На конец декабря 2021 года запланировано новое рассмотрение дела против калининградских врачей Элины Сушкевич и Елены Белой, обвиняемых в смерти новорожденного. В 2020 году присяжные Калининградского суда врачей оправдали, однако в мае вердикт был отменен, и дело направили на пересмотр в Московский областной суд. Неожиданностью для всех стало то, что врачей до суда поместили в следственный изолятор. Известный врач, президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль потребовал выпустить Сушкевич и выразил готовность сесть вместо нее в тюрьму. Но к практическим результатам это не привело. По просьбе «Ленты.ру» Рошаль рассказал, как дело калининградских врачей отразится на российской медицине.
«Лента.ру»: После вашего заявления о готовности сесть в тюрьму вместо Элины Сушкевич глава Следственного комитета Александр Бастрыкин взял дело калининградских врачей под личный контроль. Такая реакция — это обычное проявление вежливости, простая формальность?
Рошаль: Я не думаю, что это формальное поручение. Александр Бастрыкин — человек серьезный, он увидел в нашем заявлении то, что следственными органами, возможно, была допущена ошибка, и решил лично проконтролировать ситуацию. Мы направили в Следственный комитет заключение ведущих неонатологов и токсикологов страны, которым не дали даже выступить в суде. Это новая для Следственного комитета информация. Сейчас СК РФ обсуждает новые обстоятельства дела в связи с получением этих материалов.
В вашем заявлении идет речь лишь об Элине Сушкевич. Почему никто из авторитетных врачей публично не вступился за Елену Белую?
Именно Элину Сушкевич обвиняют в непосредственном убийстве новорожденного — введении ему смертельной дозы лекарственного препарата, которое было сделано якобы по указанию Елены Белой.
К Елене Белой есть вопросы административного характера, но если рассыпается уголовное дело Сушкевич — автоматически это означает и невиновность Белой в уголовном преступлении
Для вас стало неожиданностью то, что оправдательный приговор по делу Элины Сушкевич и Елены Белой был отменен, а дело направлено на пересмотр в другой регион? Был ли неожиданностью арест врачей?
В следственных действиях, в том, как проходили судебные заседания, явно прослеживается заказной характер. Он определяется тем, как грубо не удовлетворялись ходатайства защиты, тем, что ни один представленный стороной защиты специалист не был допущен к выступлению в суде. Кроме того, мы не должны забывать и о том, как развивались события. Изначально информация о том, что в больнице умер ребенок, поступила из анонимного источника, а не от потерпевших.
Рошаль, Сушкевич и Белая в суде
Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
Обращу внимание и на то, что на родах должна была присутствовать еще и дежурный врач-неонатолог. Она на родах не присутствовала, что является грубым нарушением. Лишь получив информацию о рождении ребенка, она поднялась в родильный зал, но новорожденного там уже не было, так как его сразу перевели в палату интенсивной терапии. Несмотря на тяжелое состояние недоношенного ребенка, неонатолог не вызвала сразу бригаду из регионального перинатального центра, было упущено драгоценное время. Примечателен тот факт, что муж этого доктора является судьей Калининградского суда. И об этом я говорю прямо.
Если на этот раз дело Сушкевич и Белой закончится обвинительным приговором, какие долгосрочные последствия может иметь это решение?
Это будет трагедия. Это подорвет доверие врачей к судебной системе. Обвинительный приговор может повлечь за собой массовый исход врачей из профессии, прежде всего неонатологов.
Каждый день можно находить причины для того, чтобы судить врачей, а дело Сушкевич и Белой может стать прецедентом, который спровоцирует взрыв
Национальная медицинская палата неоднократно выступала с предложением разработать особый механизм рассмотрения неблагоприятных исходов при оказании медицинской помощи и жалобах в здравоохранении. Как именно это можно сделать?
Уже давно назрел вопрос об уровне доверия к судебно-медицинской экспертизе. То же дело Сушкевич и Белой построено на результатах СМЭ [судебно-медицинской экспертизы], в которых экспертами Нацмедпалаты, заслуженными и уважаемыми специалистами, были найдены грубые ошибки. СМЭ, с нашей точки зрения, ложно трактует реальное положение дел. Думаю, что этот случай не должен пройти бесследно для врачебного сообщества, необходимо вернуться к вопросу проведения и роли СМЭ. К огромному сожалению, в деле, о котором мы говорим, одним из главных экспертов был главный детский неонатолог страны профессор Дмитрий Иванов, который до сих пор не выступил с обоснованием своих заключений перед профессиональным сообществом.
Конечно, судебно-медицинскую экспертизу отменять не нужно, но нужен серьезный разговор с участием профессионального сообщества о порядке ее проведения. Иногда судебно-медицинские экспертизы проводятся по несколько раз — до тех пор, пока их результаты не удовлетворят следствие. Я считаю, что судебные эксперты должны нести ответственность за свои выводы. Я напомню, что уже были резонансные дела, в которых результаты СМЭ опровергались и врачи были оправданы — например, дело доктора Елены Мисюриной.
Фото: Валерий Матыцин / ТАСС
Национальная медицинская палата выступала с инициативой принять поправки в Уголовный кодекс о защите медработника при исполнении им служебных полномочий. Госдума приняла закон, где отражены аспекты о защите медработников. Как вы его оцениваете?
Мы сразу высказали свое отрицательное отношение к этому закону, поскольку вред, нанесенный доктору, в нем оценивается в зависимости от того, какой ущерб получил пациент. То есть врач не является самостоятельной ценной единицей. Если пациент не пострадал из-за того, что на врача было совершено нападение, то и не надо никого наказывать? Это неправильно. Мы полагаем, что ущерб, который причинен врачу, должен рассматриваться отдельно, должен сурово наказываться, и будем настаивать на принятии поправок в этот закон.
Что делать с врачебными ошибками — неужели за них никто не должен отвечать? Нужно ли разграничивать ответственность врача при ошибках из-за недостатка знаний и из-за халатности?
Я думаю, что за халатность, которая доказана, врач должен нести ответственность. Определять, была ли допущена халатность, должно профессиональное медицинское сообщество. А за врачебные ошибки врач не должен нести уголовную ответственность. При этом сам термин «врачебная ошибка» нуждается в обсуждении. Например, врач оперирует, и возникли осложнения во время операции, — эти осложнения не должны быть предметом судебного разбирательства.
Я не знаю такого хирурга, акушера-гинеколога, неонатолога, врача любой специальности, который не сталкивался бы с осложнениями. Возникают они не потому, что врач их хочет, а потому, что человеческий организм очень индивидуален, и невозможно быть практикующим врачом и не столкнуться с осложненными реакциями организма. Иногда действия врачей строго соответствуют клиническим рекомендациям и протоколам, но все равно приводят к неблагоприятным последствиям и даже к летальному исходу.
Иногда врач, исходя из своего опыта, на основе клинического мышления в какой-то конкретной ситуации действует вопреки предписаниям и спасает пациента
Это очень сложные вопросы. Если же врач совершает неправильные действия в силу недостатка знаний, то речь идет не о непредумышленной ошибке, в этом случае мы имеем дело с низкой квалификацией, а квалификация зависит не только от доктора, но и от государства: были ли ему созданы условия для повышения квалификации.
Фото: Софья Сандурская / АГН «Москва»
Изменила ли пандемия отношение к врачам со стороны пациентов, со стороны чиновников?
К сожалению, ситуация с пандемией и отношением к врачам не так однозначна. С одной стороны, особенно в начале пандемии, многие наконец-то поняли, насколько мы важны, что труд медиков достоин уважения. С другой стороны, коронавирус «подарил» еще один повод для получения денег с медиков: некоторые правозащитные адвокатские организации начали активно формировать спрос на свои услуги, побуждая пациентов подавать в суд на медицинские организации для компенсации морального вреда в случае каких-либо неблагоприятных последствий при лечении коронавирусной инфекции.
Я считаю, что на период пандемии необходимо установить мораторий на судебное преследование медицинских работников по делам, связанным с оказанием помощи пациентам с коронавирусной инфекцией
В целом медработники у нас не имеют необходимой защиты при возникновении проблем, именно поэтому в России нужно создать систему их юридической и страховой защиты. Когда за рубежом возникает какая-то проблема у врачей, ими занимается страховая компания, они застрахованы, и страховая компания борется за то, чтобы все было нормально. А здесь сами врачи выискивают, кто их будет защищать. То, что в стране должна быть создана наконец юридическая и страховая защита медицинских сотрудников — не только врачей, никаких сомнений нет.