Больше века назад петербуржская знать облюбовала Карельские земли. Новоиспеченные дачники устроили настоящий курорт на берегах Финского залива — с дворцами, парками и шумными вечеринками. Позднее крошечные рыбацкие деревни стали местом приключений киногероев известного советско-финского фильма. Сейчас Карелия привлекает туристов по новым причинам. «Лента.ру» пристегнула ремни в новом Porsche Panamera Turbo S E-Hybrid и помчалась выяснять, в чем же там дело.
Человек из Ихала
Преодолев более 250 километров по всем мыслимым и немыслимым дорогам — от скоростных трасс до серпантинов по лесному бездорожью, — отбившись от тысяч зловредных слепней и прочих летающих представителей карельской фауны, испытав на прочность свой автомобиль, мы добрались до цели: деревни Ниэмелянхови на северо-западе Ладожского озера.
Огибая Ладогу с западной стороны по пути от Санкт-Петербурга до Ниэмелянхови — начитаешься всякого. Сначала все как обычно: кругом сплошные Орехово да Васильево. Чуть дальше и выше — начинают вклиниваться разные Куркиеки, пока еще перемежаясь с дорогими сердцу Лосево и Лососево. Но вскоре Куркиеки, а вместе с ними Лумиваара, Лахденхопья и даже Ихала вселяют ощущение, что ты здесь — иностранец, а кириллица на дорожных указателях и вывесках «Магнитов» и, если очень повезет, «Дикси» — нелепое недоразумение.
Все дело в том, что в начале прошлого века эта территория принадлежала Финляндии. В то время в этом самом Куркиеки стояла спичечная фабрика и жители окрестных деревень приезжали сюда за спичками. Ничего не напоминает? Именно эти места были частью съемочного маршрута советско-финского кино «За спичками».
Фамилия одного из героев — Ихаллайнен, то есть «человек из Ихала». Из этого самого Ихала. Рассказу финского писателя Майю Лассила «За спичками» скоро исполнится век, одноименной кинокартине уже около сорока. Однако интерес к этой местности у россиян появился намного раньше и до сих пор не иссякает. Как выяснилось, не напрасно.
Художники, чиновники и танцы
В 1870 году железнодорожные пути связали Петербург с городами Великого княжества Финляндского. Богатые петербуржцы хлынулы осваивать северные берега Карельского перешейка: здесь аристократия открыла для себя настоящий курорт с песчаными пляжами Финского залива. Началось активное строительство дач. Сначала загородные поместья размещались лишь в приграничных финских деревнях, но вскоре они покрыли практически весь перешеек. Самые состоятельные проводили здесь все лето, а для особо ленивых дача становилась постоянным местом жительства.
Пристань на территории комплекса «Ладожская Усадьба» в Ниэмелянхови
Фото: предоставлено Porsche
Самим финнам же было не до дач. В течение года они занимались сельским хозяйством, однако когда знатные домовладельцы желали завести горничную или повара, финские крестьяне с великой радостью предлагали свои услуги. Обслуживать господ куда легче, чем вспахивать поле. Да и прибыльнее. Больше всего тогда повезло извозчикам: должен же был кто-то возить дачников от станции до поместья и обратно на постоянной основе.
В Карелии зацвела бурная светская жизнь. Интеллигенция возводила роскошные хоромы всюду, даже в маленькой рыбацкой деревне Куоккала. Кроме художника Ильи Репина, здесь поселились барон Рюдингер с семьей, глава Петроградской Думы, купцы первой гильдии, инженеры и другие представители элиты.
Чуковский писал: «Летняя Куоккала, шумная, нарядная, пестрая, кишащая модными франтами, разноцветными дамскими зонтиками, мороженщиками, экипажами, цветами, детьми, вся исчезала с наступлением первых же заморозков и сразу превращалась в безлюдную, хмурую, всеми покинутую. Зимой можно было пройти ее всю, от станции до самого моря, и не встретить ни одного человека».
А мы наконец добрались до старинной усадьбы магистра, землевладельца и мецената Оскара Ниссинена в Ниэмелянхови. Поместье расположено недалеко от города Сортавала и острова Валаам, прямо посреди карельских лесов и знаменитых ладожских шхер. Во времена Ниссинена — также в начале ХХ века — в усадьбе часто и подолгу танцевали. Ее даже прозвали «танцевальной».
Хореографы приезжали из самого Хельсинки и давали уроки светской молодежи. Но это в прошлом — сейчас здесь тихо и спокойно. Оборудована пристань, с которой мы и отправились на поиски уникального и очень трогательного существа — ладожской кольчатой нерпы.
Повстречал и влюбился
— Жил когда-то на свете богатырь, мудрец, певец и на карело-финских гуслях «кантеле» игрец Вяйнямейнен. И вот однажды на Тулолансаари — втором по размеру острове Ладожского архипелага — повстречал Вяйнемейнен юную красавицу Айно. Повстречал и влюбился. Да вот незадача — был уже тогда стар Вяйнемейнен. Однако счастья все же решил попытать: иди, говорит, к родителям, Айно, да передай им, что сватов к тебе отправляю.
Ладожская кольчатая нерпа
Фото: Shutterstock
Отца в живых уже не было. Пришла девушка в слезах к своей матери да и рассказала историю своей встречи с Вяйнемейненом. На это мать ей сказала: «Пойди надень подвенечное платье. Будем ждать сватов». Тогда в подвенечном платье села Айно в лодку и переплыла с острова Тулолансаари на близлежащий остров Карасаари, ведь любимый жених тогда у нее уже был. Да и не прельщала ее перспектива становится невестой, а в дальнейшем женой, пускай и известного героя, но старика.
Переплыла и вскарабкалась на самую высокую, 50-метровую, скалу на острове. Села на краю обрыва и начала плакать. От ее громкого плача содрогнулась скала, упала с нее Айно, и по ранней легенде превратилась в русалку. Со временем местные явно стали кровожаднее, и по более поздней версии девушка все-таки разбилась. В момент удара о воду часть скалы откололась и 15-метровая глыба накрыла ее сверху, расколовшись пополам. С тех пор этот упавший камень напоминает разбитое сердце юной девушки Айно, — рассказал по пути капитан нашей лодки.
Красавица разбилась, скала, если изловчиться, напрячь воображение и закинуть голову набок, действительно похожа на левый и правый желудочки человеческого сердца. Как бы там ни было, туристам нравится и романтическая история с хитрыми именами, и виды монументальных глыб, покрытых соснами, над бескрайней Ладогой. Но кроме скандинавской природы многих россиян манит сюда, конечно, рыбалка.
«Господи, пошли мне такую рыбу, чтобы хоть раз не надо было врать!» — гласит утренняя молитва местных рыбаков. По их словам, в озере обитает около 50 разновидностей рыб: форель, лосось, сиг, щука, окунь, судак и другие. Однако больше всего восторженных визгов приезжие издают при виде нерпы с детенышами.
Все, приплыли
Искусно огибая скалистые ущелья ладожского архипелага, наша лодка вышла в «открытое море». Пейзаж, действительно, напоминал океанские просторы в ясный день: ничего, кроме воды, пронзительного крика чаек и толстого слоя тумана на горизонте. К нему и держал курс капитан. Через несколько километров последние очертания островов скрылись в белой пелене. Внезапно лодка ударилась днищем о выросшую из ниоткуда глыбу: ну, все, приплыли. Капитан выругался, чайки разлетелись, а мы стали высаживаться на крошечный каменный остров прямо посреди озера.
Фото: предоставлено Porsche
Оказалось, на такие островки в конце марта и начале апреля вылезают нерпы: до 100-150 штук размещаются на площадке в 20 квадратных метров. Ладожская нерпа неслучайно получила свое имя. Обитает она исключительно в пресных водах Ладожского озера. Более того, это животное — единственное морское млекопитающее на планете, которое рождается и всю жизнь — до 33 лет — проводит в пресноводном водоеме. Сейчас численность нерпы настолько мала, что ее внесли в Красную книгу России и в реестр находящихся под угрозой исчезновения видов IUCN.
— До 1935 года, при финнах, популяция нерпы насчитывала около 20 тысяч особей. После советско-финской войны, когда в 1944 году Карельские земли вернулись обратно Советскому Союзу, на Ладожском Валааме началось строительство фабрики по добыче и переработке молодой кольчатой нерпы. Бельков — детенышей нерпы (их белая с серыми пятнышками шкурка была самым ценным мехом, который только добывался на территории СССР) убивали и делали из них шубы для экспорта. Такой дорогой мех — хорошую статью дохода имела Карелия от продажи шкур!
В конце 1950-х годов поняли наконец, что негуманно убивать малышей. Но было уже поздно: популяция сократилась с 20 до 1 тысячи особей. Теперь вот снова выросла до 7 тысяч.
— А неужели их нельзя разводить в неволе?
— А вы представляете, какая это будет ферма? Их же кормить надо! Три килограммчика рыбки в сутки съедает одна нерпа.
— Прожорливая!
— Около тонны в год! Поэтому некоторые скептики считают, что большая часть запасов рыбы уходит на прокорм такой большой популяции ладожской нерпы. Не то что в 1935 году. Тогда рыбы хватало и нерпе, и финнам.
Неудивительно, что главная причина всех бед ладожской кольчатой нерпы — люди. Рыбаки раскидывают свои сети и другие ловушки, а животное, попадая в них, гибнет.