Настоящее волонтерство — дело добровольное. Никто к этому людей не принуждает, не подкупает их деньгами или поощрениями. И уделяет добровольчеству человек столько времени и сил, сколько может или считает необходимым. Кто-то может каждую неделю собирать и возить гуманитарную помощь в Донбасс и так почти десять лет. Другие, когда выдаются свободные дни или часы, плетут маскировочные сети, шьют термобелье для военных, рубашки для раненых. Героине нашего материала Валерии Юрьевне Рыбниковой 74 года, большую часть жизни она жила в СССР — и многое видит и понимает совсем не так, как те, кто родился уже в России. В январе этого года в группе волонтеров Синодального отдела по благотворительности Русской православной церкви она отправилась в Мариуполь восстанавливать жилой фонд разрушенного войной города. Свою историю она рассказала «Ленте.ру».
Костромичка в пяти поколениях
Пять поколений моих родных — костромичи. А может быть, и больше, но так далеко я не заглядывала. Если спускаться от 1917-го года вглубь, то это лесовод, юрист, инженер, священник, селекционер, эксперт по зерну, купец, крестьянин. Женщины в основном вели дом, семьи были большие — по 5-11 детей.
Родилась я и выросла в Костроме в семье служащих. Так в анкетах писали. Но и сами родители понимали свой профессиональный труд как службу.
Отец — Рыбников Юрий Константинович, композитор, основатель и многие годы руководитель Костромского русского народного хора. Мама — Рыбникова Наталья Григорьевна, архитектор. Более 20 лет была главным архитектором города Костромы. В те годы повальных устремлений к архитектуре из стекла и бетона она смогла, грамотно выбирая единомышленников, противостоять намерениям областного руководства снести все старье в центре Костромы и возвести современные высотки. Сохранить исторический центр города удалось.
Это я. Волонтер Валерия Рыбникова за работой
Фото: Валерия Рыбникова
Среднюю школу я окончила с серебряной медалью, а в МАРХИ поступила только со второго раза. В первый раз тоже проходной балл набрала, но в сумме с «двойкой» — на последнем экзамене (черчение) пролила на лист тушь.
После института по распределению работала в петрозаводском университете. Затем и по настоящее время — в Костроме, в проектных организациях (в том числе и главным архитектором проектов), художником-проектировщиком, преподавателем.
Мой трудовой стаж — 50 лет, из них 21 год я преподавала на архитектурно-строительном факультете Костромской ГСХА. Ученое звание — доцент. Опубликовала более 70 научных и учебно-методических работ
Еще в Петрозаводске начала участвовать в профессиональных художественных выставках. Участник более 50 выставок различного уровня: областных, всесоюзных, международных… Из них более 20 персональных, в том числе за рубежом. Работаю в техниках: акварель, рисунок, офорт, плакат, масло. В Союз художников СССР вступила в 1985 году, в Союз архитекторов России — в 2010-м.
«Ничего, кроме правды»
Есть такое крылатое выражение: «О покойниках или хорошо, или ничего». Думаю, это правило было урезано в чьих-то интересах. Мне известно другое окончание этой фразы «...хорошо, или ничего, кроме правды».
Большая часть моей жизни прошла еще в СССР. И в том, что я видела собственными глазами в советские годы, а не читала об этом в каких-то газетах, было много хорошего. Но было и много противоречивого и далекого от желаемого. Я наивно думала, что если граждане вместе и честно будут трудиться, то можно намеченного достигнуть.
Симпатии мои к Горбачеву, говорившему (наконец-то!) от себя и без бумажки, растаяли примерно за один год.
Завышенных ожиданий на перемены жизни к лучшему от перестройки у меня не было, а было ощущение, что фундамент лопнул и расползается. При трезвом наблюдении реальности иллюзии крошились как весной лед
Перестройку восприняла как явление сезонное, а гласность, которую провозгласили при Горбачеве, оказалась схожа с кессонной болезнью — новая информация ошеломляла, изумляла, но в целое не складывалась.
Памятник героям Великой Отечественной войны в Мариуполе недалеко от «Азовстали»
Фото: Валерия Рыбникова
На референдуме 1991 года я, естественно, голосовала за сохранение СССР. Предвидеть предательство и развал страны мне было не по силам. 90-е годы пережила трудно, временами на хлебе и воде в буквальном смысле.
