На русский язык перевели роман одного из самых популярных французских писателей Давида Фонкиноса о том, как современный сюжет об изнасиловании ученицы преподавателем отразился в биографии Модильяни. Модный австралийский прозаик Маркус Зусак также не остался в стороне от травматичных отношений старших с младшими. Спустя 10 лет после смерти Василия Аксенова вышел сборник его лекций по русской литературе, прочитанных студентам George Washington University. Книжные новинки читала обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
Давид Фонкинос «В погоне за красотой» (перевод: И. Волевич, И. Дмоховской, изд-во «Азбука»)
«Многие властные, строгие профессора ведут себя дома как покорные ягнята. Многие суровые методисты после занятий становятся беспомощными, как младенцы. Работу Антуана-преподавателя можно было уподобить современной автостраде, тогда как его частная жизнь вне Академии напоминала департаментскую или вовсе проселочную дорогу, а иногда и безнадежный тупик». Остается только добавить, что некоторые примерные мужья на работе насилуют своих учениц. Эту нехитрую истину Давид Фонкинос попробовал развернуть до размеров небольшого романа. Получилось так себе.
Итак, Антуан Дюри преподает в Лионской академии изящных искусств. Жизнь его негармонична. В том смысле, что в качестве преподавателя он — звезда. Его уважают коллеги и обожают студенты. Он увлечен тем, что делает. Но в обычной жизни он увалень и тюфяк. Он неловок, заторможен и бестактен до неадекватности. Девушка, с которой он прожил вместе семь лет бросает его ради гораздо более взрослого партнера (у того 18-летняя дочь от первого брака).
Тогда и Антуан решается на крутые перемены: оставляет преподавание в Академии, уезжает из Лиона в Париж и поступает там на работу простым смотрителем в музей Орсэ. Там, к слову, вскоре должна открыться выставка Модильяни, на котором Антуан как раз специализируется.
Давид Фонкинос — писатель тонкий и профессиональный. Он умеет красиво вплетать исторический первоисточник в полотно художественного вымысла. И в романе «В погоне за красотой» формально сюжет с самоубийством беременной вторым ребенком вдовы Модильяни Жанны Эбютерн должен был зарифмоваться с самоубийством ученицы Антуана Камиллы, еще в лицее изнасилованной своим учителем рисования, мужем материнской подруги. Но двухчастная конструкция романа (первая часть — жизнь Антуана, вторая — Камиллы) развалилась, так и не став единым художественным целым. Если говорить об актуальности произведения в контексте современной гуманистической повестки — это самый злободневный текст Фонкиноса. Если о художественной ценности — то это самый слабый, вялый, прямой и плакатный роман отличного писателя.
Маркус Зусак «Глиняный мост» (перевод Н. Мезина, изд-во «Эксмо»)
В семье, где растут пятеро сыновей — Мэтью, Рори, Генри, Клэйтон, Томас — мать звали Пенелопой, мула — Ахилессом, рыбку — Агамемноном, кота — Гектором, а голубя — Телемахом. Однако несмотря на имена, отсылающие к древнегереческим мифам, там было все неблагополучно. Во-первых, мать мальчиков Пенелопа, польская беженка, умерла. Во-вторых, за братьями закрепилась репутация бандитов и хулиганов. В-третьих, отца в этой семье прозвали Убийца. Причем сами же дети. Горевание по смерти жены убило этого человека, а он убил своих сыновей равнодушием и невниманием. Во всяком случае им так казалось.
«Мертвый период» длился несколько лет, пока Убийца не вернулся в семью с бредовым предложением: построить в пустыне глиняный мост через реку. Своими руками по старой технологии. Единственный из сыновей, кто готов откликнуться на идею отца — Клэйтон. Так роман становится историей Клэйтона, которую пишет Мэтью, фиксируя события на старой печатной машинке. А строительство моста — довольно лобовой метафорой связи прошлого с будущим, детей — с родителями, пустоты — с наполненностью.
Австралийский писатель Маркус Зусак, сам сын эмигрантов, младший из четырех детей, потрясенный рассказами старших о Второй мировой войне до такой степени, что даже написал на их основе свой самый популярный роман «Книжный вор», вынашивал идею «Глиняного моста» и работал над текстом долгие 13 лет. В результате вышла детальная история братской любви и непростых семейных отношений. Что тем не менее не делает прямоту метафоры тоньше или изящнее.
Василий Аксенов «Лекции по русской литературе» (изд-во «Эксмо»)
В 1982 году лишенный советского гражданства писатель Василий Павлович Аксенов вел у студентов George Washington University семинар по современной русской литературе. И, разумеется, первый хрестоматийный анекдот, который приходит на ум в этой связи — про то, как Набокова не взяли преподавать в Гарвард. Легенда гласит, что известный литературовед Роман Якобсон, который Набокова недолюбливал, тогда сказал: «Ну и что, что он значительный писатель. Так мы вынуждены будем пригласить слона заведовать кафедрой зоологии». Так вот случай Аксенова, рассказывающего про Бориса Пастернака, Беллу Ахмадулину, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Валентина Распутина, Александра Солженицына и Владимира Войновича — это случай слона, читающего лекции о других значительных представителях современной ему фауны.
О чем он, впрочем, честно и предупреждает своих студентов буквально в самом начале курса: «Я прошу относиться ко мне не как к настоящему профессору, потому что я таким и не являюсь, и... прошу прощения, я, по-моему, более ценен для вас не как профессор, а как непосредственный участник событий, о которых мы будем говорить. Когда-то Вознесенский про себя сказал: "Дитя соцреализма грешное", в общем-то, я тоже "дитя социализма грешное" (смеется), более грешное, чем Вознесенский. И одновременно и участник, и в какой-то степени жертва событий этих двух штормовых десятилетий советской русской культуры, литературы в частности».
И в этом смысле расшифровка лекций, прочитанных Аксеновым перед американскими студентами, в большей степени свидетельствует о взглядах самого Василия Павловича на современный ему литературный процесс, нежели об эпохе. Скажем, о том, что он считал Эренбурга пусть и приспособленцем, но не подлецом, а его роман «Оттепель» — знаковым, но беллетристическим. Роман Дудинцева «Не хлебом единым» — важным, но скучным. Вознесенского и Евтушенко — талантливыми поэтами, не лишенными звездной болезни, граничащей с зазнайством и так далее. Несмотря на название — это не лекции по русской литературе в прямом смысле. Это штрихи к уже сложившейся истории литературы этого периода, милые уточняющие детали. И прощальный привет от классика-шестидесятника, со смерти которого прошло еще так мало времени, что тоска по его присутствию не успела выветриться.