Как человек уже немолодой, я очень избирательно читаю новости. О смерти Эми Уайнхаус я узнал, когда уже миновало девять дней; негритянское гетто на страницах Huffington Post оставило равнодушным; даже знаменитый тройственный скандал между "Мегафоном", абонентами и Яндексом прошел мимо меня. Может быть, потому, что уже месяц как у моего телефона разрядилась батарейка.
Но есть несколько сюжетов, за которыми я пристально слежу. Один из них – украинские националисты и все, что с ними связано. Так, со школы меня учили, что Степан Бандера - враг и почему-то предатель (хотя как раз предателем чего-либо его назвать сложно). Поэтому я с глубоким удовлетворением узнал в январе, что украинский суд отобрал у него звание героя; поморщился, когда бандеровцев в судебном же порядке признали борцами за независимость Украины (хотя по факту они действительно боролись как раз за это).
Говорить про ненависть и столкновение идеологий можно долго, но это абсолютно бессмысленно. Практика показывает, что встреча западенцев и жителей Восточной Украины в исключительных случаях может закончиться и мордобоем. Поэтому, пока из памяти не изгладились недавние споры про Бандеру и прочих Шухевичей, хочется сделать пару далеко идущих выводов и, как обычно, ткнуть наблюдателей за королевской битвой во всеобъемлющую неправоту.
Очень удобно то, что скандалы, связанные с местом в истории замкома батальона "Нахтигаль" Шухевича и приложившего руку к формированию упомянутого спецподразделения Бандеры связаны со сменой власти на Украине.
В теории государства и права часто употребляется термин "легитимность". Его используют для обозначения очевидного: недостаточно одного лишь декрета для того, чтобы некая власть стала законной. Надо, чтобы народ, который передал верхушке свои демократические полномочия, своею волей поддержал все ее решения.
Если этого не происходит, государство разваливается. В худшем случае начинается гражданская война, в ходе которой стороны вырабатывают компромисс или образуют новое государство, которое в состоянии обеспечить легитимность свежеизбранной власти.
По колебаниям курса властей можно следить за тем, как меняется в обществе отношение к тем или иным людям и явлениям. Если же оно неоднозначно, начинаются споры - самые жесткие в цивилизованном государстве заканчиваются выборами новых президентов и парламентариев.
Украина с ее бурной политической жизнью весьма близка к эталону такого государства. Поэтому когда Ющенко делает Степана Бандеру национальным героем, а под руководством Януковича Бандеру этого звания лишают, спор идет не про Бандеру. Хотя он, без сомнения, ключевая фигура в истории украинской независимости, его статус, легитимность неясны.
Помните у Ивана Михайловича Сеченова? "Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге - везде окончательным фактом является мышечное движение".
Точно так же мышечные движения депутатов, нажавших на клавишу голосования, и мышечное движение президента, подписывающего очередной закон, являются актом формально-окончательной легитимизации любых общественно-важных обсуждений.
Где-то в глубине души, где-то очень глубоко украинское общество не может во всем поддержать власть и сделать некоторые из ее решений реально легитимными. Можно быть уверенным в том, что если ющенковцы придут к власти, они снова сделают Бандеру героем. Дело тут не в человеческих качествах президентов, а в обществе, которое они представляют. Оно выбирает то одну версию истории, то другую, не умея достичь компромисса.
В этом смысле россияне давно решили вопрос с Бандерой. Мы дружно - по привычке - не любим украинских националистов, находя возможность общелегитимно их подколоть даже в боевиках про Америку:
- Москаль мэни не зэмляк!
- Бандеровец?
- Чого?!
Того самого.