холт МакКэллани, пожалуй, выдает самый убедительный пока актерский перформанс среди ведущих актеров «Охотника») ведут попутно с исследовательской работой. В этих, редко выходящих за пределы одной серии делах преступник чаще всего обнаруживается и раскалывается так быстро, что заложенная в них интрига гаснет почти так же быстро, как появляется. Собственно детективные тропы Пенхоллу и Финчеру оказываются не интересны — их сериал за десять серий упорно складывается в психологическую драму, в которой галерея скетчей серийных убийц нужна прежде всего, чтобы пролить свет на портрет самого их интервьюера, Холдена Форда, который погружается во тьму воспаленного сознания и подавленных желаний так же быстро, как погружается в отравленное злом зазеркалье города Хокинса юный Уилл Байерс.

Что же Даффнеры и Пенхолл с Финчером ищут там, во мраке преисподней — вышедшей из берегов и впустившей в сонный пейзаж американской провинции монстров, вымышленных и реальных? Ключевой для обоих сериалов оказывается тема пережитой, но залеченной травмы — и «Очень странные дела», и «Охотник за разумом» возвращаются в ней вновь и вновь. Персонажи «Очень странных дел» — от обычных школьников, столкнувшихся в прошлом сезоне с потусторонним миром, до растерянных, вынужденных молчать о событиях годичной давности взрослых — уже не могут забыть об этом опыте: он становится определяющим фактором во всех их решениях и поступках. Кульминационными здесь становятся именно сцены, в которых свою травму — травму совершенного, пусть и с благими целями, убийства и осознания зла в себе — наконец вербализует Одиннадцатая, самая невинная героиня сериала, неиспорченная ни массовой культурой, ни компромиссами воспитания в социуме. Она уже убивала — и, как обобщает болезненный опыт всех главных персонажей «Очень странных дел» офицер Хоппер, залечить эту травму полностью, наверное, не получится никогда. Именно эта обреченность отличает сериал Даффнеров от большинства его предшественников из 1980-х — делает его продуктом нашего времени, а не качественным образцом ностальгии по прошлому: это прошлое при всей своей декоративной живописности оказывается территорией зарождения боли, а не утраченного счастья.

Похожий опыт столкновения со злом в самом себе — взгляда бездны из зеркала — постепенно раскрывает и «Охотник за разумом». Причем, конечно, вовсе не с помощью предстающих в кадре маньяков — этих интересных личностей, напротив, отличает тотальная неспособность испытывать чувство вины. Проводником же травмирующего переживания невыносимых ужасов становится главный герой — Холден Форд, образцовый чистоплюй-карьерист, который в первых сериях даже траву и оральный секс открывает для себя впервые, что уж говорить о расчлененке с извращениями. Но постоянный контакт с проявлениями людского зла оказывается для него почти наркотиком — к последним сериям Форд приходит уже с демоническим огоньком в глазах, чтобы затем неизбежно потерять почву под ногами как в профессиональной деятельности, так и в личной жизни. Его травма — жгучее знание о жуткой многогранности людской природы, боль расставания с иллюзиями о дуализме добра и зла — это травма не персонажа из 1970-х (эпохи в изображении Финчера наивной во многом, включая понимание психологии), а нашего современника, на которого монструозные проявления человеческой натуры льются бесконечным, не иссякающим потоком информации. Никого из нас уже не удивить даже самыми возмутительными новостями об очередных зверствах, изнасилованиях, притеснениях — более того, мы все привыкли к этим свидетельствам почти до безразличия: зачем лишний раз бередить давно полученную рану? Счастлив Холден Форд, которого «Охотник за разумом», чтобы привести в чувство, в финале буквально сшибает с ног — зрителю такая шоковая терапия уже, скорее всего, не поможет.

Первый сезон «Охотника за разумом» вышел 13 октября. Второй сезон «Очень странных дел» вышел 27 октября. Легально оба сериала можно посмотреть в Netflix.