«Наше все». Как Александр Пушкин стал революционером в литературе и театре

Иван Судаков, актер, режиссер, эссеист, продюсер. Работал куратором в Международном фонде Станиславского, на театральном фестивале «Сезон Станиславского». Окончил ГИТИС. Автор двух сборников прозы и стихов, основатель собственного театра KTO studio

Тема пересечения театра и произведений русского писателя Александра Пушкина бесконечно глубокая, и рассуждать об этом можно бесконечно. Пушкин создал не много пьес, еще меньше ставят в театре, между тем он всю свою жизнь был связан с искусством театра и непрерывно о нем думал.

В детстве он видел казенные театры в Москве, учась в Лицее — театр крепостной, а в Петербурге… В Петербурге Пушкин окончательно потерял голову. Шестнадцатилетний поэт написал критическую статью о водевилях и трагедиях великого тогда князя Дмитрия Шаховского, где разнес буквально каждое его произведение, четко указывая на источник плагиата и на манипулятивные приемы, которым, по его мнению, в театре не должно быть места.

«Значительная часть нашего партера (то есть кресел) слишком занята судьбою Европы и Отечества, слишком утомлена трудами, слишком глубокомысленна, слишком важна, слишком осторожна в изъявлении душевных движений, дабы принимать какое-нибудь участие в достоинстве драматического искусства (к тому же русского)», — изъяснил свою позицию Пушкин в статье «Мои замечания об русском театре». Изменилось ли что-то с той поры? О, едва ли!

Пушкин — не только основатель русского современного литературного языка. Он первый, если можно так сказать, революционер в литературе. Когда весь мир и вся страна раскланиваются в реверансах подражаний античному миру и французским эталонам, Пушкин хотел быть «угрюмым, томным», как герой Байрона Чайльд-Гарольд.

Когда окружавшие его леди и джентльмены разглядели достоинства байронизма и вообще романтики, Пушкин уже был далеко впереди и вглядывался в глубь веков русской и мировой истории, не придавая своим сочинениям никакого определенного направления.

Эпоха Пушкина — это эпоха классицизма, подражания французской трагедии. Все действие происходит в одной комнате (доме, пространстве), с одними и теми же людьми на протяжении одного и того же времени. Зрелому поэту не нравилось это совсем.

В своей драме «Борис Годунов» он пишет почти шекспировского масштаба трагедию. Действие происходит одновременно и на границе Литвы и России, и в Кремле, и в Кракове. До Пушкина никто на такой объем не отваживался. Что-то происходит одновременно, что-то последовательно, что-то с перерывом в некоторое время — для многих это было потрясением.

В свое оправдание Пушкин даже намеревается писать письмо в редакцию «Московского вестника»: «Твердо уверенный, что устарелые формы нашего театра требуют преобразования, я расположил свою трагедию по системе отца нашего Шекспира и принес ему в жертву пред его алтарь два классические единства и едва сохранил последнее. Почтенный александрийский стих переменил я на пятистопный белый, в некоторых сценах унизился даже до презренной прозы, не разделил своей трагедии на действия, — и думал уже, что публика скажет мне большое спасибо».

Но публика была шокирована. Цензура не знала, что с подобным произведением делать. Жандармское Третье отделение потребовало от Пушкина текст трагедии, чтобы оценить его. Но так как они были только жандармы, на помощь призвали проправительственного дилетанта Фаддея Булгарина, который, прочитав «Бориса Годунова», написал резолюцию: «Литературные достоинства гораздо ниже, нежели мы ожидали».

Узнав об отзыве Булгарина, Николай I, не читая драмы, выдвинул свой вердикт: «Я считаю, что цель господина Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман наподобие Вальтер Скотта». Однако это была не комедия. Жанр был другой.

То, что Пушкин не встраивается ни в какие рамки, было видно еще при жизни поэта. Многие его идеи опередили идеи прославленного режиссера Константина Станиславского, выработанные для психологического театра начала XX века.

Его, Пушкина, будут постоянно читать. Даже в эпоху экзоскелетов, дополненной реальности и 3D-печати «наблюдение за душой всегда интересно на театре», как писал сам поэт.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора