В сети вышли «Призраки в Венеции» — третья экранизация романов Агаты Кристи про Эркюля Пуаро от Кеннета Браны. О том, как режиссер и исполнитель главной роли попытался превратить прозу королевы детектива в готический хоррор, читайте в материале «Ленты.ру».
1947 год. Всемирно известный сыщик Эркюль Пуаро (Кеннет Брана) отошел от дел и коротает пенсионные годы в Венеции, вяло отбиваясь от толп поклонников, жаждущих помощи. Однажды к нему на порог заявляется старая подруга, писательница Ариадна Оливер (Тина Фей). Она предлагает Пуаро посетить спиритический сеанс в особняке, пользующемся дурной славой. Вызывать планируют дух Алисии Дрейк (Роуэн Робинсон) — погибшей несколько лет назад дочери хозяйки дома, оперной певицы Розанны Дрейк (Келли Райлли). Пуаро вяло соглашается составить Ариадне компанию и походя разоблачить духовидицу Джойс Рейнольдс (Мишель Йео). Но ровно в полночь в доме происходит жестокое убийство, и Эркюлю приходится вспомнить свои легендарные навыки.
Кадр: фильм «Призраки в Венеции»
Судьба наследия Агаты Кристи и самого статуса английской писательницы в чем-то похожа на современное положение ее американского коллеги Стивена Кинга. Баснословное количество написанных томов, их разное качество и более или менее один и тот же жанр мешают признать Кристи полноценным классиком. Компромиссом стал титул королевы детектива (в точности так же Кинга назначили королем ужасов, благо в его случае располагает и фамилия). Однако отсутствие символического бронзового покрытия образа Агаты способствует актуализации ее произведений — подступаться к ним вроде бы легче, чем даже к книжкам соотечественника Конана Дойла. В последние годы немало в этом направлении сделано на телевидении британкой Сарой Фелпс. Гвоздь программы здесь — явление в образе усатого бельгийца Эркюля Пуаро самого Джона Малковича. Драматичный мини-сериал «Убийства по алфавиту» предложил недооцененный критикой, но смелый и почти трагический взгляд на судьбу гения сыска. Фигурировали и мучительная покраска седой лицевой растительности, и прошлое в сане священника. Кажется, что именно эта работа 2019-го года подсказала путь развития собственной версии Пуаро и Кеннету Бране.
Для энергичного 62-летнего джентльмена Браны романы Агаты Кристи из цикла об Эркюле стали, судя по всему, идеальным материалом для реализации собственных эстетических интересов. Больше всего Кеннет любит Шекспира и наряжаться
В связи с последним обстоятельством, главной достопримечательностью его киносериала о Пуаро стали совершенно невообразимой формы усы. В прошлогодней «Смерти на Ниле» для них была даже придумана печальная предыстория из времен Первой мировой — здесь, кажется, как раз и не обошлось без влияния «Убийств по алфавиту». Кроме того, уже в первом «Убийстве в Восточном экспрессе» Брана наметил для себя мотив трагической потери веры в Бога и человечество. Этот надлом отличал нового Пуаро от предыдущих, более респектабельных и комфортных известных воплощений от Дэвида Суше и Питера Устинова.
Кадр: фильм «Призраки в Венеции»
Сборы у обоих фильмов были вполне приличными, однако критика не жаловала старательность Браны, который несколько простодушно выбрал для первых опытов совсем уж классические романы Кристи. Новейшие «Призраки в Венеции» — напротив, резкое отступление от канона, причем сразу на приличное расстояние. Романа с таким названием у Агаты нет. В основе сценария — поздний роман цикла, впервые опубликованный в 1969-м. Экранизировался он лишь однажды, в одном из поздних эпизодов, опять же, сериала с Суше. Брана и его бессменный сценарист Майкл Грин не просто сменили место действия, но фактически написали свою собственную историю. Действие фильма решительно сдвинуто в послевоенную Венецию, а сюжет вместо детского праздника вращается вокруг спиритического сеанса. Превращение самого Пуаро в пенсионера тоже на нагнетание драмы — разуверившийся сыщик с несколько депрессивной неохотой соглашается на приглашение старой подруги писательницы. Образ же самой Ариадны Оливер, разумеется, намекает на постмодернистскую версию самой Агаты Кристи. Впрочем, эта линия в фильме толком не разыграна. Брана здесь ограничивается остроумной, по его мнению, сценкой, из которой выясняется, что своей славой Эркюль обязан именно романам Ариадны.
Главное же нововведение — погружение Пуаро в пространство мистической готики. Здесь и проклятый особняк, и многозначительно мелькающий в кадре томик Эдгара По, и даже призрак зловещей немытой девочки
Однако полноценно пользоваться инструментарием хоррора для Браны, видимо, ниже его достоинства. Все эти элементы в реальности служат той же цели, что и сборная кинозвезд в предыдущих фильмах. Заключается эта цель в старательном иллюстрировании исходного текста — тот факт, что речь на сей раз не идет о фактической экранизации реального романа, значения, в общем, не имеет. Тем более что по заветам писательницы всему происходящему будет найдено совершенно рациональное объяснение.
Кристи, надо сказать, была далеко не чужда готики — достаточно вспомнить «Десять негритят» (в России роман по-прежнему печатается под этим неполиткорректным названием). Там есть и почти мистический саспенс, и сгущающийся будто бы из ниоткуда мрак. Брана же, видимо, полагает все эти изобразительные средства слишком вульгарными. Оставаясь трогательно преданным шекспировскому театру как основе своего чувства прекрасного, он рисует Пуаро не Гамлетом, конечно, но во всяком случае, сэром Джоном Фальстафом. В этой трактовке, пожалуй, есть определенный шарм, однако непосредственно к кино он все-таки имеет мало отношения.
Кадр: фильм «Призраки в Венеции»
Тревожные струнные Хильдур Гуднадоуттир и операторская эквилибристика Хариса Замбарлукоса безусловно хороши сами по себе, но не очень работают на создание, собственно, картины. «Призраки в Венеции» это парадоксальным образом, самая смелая и в то же время самая скромная в плане цвета и света часть франшизы. Этому есть объяснение — действие разворачивается преимущественно в ночи. Однако уютный полумрак ничуть не пугает, а лишь раздражает — будто кто-то не к месту решил сэкономить электричество. В результате самая приятная эмоция от просмотра — радость за Брану, который явно получает от своей работы ни с чем несравнимое удовольствие. Однако в дальнейшем, хочется верить, он выберет для экранизации что-нибудь более размашистое и располагающее к китчу — например, «Смерть в облаках». Надеяться на то, что Кеннет больше не нацепит свои замечательные усы, точно не стоит — на момент смерти бельгийскому сыщику было 110 лет.
Фильм «Призраки в Венеции» (Haunting in Venice) вышел на Amazon Prime Video