Не спас и не помиловал Андрей Козенко о президенте и политзаключенных

Президент России Дмитрий Медведев так и не понял, почему он должен помиловать осужденных, если они сами к нему с такой просьбой не обращались.

Правозащитники и общественные деятели пришли к Медведеву со списком политзаключенных в максимально неудобное для него время. Они начали долбить его всеми этими экстремистами и фигурантами дела "ЮКОСа" в декабре. А Медведеву тяжело: ведь мало того что "хромая утка", так тебя еще и громко, массово не любят на площадях. И вот президентский совет по правам человека, все эти активисты, которые мыслями-то там, на Болотной площади, начали хором занудствовать о гуманизме, об ограничении конституционных прав осужденных, о невольных судебных ошибках (злонамеренных-то у нас не бывает). Об "экстремистах", вся вина которых в том, что им активно не нравится окружающая действительность.

И, конечно же, о том, что фигуранты дела "ЮКОСа" не столько нефть воровали, сколько Владимиру Путину не нравились. И поэтому сидят не вполне справедливо. Вот у нас и список готов, говорили правозащитники, в нем имена политзаключенных, которых в России быть не должно. Помилуйте их, уважаемый президент Медведев, это в вашей власти.

Вообще система помилования в России работает так: прошения подают до трети осужденных, зачастую просто потому, что сидеть скучно, а писать письма и ждать ответа - довольно увлекательный процесс. Приятное такое, томительное покалывание: а вдруг хоть в этот-то раз. Отфильтрованные в региональных управлениях ФСИН прошения поступают в региональные комиссии по помилованию. В них сидят достойные люди - юристы, ректоры вузов, представители конфессий и творческая интеллигенция. Прошения они рассматривают исходя из того, насколько их представления о морали и нравственности сочетаются с тяжестью совершенного просителем преступления. Удовлетворяется в среднем одно из двадцати ходатайств. Это самое одно еще должен утвердить глава региона, и затем оно отправляется президенту РФ. На выходе картина такая: в России, по данным ФСИН, 755,6 тысячи осужденных, в 2011 было помиловано 109 человек, в 2010 - 94 человека. Выигрыш в лотерею миллиона на фоне этой статистики - плевое дело.

Ключевой момент: в заявлении о помиловании желательна и даже необходима фраза вроде "вину свою признаю в полном объеме, раскаиваюсь". А ведь далеко не каждый зек под ней подпишется. Было бы странно видеть ее в исполнении некоторых людей, осужденных по экономическим статьям. Признаю себя виновным и раскаиваюсь в том, что приближенные к мэру люди отняли мой бизнес - так что ли? Тем более эта формулировка была бы странна в исполнении Ходорковского и Лебедева, которые уже давно пошли на принцип и виновными себя не считают. Тот же гражданин Мохнаткин, чья история - просто царство абсурда, возможно, и раскаивается в том, что его в тот вечер 31 декабря черт дернул пройти мимо Триумфальной площади. Но подавать прошение о помиловании он все равно считает ниже собственного достоинства.

Прошение о помиловании стало символом признания вины и раскаяния при Владимире Путине еще в 2001 году, когда он распустил президентскую комиссию по помилованию во главе с Анатолием Приставкиным. Она с 1992 года добилась смягчения приговора для 57 тысяч осужденных. Такой гуманизм Путину был ни к чему, не за это его народ любил и любит. С роспуском президентской комиссии и возникновением множества региональных возникла законодательная нестыковка. В 50-й статье Конституции написано, что осужденные имеют право на помилование, а в 89-й - что миловать может только президент, а никак не режиссер провинциального драмтеатра, входящий в одну из региональных комиссий. Нестыковка, как часто бывает, волновала только озабоченных правозащитников.

И вот они добрались до президента под занавес его срока. На фоне этих митингов, на фоне многократного - всякий раз с гордостью - декларирования, что он юрист и что правовое поле свято. В какой-то момент казалось, что возможно все. Что настал звездный час президентского совета по правам человека, потому что при Путине он обречен стать президентским советом по противодействию Путину. Что Медведев услышит и что политзаключенные будут освобождены. Впрочем, с декабря по март всем много чего казалось.

Прочитав экспертное заключение своих коллег-юристов, Дмитрий Медведев сказал, что не согласен с ним. Он не понимает, почему должен миловать тех, кто его об этом даже и не просит. Наверное, мог бы сказать, что понимает. Потому что он президент, он решает и обладает полномочиями. Потому что - сюрприз - в тюрьме не только виновные сидят. Потому что государство не только сильное, но еще и великодушное. Потому что милосердие - не признак слабости. Но это был бы не Дмитрий Медведев.

Самые очевидные ответы не были приняты во внимание, и понятно почему. По нашей действительности нельзя быть уверенным, что осужденные по 282-й статье сразу по выходу из колонии не загремят туда по-новой. Что фигуранты дела "ЮКОСа" и в назначенные-то сроки на свободу выйдут. Чего уж говорить о досрочном освобождении и тем более помиловании. А что касается простых осужденных, то пусть пишут свои прошения. Надо же им как-то время проводить.