«Он называл меня своей девушкой» Как счастливо влюбиться в Освенциме и пережить ужасы фашизма

Словацкий еврей Людвиг Эйзенберг весной 1942 года попадает в концентрационный лагерь Аушвиц (Освенцим). По воле случая он становится татуировщиком — выбивает номера на руках других заключенных. Это дает ему некоторые преференции: чуть лучшие условия содержания, чуть больше свободы в передвижениях. Всем этим он пользуется для того, чтобы раздобыть пропитание для своих друзей, а некоторых и спасти от смерти. Выбивая номер на руке незнакомой девушки, он понимает, что влюбился в нее. Ее зовут Гита. У обоих много шансов погибнуть. Но в результате оба остаются в живых, находят друг друга после того, как лагерь был освобожден советскими войсками. Осенью 1945 года Людвиг (Лале) и Гита поженились, сменив еврейскую фамилию Эйзенберг на русскую — Соколовы. Вскоре они решили бежать из Чехословакии в Вену, затем в Париж, а потом и в Сидней. Они прожили в браке 60 счастливых лет. И только после смерти жены Лале Соколов решился рассказать всю правду о своей жизни в Освенциме. Сценаристка Хезер Моррис на протяжении трех лет записывала рассказы Соколова, а потом превратила их в документальный роман: «Татуировщик из Освенцима». На днях он вышел на русском языке в издательстве «Азбука». С Хезер Моррис разговаривала обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.

Лента.ру: Традиционно считается, что Австралия и Новая Зеландия лежат вдали от театра больших войн. Как наследие Второй мировой воспринимается в Австралии сейчас?

Хезер Моррис: Да, мы не были вовлечены во Вторую мировую так, как европейские страны, но не стоит забывать, что мы в основе своей — выходцы из Британии. Поэтому все, что происходило в Великобритании, воспринималось нами как то, что происходит с Австралией и Новой Зеландией. Австралия очень гордится той частью своей истории, которая касается Второй мировой войны, и участием в ней. Наша страна тоже потеряла много народу, поэтому в Австралии и в Новой Зеландии 25 апреля мы празднуем день, когда вспоминаем наших мужчин и женщин, с чьей помощью была выиграна эта война.

Вас персонально что-то связывает с историей Второй мировой? Ваши родственники принимали в ней участие? Вы интересовались историей этой войны?

Мой отец воевал на Второй мировой, в Тихом океане. Мой дядя погиб на войне, уже в Европе. Я этого не застала, но моя мать много рассказывала мне о том, как воевали с фашистами отец, дядя и их друзья. Так что война — часть истории моей семьи. Мой муж — ветеран вьетнамской войны, он воевал в составе австралийской армии. Поэтому моя семья знает, что такое вооруженные конфликты.

Ваш отец рассказывал вам что-то о войне?

Немного. Это довольно типичная черта для людей, прошедших через войну или вооруженные конфликты. Он был матросом Тихоокеанских войск, участвовал в столкновении с Японией. Но он почти не говорил об этом. Как кстати и мой муж. Он тоже почти не рассказывает про Вьетнам. Хотя, как я впоследствии поняла, это были две разные войны, и их участниками они воспринимались очень по-разному.

Откуда вы узнали о Людвиге Соколове?

Мой друг как-то раз пригласил меня на чашку кофе. До этого мы с ним не виделись какое-то время. Его мать умерла, а его отец попросил найти кого-то, кто мог бы рассказать его историю. При этом он искал кого-то, кто не был бы евреем. Я не еврейка, и мы договорились о встрече.

Он рассказал мне свою историю. Это была непростая история человека, который потерял жену и хотел бы рассказать о своей жизни, о знакомстве с будущей женой и совместной жизни с ней на протяжении 60 лет.

Он сказал: мы познакомились в Аушвице. И дальше стал рассказывать мне факты, без эмоций и каких-то деталей. Но он должен был убедиться, что может доверять мне. После пары месяцев знакомства его собака выразила мне свое расположение. И он понял, что тоже может мне доверять (смеется).

Мы встречались с Лале каждую неделю, иногда — два раза в неделю. Я играла с его собаками и слушала его историю. В какой-то момент он сказал: ты нравишься моей собаке, похоже, ты можешь рассказать мою историю.

Когда вы увидели Людвига, что в нем произвело на вас наибольшее впечатление?

Он пригласил меня на кофе. Он был очарователен, обаятелен, немного нахален. Он называл меня «своей девушкой». Когда мы шли пить кофе, он говорил: посмотрите на мою девушку. Он был самым обаятельным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Он был плейбоем в юности и не растратил большую часть своего обаяния в зрелые годы.

Вы — сценарист. Почему вы решили переработать сценарий в роман?

Поначалу я написала сценарий. И одна австралийская компания решила снимать фильм по нему. Шесть лет мы искали финансирование. А потом я поехала в гости к своему брату в Калифорнию и моя невестка спросила: а почему бы тебе не переделать его в роман? Вообще-то у меня не было намерения писать книгу — я сценарист и пишу сценарии. Я сказала: ок, я попробую. И написала книгу.

Какими историческими и художественными источниками вы пользовались, когда работали над романом?

У меня были профессиональные редакторы, которые занимались историческими разысканиями и проверяли все факты, о которых мне рассказывал Лали. А кроме того, я разговаривала с большим количеством людей, которые выжили после Холокоста. Многие из них потом решили поселиться в Австралии.

Некоторые критики пеняли мне, что я не пишу историю Холокоста. Но у меня не было такой задачи. Этим занимаются другие люди: академики, историки, люди, у которых есть соответсвующее образование и компетенции. Я писала конкретную историю, историю одного человека. И в этом разница между нами.

У вас есть любимая книга или фильм о Второй мировой? Или те, что произвели на вас наибольшее впечатление? Я не знаю: «Пианист», «Список Шиндлера»?

Со «Списком Шиндлера» у меня забавная связь: этот фильм снят по одноименному роману моего дяди — Томаса Кенилли. Мы встречались с Томасом. Он тоже австралиец, живет в Сиднее. Забавно, что одна из самых знаменитых книг о Холокосте была написана австралийцем и не евреем. И была успешна. Она написана очень просто и просто рассказывает свою историю.

Итальянский писатель Примо Леви и венгерский писатель, лауреат Нобелевской премии, Имре Кертис также были в этом лагере. Людвиг Соколов не упоминал их во время ваших бесед?

Нет, он этого не делал. Хотя он о них знал. И одна из причин этого в том, что Примо был не в самом Аушвице, а рядом с ним. Имре Кертис был в лагере всего несколько месяцев в 1944-м. Мне же хотелось рассказать о тех, кто пробыл в этом лагере не один год. Кто умер, был расстрелян или выжил. Последних было немного.

В Освенциме работал Йозеф Менгеле. Он появляется в вашем романе, но его опытам уделено не так много места. Почему вы решили не углубляться в эту тему?

Я не хотела писать книгу о Менгеле. Лали как-то отвез меня в Музей Холокоста в Мельбурне. Он показал мне экспозицию, много рассказывал. Но только фотографии Менгеле уделил особое внимание. Критики потом упрекали меня в том, что мой роман не достаточно ужасен. Но мой роман не об ужасах — он о доброте в ужасных обстоятельствах.

Есть еще сюжет, связанный со Второй мировой, который вы хотели бы превратить в сценарий или роман?

Да, и это уже обговорено с моими издателями. В романе есть девушка по имени Силка. Ей было всего 16 лет, когда она попала в Аушвиц. Она вынуждена по сути продавать себя, она спит с врагом, чтобы выжить и спасти других. Ее история закончится счастливо: она влюбится в украинца, и они вместе отправятся в Словакию, где и осядут. Я хочу написать о ней.