«Мы живем чужой жизнью» Российская разведчица-нелегал 20 лет добывала тайны США. Как ей удавалось обманывать спецслужбы?

28 июня российской нелегальной разведке исполняется 100 лет. Накануне возле штаб-квартиры Службы внешней разведки России открыли монумент разведчику-нелегалу в образе легендарного Штирлица из «Семнадцати мгновений весны». О том, чем отличается реальная служба нелегального разведчика от кинематографической версии, знают немногие, да и те по понятным причинам не спешат откровенничать. Кого берут в разведчики, как долгие годы жить под чужой личиной в чужой стране, не допуская разоблачения, и какова цена предательства? Некоторые профессиональные секреты в эксклюзивном интервью «Ленте.ру» раскрыла российская разведчица-нелегал, полковник в отставке Елена Вавилова.

Елена Вавилова более 20 лет входила в российскую сеть разведчиков-нелегалов под именем Трэйси Ли Энн Фоли (Tracey Lee Ann Foley) вместе с супругом Андреем Безруковым — Дональдом Ховардом Хитфилдом (Donald Howard Heathfield). 27 июня 2010 года из-за предательства перебежчика Елену и девять ее коллег, в числе которых был герой Советского Союза Михаил Васенков, арестовали. В США Вавилову признали виновной в заговоре, ей грозило пожизненное заключение. Позже российские разведчики вернулись на родину после двустороннего обмена между Россией и США.

«Желание служить стояло выше личных интересов»

«Лента.ру»: Как вы попали в разведку? С чего все началось?

Елена Вавилова: Как я теперь понимаю, людей в то время сначала проверяли, изучали и лишь затем поступало предложение. Сегодня, насколько я знаю, у молодежи есть возможность послать анкету с ходатайством о работе в разведке. Но моя жизнь в то время была далека от всего этого — о разведке я знала лишь из книг и фильмов. В середине 1980-х я жила в Томске, училась в институте на историческом факультете, где и состоялось знакомство с сотрудником КГБ.

Кто он такой, поначалу было непонятно: мы познакомились по линии студенческой газеты — я была очень активным человеком, а он просто интересовался студенческой жизнью. Беседы представляли собой обмен мнениями о жизни студентов. Это не казалось чем-то серьезным. Потом появились просьбы рассказать что-то или охарактеризовать кого-то из сокурсников.

Я хотела сделать общество и страну лучше, более безопасными и сплоченными. Он изучал меня, мои поступки, реакции на его просьбы. В один из дней случилось судьбоносное предложение попробовать себя в работе на нелегальном положении.

Когда это случилось?

Где-то через полтора года после начала общения. В конце третьего курса я уже переехала в Москву на подготовку. Я проходила множество различных тестов, собеседований, медицинских и психологических проверок. Часть проходила еще в Томске, остальные в Москве.

Ваши знакомые рассказывали, что вы были всесторонне развитой и красивой девушкой, многие мужчины оказывали вам знаки внимания, но в итоге вашим избранником стал разведчик Андрей Безруков, с которым вы уехали на нелегальную работу. Вы познакомились до или после начала службы?

У нас были отношения к тому времени, когда нам предложили работу. Думаю, тем, кто нас подбирал, повезло. Хорошо, когда у пары подходящих для работы кандидатов есть взаимная симпатия. Мы в этом смысле не уникальное явление для истории разведки. Но в тот момент мы не знали, что нас обоих рассматривают на роль разведчиков-нелегалов.

Я была счастлива, когда мы встретились там и нам сообщили, что нас рассматривают для работы в паре. Случившееся сблизило нас еще больше, мы стали соратниками. Теперь нас объединила идея стать нелегалами, и мы поддерживали друг друга в непростой подготовке к работе.