Тяжело вспоминать то время. Но память не обманешь — в углу тамбура продовольственного магазина, почти спрятавшись, стоит аккуратная пожилая женщина, видимо, учительница.
Она пытается продать стираные-глаженые белые носочки, потертые янтарные бусы и томик стихов Ахматовой. Ей не на что купить еды
А банковские фокусы гайдаровских реформ, заблокированные вклады! Многие люди оказались тогда на грани выживания. У знакомых было почти накоплено на кооперативную квартиру, а с началом выплат эта сумма схлопнулась до размеров покупки дубленки. На свои сбережения в 2000 рублей (годовая зарплата инженера со стажем) после разблокирования денег Сбербанком я смогла купить буханку хлеба...
«24 февраля для меня не было неожиданностью»
На Украине я в первый раз побывала летом 1970 года во время практики, когда училась на 4-м курсе МАРХИ. Посетила Киев, Чернигов, Козелец, Львов, видела крепкие села вдоль дорог, дореволюционную и советского времени архитектуру. И благосостояние, процветание, зажиточность... А в это же время вокруг Костромы, например, шло обветшание сел и деревень, обнищание и обезлюдивание. Почему там — так, а тут — эдак? Тогда понять это мне было трудно.
О том, что на Западной Украине к русским относились плохо, знала от родных — демобилизованных военных. А вот про то, что в конце 50-х Хрущев распорядился (для чего?!) досрочно выпустить из тюрем несколько тысяч осужденных за бандитизм бандеровцев, конечно, не знала.
Многое было тогда неизвестно и непонятно. А вот когда западенская молодежь заскакала и запела «москаляку — на гиляку!», быстро стало понятно, что все это добром не кончится. Созрело!
Майдан 2014 года — дело скверное, но сделано было ловко, как по нотам. Довольно быстро все стало очевидно и про «подкормку» агрессивной массовки, и про снайперов, и про «гарантов»...
Храм в Мариуполе
Фото: Валерия Рыбникова
За «Крым — наш!» — благодарна. Спасибо крымчанам и нашим! В 2022-м во время подписания в Москве документов о признании Россией ДНР и ЛНР операторы ТВ крупным планом показали лица подписывающих. И стало понятно, что за этим начнется, и начнется уже вот-вот. Поэтому 24 февраля для меня не было неожиданностью.
«В военкомат обращалась дважды»
Волонтером я стала потому, что по возрасту меня уже не взяли на СВО. В военкомат я обращалась два раза. Почему? Считала это своим долгом. У меня своя семейная история. Моя мама в Ташкенте, куда был в 1941 году эвакуирован архитектурный институт, окончила Школу младших авиационных специалистов (ШМАС) и в 1942 ушла добровольцем на фронт. Отец во время блокады был в Ленинграде. О других примерах участия моих близких и родных в Великой Отечественной войне могу сказать кратко: горжусь!
В итоге я поехала в Мариуполь в группе Синодального отдела по благотворительности Русской православной церкви. Почему именно от РПЦ? Крестили меня при рождении. Но довольно долгий путь по жизни мне удалось пройти с уверенностью, что если есть цель, воля и труд, то всегда можно своими силами достигнуть желаемого. Однако в начале 1990-х путем тяжелого личного опыта мне пришлось понять, что это не так. И принять: «Не живи как хочется, а живи как Бог велит».
В ночной передаче радио «Вера» услышала о работе добровольцев от РПЦ в Мариуполе. Там называли номера телефонов, по которым можно обращаться. Рассказ заинтересовал. Проверила информацию через сайт Русской православной церкви. Обдумала, чем могу быть полезна, и позвонила в Синодальный отдел по благотворительности РПЦ в Москве. Там все мои данные вежливо записали. Правда, затем в несколько приемов расспрашивали о мотивах и моих возможностях, а священник даже пугал предстоящими трудностями: жить придется в общежитии на 9-м этаже, а лифт не работает и так далее… Но после двухнедельной паузы сообщили, что меня берут.
