Хорошая квартира, своя дача, интеллигентные родители — так везет не каждой невесте. И все-таки даже такие вводные вовсе не гарантируют паре счастливую жизнь. Жительница Нижнего Новгорода рассказала «Ленте.ру» о том, как из-за квартиры в «сталинке» распалась ее семья.
Мы с Максимом познакомились еще в институте, были в одной компании, но ничего «такого» между нами тогда не было: просто тусовались вместе. У меня был другой парень, Максим тоже время от времени с кем-то встречался, но никогда своих девушек в компанию не приводил. А вот с его родителями я была знакома уже тогда — мы часто с однокурсниками заходили к Максиму, ездили к нему на дачу. Конечно, студенческая тусовка вместе с «предками» время не проводила, обычно — родители на даче, мы в городе, и наоборот. Но шапочное знакомство было.
Что меня сразу поразило в их семье — это какой-то продуманный уклад, с массой своих традиций, праздников только для своих и тому подобное. Конечно, тогда я ни в чем таком не участвовала, и в мыслях не было. Но Максим иногда рассказывал, как они обстоятельно выезжают на дачу, как на мамин день рождения обязательно едут в Италию, а на папин — к нему на родину, в Новосибирск. И все в таком роде — как будто это не техническая интеллигенция, а дворянская семья.
И Максиму это явно нравилось — даже когда мы уже институт оканчивали, он мог спокойно поехать в отпуск с родителями и сестрой вместо того, чтобы зависать где-нибудь за городом с друзьями. С одной стороны, это выглядело как-то странновато, а с другой — внушало уважение. Я еще тогда подумала: когда у меня будет своя семья, я тоже хочу, чтобы у нас было так. Сама-то я выросла с матерью, без особых заморочек. Не жалуюсь, хорошее было детство, но вот этот каркас своих традиций, который был у Максима в семье, меня тогда поразил. Наверное, это и есть белая зависть.
И дача, и квартира у них тоже были шикарные. Мы с мамой жили в простом блочном одноподъездном доме, не совсем в спальном районе, но и не в центре. Я потом снимала примерно такую же. А у них просторная трешка в «сталинском» доме почти на самой Волге, дача какой-то модерновой архитектуры. Потом, когда мы с Максимом только поженились, я в шутку ему говорила: не знаю, в кого я первого влюбилась, в тебя, твоих родителей или твою квартиру! Ну и дошутилась, конечно...
Фото: Photoalto RF / Frederic Cirou / Diomedia
Поженились мы, когда нам было по 29. Как ни странно, его родители не были против (ну, или вида не подавали). Жить вместе они не предлагали, но это и понятно: у Макса еще сестра старшая с ребенком 10 лет, только после развода, куда еще мы.
Он давно уже жил на съемной квартире. Рассказал мне, что родители решили так: когда отцу исполнится 70 лет (он на 10 лет старше жены), они переедут на дачу, а квартиру перепишут на детей. Я тогда сразу подумала — «трешка» на двоих как-то не очень делится. С другой стороны, разменять ее можно было очень хорошо.
В общем, жили мы отдельно, снимали «однушку». Но в то же время — всегда вместе с семьей. И, честно говоря, я как-то оказалась не готова подчинять все свои планы планам старших. А все ежегодные поездки Ковалевых шли по графику: Италия, Новосибирск, в мае на Корфу, на Новый год в Альпы. Только теперь не просто Максим ездил с родителями как привязанный, но и я должна была его сопровождать. При этом Ольга, сестра Макса, снова вышла замуж и спокойно уехала в Москву — никакие традиции не помешали.
Сначала я как-то не поняла, насколько все серьезно. Придумала было свою поездку на Новый год, вроде как наш отложенный медовый месяц (мы поженились в ноябре). Рассказала Максу — он вообще в непонимании: как это, мы же едем в Австрию, уже и билеты на всех куплены. А зачем мне Австрия, я на лыжах в жизни не стояла и не собираюсь.
С другой стороны, семья же. Так и повелось — ездили все время вместе, а этих традиций у них море, на любое время года, своей жизни почти не оставалось. Стыдно признаться, но я стала ждать, когда его родители соберутся уже на дачу съезжать (выходило, что надо пять лет еще потерпеть).
Но все поменялось раньше. Светлана Дмитриевна умерла от инфаркта в тот же год. Это, конечно, для всех Ковалевых был большой удар, я понимала это и старалась поддержать. После пышных похорон свекор сказал, что ждать не будет и поедет жить на дачу уже сейчас. Почти сразу же вступил в наследство и переписал квартиру на детей.
Мне же за полтора года до того, еще до свадьбы, досталось наследство от отца — он с нами не жил, но, оказывается, завещал мне участок в Ленинградской области с деревянным домом. Я с этим имуществом ничего не делала, а тут подумала — а что, если продать его, взять ипотеку и выкупить долю у Ольги? Она сразу согласилась.
Фото: Astrakan Images / Astrakan Images / Diomedia
В итоге 50 процентов квартиры Максиму подарил отец, а еще 50 процентов стали нашими общими (25 — мои). Причем моя дача, если честно, стоила дороже этих 25 процентов, плюс ипотеку на остаток суммы мы платили пополам. То же самое с ремонтом — поменяли кухню, поставили встроенную мебель. Но это у меня сейчас уже внутренний калькулятор считает, тогда я была на седьмом небе от счастья. Наконец-то своя жизнь, да еще и в квартире мечты.
Но мы так прожили не больше полугода. Потом случились сразу две вещи. Во-первых, я забеременела, а во-вторых, Макса повысили на работе. Сделали начальником подразделения, денег вроде ненамного больше, но почетно. При этом — командировки в Москву чуть не раз в неделю, по выходным какие-то тимбилдинги. Сначала меня это напрягало не слишком сильно, но буквально за три месяца докатилось до скандалов: он стал задерживаться дольше, чем говорил, мог уже ночью сбросить СМС, что придется задержаться в Москве, приедет не сейчас, а послезавтра. Телефон все время отключал. А я с животом, мне все это вообще невыносимо. Я даже не переживала, что он изменяет, — наверное, разлюбила уже, как и он меня. Но у нас же будет ребенок, как можно так себя вести? В общем, все вверх дном. Я не выдержала, предложила — давай разъедемся. Ну, казалось бы — логично, зачем друг друга мучить?
А Максим ни в какую. Что значит разъедемся? Хочешь уехать — вали со своим пузом, куда хочешь (мы к тому моменту уже скандалили вовсю). Я оторопела. Как минимум четверть этой квартиры моя, а по совести и больше. Даже не нашлась, что сказать.
То есть я бы со дня на день нашлась — но тут Сергей Петрович, свекор, подключился. У меня вообще такое ощущение, что вся их семья держалась на матери: как только ее не стало, мужики кукушкой поехали. Один загулял, второй просто сошел с ума.
Сначала он мне звонил. Утром, ночью, в любое время — по-моему, он спал пару часов в день, а остальное время изводил меня. Звонил, скандалил, называл шалавой, «оттяпала квартиру», «принесла в подоле». Маразм какой-то. Иногда, наоборот, жаловался — мол, все, что осталось у него в жизни, так это семейное гнездо, продадут его, и он сразу умрет.
Потом стал приходить — с тем же репертуаром. То скандалит, то жалуется. То плохо ему станет вдруг. А Максу все по барабану, он и дома почти не бывал уже. В общем, я поняла, что жизни мне не будет. Самое главное — не скандалы даже, а если, не дай боже, свекор окочурится, я буду виновата. И, конечно, ребенка жалко, пусть он еще и не родился, но не дело это, когда постоянные скандалы.
В итоге на седьмом месяце я переехала к маме. Не буду с родственничками ничего делить, даже в суд не пойду. Больше ни одной нервной клеточки на Ковалевых не потрачу. Решила, рожу и просто продам свою долю. Хотят — пусть Максим выкупает с отцом (дача же есть, вот пусть продают), нет — продам долю хоть цыганам.