Жизнь разведчика-нелегала подчинена работе. Сначала тяжелая подготовка, затем работа за рубежом, — когда только вы знаете, чем занимаетесь на самом деле, — это помогает сохранять единство и иметь рядом того, кто поддержит тебя и поможет психологически. У разведчиков выходных не бывает: ты работаешь и ночью, и днем.

«Владели оружием и обучались карате»

Вы могли бы рассказать о подготовке? Чему именно вас обучали?

Подготовка каждого нелегала велась индивидуально. Никаких встреч с другими не было. Преподаватели занимались с нами отдельно на конспиративных квартирах. Подготовка очень кропотлива и индивидуальна — у каждого есть свои способности, каждый схватывает что-то лучше. Подготовка занимает несколько лет: за это время у разведчика формируются навыки и умения на основе личных качеств. Важно научиться быть внимательным, от этого зависит безопасность. Также важна конспирация, чтобы уметь быстро и легко объяснять те или иные моменты. Обучают закладке тайников, работе с радио, расшифровке, дешифровке и, конечно же, иностранным языкам.

Для меня, например, это было самое сложное. Ты ведь должен не просто идеально говорить, а чувствовать себя человеком этой национальности, все национально-культурные особенности разные для каждой страны. Овладеть оперативными навыками несложно, тут дело в тренировке — это может каждый. От нашего знания языков зависело, будут ли нам верить, как мы сможем вжиться. Французский, например, дался нам быстрее по произношению и звукам. Английский поначалу было трудно учить, особенно американский вариант с характерным акцентом. Пришлось приложить немало усилий, чтобы научиться говорить глубокими звуками и быть как американцы, на таком эмоциональном подъеме, но в итоге все получилось.

Нельзя всем дать одни правила и рекомендации. Каждый, оказываясь в своей стране и ситуации, выкручивается сам и находит свой, я бы сказала, уникальный путь.

Подготовка отнимает много сил и душевных, и физических, но мы ставили цель и очень хотели добиться результата, потому с успехом преодолели временные трудности.

Существует стереотип, что нелегал — это человек, подобный агенту 007, способный в одиночку расправиться с десятком врагов, закладывать бомбы и стрелять из всех видов оружия. Насколько серьезной была ваша боевая подготовка?

Это, конечно, миф, что разведчик похож на Джеймса Бонда. Работа нелегала в основном аналитическая, связана с людьми. Наскоком и резкими движениями ничего не добиться — важно быть неприметным, без ярких внешних запоминающихся данных. Если проследить тех людей, которые были успешными нелегалами, то все они не запоминаются и не привлекают внимания, но каждый обладает привлекающей людей харизмой. На контрасте важно быть человеком, способным втереться в доверие. Общаться так, чтобы тебе доверяли и хотели обо всем рассказать. Если ты просишь какую-то информацию — важно, чтобы люди давали ее, потому что доверяют тебе.

Конечно, надо быть выносливым и сильным, физические тренировки были, как у всех офицеров. Мы владели оружием, я обучалась карате. Но нас этому учили не для того, чтобы отстреливаться при задержании или захватывать объекты. Этих навыков хватило бы разве что на то, чтобы отбиться от грабителей, если бы такая проблема возникла. Быть советскими Рэмбо от нас не требовалось. Хотя супруг тренировался с десантниками, прыгал с парашютом. Но это была скорее тренировка для преодоления страха и проверки себя, а не для того, чтобы забрасываться в тыл врага с боевой задачей.

Применение насилия разведчиками — это киностереотип?

Любая серьезная операция, подразумевающая насилие и использование оружия, не гарантирует, что человек сможет продолжить работу нелегала. Такая деятельность предполагает оседание на месте, не зря нас называют агентами глубокого прикрытия, или «спящими». Бывает так, что можно жить спокойно долгое время до острой ситуации — например, когда разрываются дипломатические отношения между странами. Вот тогда-то люди, проникшие в общество, становятся особенно ценными. Один нелегал Алексей Козлов работал в странах, с которыми СССР не имел дипломатических отношений, и добыл очень много ценной информации.

«Все вокруг были убеждены: мы обычные канадцы»

Как вы с супругом оказались в США и как адаптировались, чтобы стать там своими?

Сначала была Канада: у нас были паспорта граждан этой страны, и нашей первой задачей было легализоваться там и получить образование. Важно было обзавестись друзьями и знакомыми, чтобы наша легенда обросла деталями и стала более полной. Мы полностью вживались в чужую жизнь, там же у нас родились двое сыновей. Все, кто жил вокруг нас, были убеждены: мы обычные канадцы. Наши профессии не привлекали внимания: мы работали бухгалтерами, потом у нас был небольшой бизнес по продаже товаров.

После был небольшой период адаптации, мы улучшали свой французский. Супруг прошел еще одно обучение в местном университете, лишь после этого мы переехали в США и поступили в Гарвардский университет. Это было прекрасное место для того, чтобы обзавестись полезными связями и искать информацию политического и экономического характера, нужную нашей стране.

«Агент внутри страны лучше понимает обстановку»

Какие люди в Гарварде интересовали вас и нашу разведку в первую очередь?

Работа велась по многим направлениям. Специалисты, которые занимаются внешнеполитическими вопросами, со временем становятся советниками правительства США. Эти люди, взаимодействующие с властью, были нашими главными целями. Разведка — это не только поиск секретов, хотя технические секреты важны. Главное — понять тот или иной замысел руководства страны. Важно понять тенденции и как они будут развиваться.

Супруг обучался в правительственной школе Кеннеди, там любой преподаватель был интересен, да и в целом учеба позволяла завести знакомства со студентами, которые в будущем после трудоустройства могли быть полезны. Важно наладить и закрепить дружеские связи для последующих контактов.

После Гарварда была работа: супруг устроился в консалтинговую компанию по стратегическому развитию бизнеса. У него появились серьезные клиенты — большие компании, что позволило получать много полезной информации.

Нашей первостепенной задачей было усиление социального статуса. Позже у нас появилась своя консалтинговая компания, но весь этот бизнес был нашим прикрытием. А дальше уже искусство общения, умение найти людей, найти к ним подход. Такая работа не делается наскоком. Каждый разведчик должен обладать определенным терпением.

Вы сами определяли свою бизнес-карьеру или центр говорил, что делать?

Каждый человек сам определяет свой путь. Агент внутри страны лучше понимает обстановку. Он видит пути и находит решения — понимает, куда и как можно зайти. Наша пара сама определяла, что будет перспективнее. Но, конечно, свои действия мы согласовывали с центром. Как правило, с нашими решениями там соглашались. Скажем так, все наши действия были известны центру, но мы сами их определяли — это важная черта человека, который работает обособленно. Конечно, это накладывает большую ответственность, необходимо постоянно держать себя в тонусе и подталкивать к работе. Сам себе ставишь задачи и сам идешь к их решению.

Какого рода информацию вы искали в первую очередь?

Мы хоть и вращались в бизнес-кругах, больше пытались быть среди людей, занимающихся формированием внешней политики. Например, нас интересовали аналитические организации, которые определяют первостепенные задачи американской внешней политики. Конечно, мы не проходили мимо тенденций в бизнесе, но главное — нас интересовала выработка политики Америки и их союзников: какие намечаются альянсы, планы, не представляют ли они угрозы интересам нашей страны.

«Работу нужно продолжить, задачи остаются прежними»

Вы выехали за границу как пара советских разведчиков, но в 1991 году страны, которая вас отправляла, не стало. Как вы с супругом восприняли эти события?

Мы восприняли это с сожалением. Когда я приняла решение защищать свою страну — она была самой большой, многонациональной, справедливой. И вдруг ее не стало! Было тяжело, но у нас с мужем даже не возник вопрос, работать ли дальше.