Волонтеров попросили добираться до Москвы самостоятельно. Кто как, я — поездом. Утром, в день сбора группы, каждый подписал договор с РПЦ (о работе на безвозмездной основе и так далее). Нас, волонтеров, в тот день было только трое, поэтому поехали до Мариуполя на машине нашего же добровольца. Там нас поселили в новом общежитии, с душевыми и постирочной. Питание хорошее — три раза в день. Рабочий день — восемь часов, после ужина — планерка.
Вид на Мариуполь с 9-го этажа
Фото: Валерия Рыбникова
Рассказывать об опыте, который я получила в Мариуполе, непросто. Чтобы это понять, надо все испытать на себе, на практике. Ожидания были площе, а в жизни все оказалось объемнее. Одно дело, когда идет картинка по ТВ от журналиста, которому не всегда можно и доверять, и совсем другое дело — самой все увидеть, прочувствовать и обдумать.
В Мариуполе работа идет полным ходом. Восстановлены фасады корпусов университета. Многоквартирные дома уже заселены целыми улицами, активно идет восстановление городских сетей. Ночью часть города хорошо освещена, дороги вполне проезжие, магазины работают
В новом храме (из деревянного сруба) мы смогли посещать службу.
В частном секторе много домов явно непригодных для восстановления, в некоторых как-то живут люди. А единичные дома выглядят совсем целыми, их даже не задело. Восстанавливать и ремонтировать предстоит еще очень много. На некоторых объектах работа идет даже ночью, видно, как искры сварки сыплются.
«Все, что мы делали, было для людей»
В этом январе в Мариуполе в группе от РПЦ нас работало 17-19 человек. Кто-то приезжал, другие возвращались домой. Летом, как мне сказали, добровольцев бывает в 3-5 раз больше. Люди приехали из разных городов: из Астрахани, Саратова, Москвы, Лисичанска (ЛНР), не про всех я знаю. Люди самого разного возраста и профессий: компьютерщик, отпускник военнослужащий, железнодорожник, предпринимательница, электрик, был даже мастер-отделочник из Сербии...
Приехали люди православные, каждый по своим мыслям. О том, что в душе, — прилюдно как-то не обсуждали. Основное было понятно — надо помочь людям восстановить разрушенное жилье, наладить мирную жизнь.
Здание университета в Мариуполе
Фото: Валерия Рыбникова
В Мариуполе волонтеры от РПЦ работают уже давно, восстанавливают жилье пожилым людям. За прошлый год в частном секторе полностью закрыли тепловой периметр и сделали крыши на 189 объектах.
В зимнее время условия для наружных работ сложные: дождь со снегом, густой туман... Поэтому в основном бригады работали внутри домов: демонтаж разрушенного, прокладка электросетей, штукатурка, поклейка обоев и прочее, по ситуации. Бригада, в которую меня определили, этим и занималась. Мне эти работы знакомы. Инвентарь, инструменты и материалы нам выдавали.
Вообще-то в хорошей бригаде (а мы старались!) все делают все, а часть работ вообще удобнее делать в четыре руки. Например, мусор сгребать в мешки, снимать старый линолеум и ДВП. А пока грунтовка сохнет и еще рано второй раз проходить валиком, можно переключиться на следующую «захватку».
Я обдирала старые обои, выдирала из стен старую электропроводку, как-то почти целый день стесывала топориком старые закругления по периметру комнаты — от стены на потолок, а когда нам привезли перфоратор, то в другой комнате это уже делали мужские руки. Собирала мусор, стены грунтовала, на кухне отбивала до косой драни треснувшие места штукатурки, там же раствор месила и штукатурила. На память об этой работе мне подарили большой кусок разбитой черепицы еще советского времени.
Все, что мы делали, было для людей, много потерявших в результате войны и теперь восстанавливающих свою жизнь заново
Что я из этого вынесла для себя? Если серьезно, то я на себе проверила утверждение: когда есть правильная цель, то силы прибывают. Это действительно так работает.
***
С 8 марта 2023 года в Мариуполе от Синодального отдела по благотворительности побывал 701 волонтер-строитель более чем из 70 городов России, они отремонтировали 189 частных домов нуждающихся людей.
Записаться добровольцем-строителем можно, заполнив анкету или позвонив по телефону горячей линии церковной социальной помощи: 8 800 70 70 222.