На Лазурном берегу премьерой нового фильма Джима Джармуша «Мертвые не умирают» стартовал 72-й Каннский фестиваль — по-своему элегантный выбор фильма открытия, учитывая, что и торжественная церемония была посвящена памяти недавно скончавшейся (но продолжающей жить в своих картинах) Аньес Варда, да и сама лукавая (пусть и не всегда в хорошем смысле слова) картина Джармуша оказалась фарсом не только о зомби, но и о кинематографе.
«Кажется мне, что все это плохо кончится», — бурчит под нос Ронни (Адам Драйвер), офицер полиции тихого провинциального городка Сентервилль. Его пожилой шеф — Клифф Робертсон (Билл Мюррей) вообще-то мог выйти на пенсию еще пару лет назад — только недоуменно кривит лицом в ответ. Можно понять: своим фатализмом Ронни успевает заколебать и зрителя, причем уже к минуте пятой экранного времени. Фатализмом, впрочем, небезосновательным — в Сентервилле творится какая-то дичь: домашние животные бесятся и сбегают от хозяев, в девять вечера светло как днем, а когда луна все-таки появляется на ночном небе, ее обрамляет странное сиреневое свечение. По телевидению и радио при этом обсуждают, не повлияет ли фрекинг в Арктике и Антарктиде на наклон земной оси. Правительство утверждает — ни в коем случае; а рабочих мест сколько создали, сделав Америку снова великой!
Кадр: фильм «Мертвые не умирают»
Не нужно быть специалистом по геологии, чтобы догадаться: власть нагло врет. Вот и тинейджеры из Сентервильского центра для трудных подростков, смотря телевизор, складывают два плюс два и приходят к простому выводу: апокалипсис — сейчас. Как быстро выясняется — зомби-апокалипсис. Даром что ли, отовсюду звучит кантри-баллада «Мертвые не умирают»? И вот покойники начинают вставать из могил, а обитатели Сентервилля — усталый владелец лавки промтоваров Хэнк (Дэнни Гловер), помешанный на фэнтези и хоррорах Бобби (Калеб Лэндри Джонс), фермер-шовинист Фрэнк (Стив Бушеми), впечатлительная коллега Ронни с Клиффом Минди (Хлое Севиньи) — браться за оружие и по мере возможностей делиться друг с другом лайфхаком: целься в голову. Но, кажется, единственная, кто в этой сонной лощине действительно готов к нашествию живых мертвецов — так это эксцентричная шотландская экспатка (Тильда Суинтон), недавно выкупившая местный похоронный дом. У нее за поясом — катана.
О новой работе Джима Джармуша, уже давно не инди-аутсайдера, но более-менее общепризнанного современного классика, стоит сразу отметить следующее: «Мертвые не умирают» принадлежит к тому редкому числу фильмов, сюжет которых в пересказе кажется несколько увлекательнее, чем при просмотре. Да, Джармуш хоть и обращается к обычно бодрому жанру зомби-хоррора, но это вовсе не «Добро пожаловать в Зомбиленд» (пусть и Билл Мюррей в кадре) — режиссер все равно в первую очередь остается верен тягучему, меланхоличному ритму большинства собственных картин. В случае «Мертвых», правда, тихоходный темп все же разбавлен достаточно абсурдистским, чтобы этот зомби-фарс не плелся совсем уж заторможенно, юмором (тоже, в общем-то, типично джармушевским, построенным на повторениях реплик, музыки, пейзажей — или на контрастной чужеродности некоторых элементов, вроде той же Тильды Суинтон с мечом посреди стандартной американы).
Кадр: фильм «Мертвые не умирают»
И без шуток, впрочем, понятно, что играет Джармуш в жанр зомби-кино не всерьез (да и вообще, возможно ли монументально серьезное обращение к мотиву восставших мертвецов в принципе?) Каннибал-армагеддон здесь — такая же прозрачная, обнаженная до зоны бикини метафора, каковой был, например, и вампирский фильм режиссера «Выживут только любовники». Что ж, стоит отметить, что и в той, не самой утонченной по замыслу своей работе, Джармуш, рифмовавший жажду крови с одержимостью культурой, работал несколько изысканнее. Апокалиптические же вдохновители «Мертвых» как будто на поверхности: мало того, что всеамериканская жадность, воплощенная в канонической красной кепке на голове персонажа Бушеми, здесь поминается при каждой удобной возможности, так еще и находится эрзац-рассказчик, прямо проговаривающий за кадром отповедь современным консьюмеризму и материализму. Мертвые не умирают? Если верить этому закадровому голосу, то проблема в том, что живые не больно-то по-настоящему живут (по крайней мере, в реалиях обывательской, средней, а не радикальной, через крайности устроенной жизни — не зря же и городок этот зовется Сентервиллем).
Беда таких высказываний в том, что они подспудно напрашиваются на вопросы в ответ — например, так ли уверен режиссер в своих горьких наблюдениях об окружающем мире и убежден ли он в своей причастности к радикалам, а не обывателям. К чести Джармуша, у «Мертвых» все-таки обнаруживается и второй слой — причем, кажется, поважнее первого — который посвящен уже не зомбификации американской жизни, а самой природе кинематографа. Вот, например, первый из зомби Сентервилля восстает из могилы с именем величайшего мастера жанрового кино Сэма Фуллера — а вот уже в завязке герои Драйвера и Мюррея неожиданно ломают четвертую стену, походя признавая в себе персонажей. Что ж, кино как искусство в самом деле постоянно развивается через воскрешение старых приемов и сюжетов — или же, наоборот, деградирует через бездумное поедание тела собственной истории. К какому из процессов себя относит сам Джармуш? Он, пожалуй, балансирует где-то на грани. И судя по многочисленным в этом фильме пародийным оммажам его собственному творчеству (лучший — выход RZA из Wu-Tang Clan с таким зерном мудрости на устах, как будто Джармуш времен «Пса-призрака» уже исчерпал цитаты из Хагакурэ и перешел на Коэльо), режиссер готов признать, что уже давно и не без удовольствия ест самого себя. Что, конечно, не может — по-своему — не подкупать: вот такая, пусть и закопанная на второй смысловой план, меланхолия уже куда понятнее и интереснее любой сатирической тоски по Америке.
«Мертвые не умирают» выходит в российский прокат 11 июля