Конечно, мы не знали подробностей всех произошедших здесь событий, но понимали, что внешние угрозы, теперь уже для России, остаются. Мы продолжили свою работу, но внутренне сожалели, недоумевали и до сих пор лично я не согласна с тем, что произошло с Советским Союзом.

После распада СССР что-то поменялось в вашей работе?

Ничего не поменялось. Работа разведки — защита государственной безопасности независимо от названия государства. Мы уши и глаза нации, собирающие информацию для принятия политических решений. А дальше правительство использует ее в зависимости от того, чего хочет добиться.

Да, был период, когда из-за нехватки средств у службы очень многие ценные кадры были вынуждены покидать ее ряды, — это люди, работавшие в России. Отголоски оттока таких сотрудников мы почувствовали в США. Мы знали, что на службе остались возрастные люди, и они не справлялись со слишком большой нагрузкой, которая на них легла. Положение наших коллег здесь, в России, было гораздо сложнее, чем у нас в США.

Ваши дети родились в Канаде и росли, пока их родители занимались разведкой. Как вы скрывали от них свою работу? Они никогда не подозревали, что у мамы с папой вторая жизнь?

Мы никогда по-русски с мужем не говорили. Разведчики-нелегалы и их дети — это, с одной стороны, отличное прикрытие: благодаря детям вы в глазах других обычная семья. С другой стороны, это проблема: дети не знают всей правды, не знают своих корней и родственников. Мы часто думали, как воспитать их так, чтобы они от нас не отвернулись, если узнают правду.

Конечно, заподозрить нас они не могли, рабочих моментов не видели. Единственной проблемой была жизнь, когда вокруг нет родственников, нет бабушек, дедушек, теть и дядей. А у их друзей были. Нам приходилось объяснять отсутствие родни тем, что они живут далеко и чувствуют себя плохо. В детстве это объяснение срабатывало. Но во время семейных праздников, когда все американцы собирались семьями, например, на Рождество, нам приходилось что-то придумывать, чтобы отвлекать их внимание от мыслей о родне. И мы уезжали в путешествие, чтобы они не чувствовали диссонанса с тем, что у всех есть семейные праздники, а у нас этого нет. В итоге прямых вопросов о родственниках они нам не задавали.

После вашего разоблачения сообщалось, что ваши родители были уверены, что вы все эти годы вместе с мужем проживаете в Австралии. Как работала эта легенда?

Для них была легенда, что мы работаем в организации, у которой много ограничений на связь, — так мы объясняли наши редкие звонки. Когда мы приезжали, то объясняли это тем, что вот наконец-то удалось вырваться в отпуск, накопив достаточно денег. Родители редким визитам не удивлялись, понимая, что оттуда на наездишься. Мы всегда привозили какие-то открытки или подарки, подтверждающие нашу австралийскую легенду.

Но вот когда появилась мобильная связь, стало сложнее объяснять, почему ты не можешь в постоянном режиме с ними коммуницировать. Опять же пришлось объяснять это ограничениями компании, в которой мы работаем. Иногда мы писали письма в зашифрованном виде, которые затем передавались нашим коллегам. Они их распечатывали на компьютере и отправляли из Австралии нашим родителям.

«Арест в лучших традициях Голливуда»

Как произошел ваш арест — может, что-то его предвещало, были какие-то тревожные сигналы?

После всех событий мы вспомнили странности, которые замечали за несколько дней до ареста. Например, к нам пришел человек, который хотел посмотреть, как у нас сделан ремонт в квартире. Ему было интересно взглянуть, как мы расположили двери в помещении, — это показалось странным. А затем у супруга был контакт с женщиной. Она познакомилась с ним под благовидным предлогом, который подозрений не вызывал, но ее поведение мужа насторожило — она заметно нервничала. После этого разговора он сказал мне: «Чувствую, что-то не так». Мы успели доложить об этом в центр, но было поздно. До нашего ареста оставалось около суток.
Думаю, ФБР допустило эту оплошность, хорошо понимая, что мы под колпаком и сбежать из страны вряд ли сможем.

Расскажите, как происходил арест.

Можно сказать, это был арест в лучших традициях Голливуда. Мы отмечали 20-летие сына: сходили в ресторан, пришли домой. Ждали его друзей, он собирался пойти с ними праздновать. Вдруг раздался стук в дверь, я пошла открывать, а муж тут же заметил людей, которые окружают дом.

Когда нас вывели, на улице все было оцеплено. Все соседи и зеваки вышли взглянуть, что случилось. Нас посадили в разные машины и увезли в ФБР.

Первые мысли сыновей были, что это ошибка: сейчас все выяснится, и родители вернутся. Агенты ФБР разместили их на ночь в гостинице, потому что в доме проходил в обыск.

Из здания ФБР нас перевели в полицейский участок и там предъявили обвинения. Сидя в камере, каждый размышлял, что же могло пойти не так и где именно мы допустили ошибку. Но через пару дней, когда нам принесли обвинительное заключение, мы поняли, что в этот день были арестованы наши коллеги в других штатах. Улики в деле ясно указывали на то, что американцы получили информацию благодаря предательству. Это было определенным облегчением: мы поняли, что это не мы провалились.

«Давили на тех, у кого были маленькие дети»

Как вели себя с вами сотрудники американских спецслужб во время следственных действий и допросов?

Корректно и профессионально, зная характер наших людей. Они понимали, что склонить нас к сотрудничеству не выйдет, хотя приводили доводы, что лучше сотрудничать, иначе будет хуже. В основном давили не на нас, а на тех коллег, у кого были маленькие дети, как мы позже узнали. Но мы отказывались сотрудничать.

По такому серьезному обвинению нам грозило до 30 лет лишения свободы, мы готовили себя к долгому пребыванию в тюрьме, хоть и лелеяли надежду на обмен в отдаленном будущем. Когда через две недели прибыл адвокат с представителем российского посольства, забрезжила надежда.

Я не могу вам описать счастье и гордость, которые я испытала, когда наш российский дипломат сказал, что достигнуто соглашение об обмене. Это было ликование в душе, но, думаю, внешне я этого не показала.

Арест случился 27 июня — накануне нашего профессионального праздника. Не знаю, хотели ли американцы насолить нам таким образом. Вернулись мы 9 июля — с той поры этот день стал нашим вторым днем рождения, самым важным днем в жизни. Мы понимали, что это завершение нашей карьеры, было жаль, что все так закончилось, мы бы еще поработали.

Как пошла бы ваша жизнь, если бы не арест?

Разведчик должен всегда найти выход. Там, в Америке, мы об этом думали. Возможно, уехали бы, а дети остались там. Скорее всего, они получили бы образование и работали. Возможно, мы бы переехали в Европу, а может, перебрались бы в Россию, вели бы тут бизнес, не меняя свои канадские личности.

Наш коллега Михаил Васенков принял другое решение — остался жить в США. Он не работал, был на пенсии. Принял решение жить там по согласию центра. И если бы не арест, вряд ли переехал бы в Россию. Скорее всего, так бы и жил там под чужим именем. Никто никогда о нем бы не узнал.

Это тоже выбор: не иметь возможности позвонить родным, не похоронить близкого человека. Так было у нас, мы не могли даже позвонить и поддержать родных. Это выбор — работать ради чего-то большего, чем твоя жизнь.

«Разведка для документов использует двойников»

Вы жили под именем Трэйси Ли Энн Фоли — это реальный человек или выдуманная личность?

То, что советская нелегальная разведка для документов использовала двойников, теперь уже общеизвестный факт. Нам были присвоены имена реально рожденных канадцев, умерших в младенчестве. Мы живем чужую жизнь реального человека. И нам не давали на выбор имен и фамилий. Эти двойники подбираются по возрасту. У меня полностью совпадал год рождения, а супруг был на два года младше своего двойника.

Раньше списки умерших и родившихся находились в разных хранилищах, чем и пользовались спецслужбы. Некоторые из этих семей до сих пор существуют. Когда наша история вскрылась, родные человека, под именем которого жил мой супруг, дали интервью местным журналистам. Имя их умершего ребенка послужило русскому нелегалу — наверное, для них это было непросто.

Материалы по теме:

60 лет назад СССР и США обменялись разведчиками.Как готовилась эта операция и почему за русского дали пять американцев?

10 февраля 2022

Последний Герой Союза.Легендарный советский разведчик годами добывал тайны Белого дома. Как он стал жертвой предателя?

19 апреля 2022

Люди особого назначенияСоветские разведчики, изменившие историю. Спецпроект «Ленты.ру»

25 сентября 2020

Конечно, наши легенды должны были способствовать нашей истории. Я должна представлять улицу, где я примерно родилась, школу, в которую я ходила. Все это пришлось в свое время увидеть и проникнуться этим, вжиться в личность человека, стать им.

В 2013 году на экраны вышел сериал «Американцы» с Керри Рассел и Мэтью Ризом в главной роли, который в итоге был продлен аж на шесть сезонов и завоевал множество кинопремий. Он повествует о семье советских разведчиков-нелегалов в США. Вы стали одним из прототипов главной героини. Как вам этот фильм? Насколько он близок к реальной жизни?

Сомневаюсь, что именно я стала прототипом. Все же это собирательный образ. У Керри Рассел — типичная внешность, и она могла сойти за русскую.

Забавно, что американский зритель очень переживал за пару наших нелегалов и желал, чтобы все у них вышло. Очень хорошо показана атмосфера 80-х годов в плане быта и противостояния СССР и Америки. Но, конечно, переборщили со сценами насилия, убийств и переодеваний — все эти парики для кино хороши, но в реальной жизни подобное невозможно. Во-первых, это опасно — переодеться и пойти на другой конец города, там может знакомый тебя опознать. И, конечно, дружба главных героев с агентом ФБР, живущим по соседству... Если бы выяснилось, что наш сосед — агент ФБР, нам бы тут же пришла из центра задача переехать под любым предлогом, — это ничем не оправданный риск.

Но в целом сериал с хорошим сюжетом, психологический. Сценаристам удалось ухватить моменты того, что нелегалы — в первую очередь, люди, имеющие обычные для всех проблемы.

Мы говорили, что разведчик может приспособиться к любой обстановке. Сегодня мы живем в динамично меняющемся мире: были ограничения в связи с распространением COVID-19, сложная политическая и экономическая обстановка вызывает стресс у многих людей. Дайте, пожалуйста, нашим читателям пару советов, как жить и сохранить себя в трудные времена.

Разведчик сохраняет себя, потому что у него всегда есть какие-то задачи. Если ты занят — нет времени долго рефлексировать над проблемами. В обычной жизни надо всегда иметь занятие, чтобы меньше смотреть новости и не бояться завтрашнего дня. Найдите себе дело на сегодня — это поможет сделать жизнь более созидательной.

Второе — общение. Одному вариться в самом себе сложно, важно искать людей, готовых с вами общаться. Если смотреть одни и те же источники информации, может сложиться стереотипное мнение о чем угодно, поэтому надо уметь общаться с разными людьми и слушать спокойно и непредвзято, что думают другие.

Третье: сейчас много говорят об эмоциональном интеллекте — эта область пытается понять, почему человек ведет себя тем или иным образом, и понять, почему такова реакция других людей. Важно разобраться и задать себе вопросы: почему я так реагирую и боюсь? Быть может, оттого, что я не знаю чего-то, или оттого, что не принял все меры предосторожности. Это позволяет не переживать и выбирать более действенные пути в поисках решений.

И, конечно, важно поддерживать свое здоровье — сон, питание, здоровый образ жизни. Без этого в любом возрасте никуда.