Primus Чем запомнится Евгений Примаков

Бывший глава внешней разведки, бывший министр иностранных дел, бывший глава правительства. Все эти титулы, принадлежащие скончавшемуся 26 июня Евгению Максимовичу Примакову, стоит дополнить самым главным — настоящий политик, номер первый. По-латыни — Primus.

«Я не согласен, что серьезная политика — это стучать кулаком по столу»

В публичную политику востоковед-арабист Примаков пришел на волне горбачевских реформ. В 1988 году он становится депутатом Верховного Совета СССР, на следующий год избран народным депутатом по квоте Академии Наук СССР. Но это — лишь надводная часть айсберга. По словам сына бывшего председателя Президиума Верховного Совета СССР Андрея Громыко — фактически «советского президента», именно Евгений Примаков совместно с Александром Яковлевым занимались решением сложнейшего вопроса «наследования власти» после скоропостижной кончины Константина Черненко. Академики сделали ставку на Михаила Горбачева — и не прогадали.

После того как Горбачев в апреле 1985 года стал генсеком, Примаков принял самое деятельное участие в налаживании отношений между «перестроечным» Советским Союзом и США. В качестве советника он участвовал во встречах Михаила Горбачева и американского президента Рональда Рейгана в Женеве, Рейкьявике, Вашингтоне и Москве. Перевод Евгения Максимовича в публичное пространство было шагом вполне предсказуемым: новому советскому руководителю для проведения полномасштабных реформ требовались новые кадры, которые должны были прийти на замену старой когорте партийных функционеров.

«Я много раз грешил. Но никого не предал»

Назначенный в марте 1991 года членом Совета безопасности СССР, Примаков активно выступил против действий ГКЧП во время августовского путча. Уже 20 августа он вместе с еще одним членом Совбеза — бывшим министром внутренних дел Вадимом Бакатиным — подписал заявление о том, что Горбачев здоров, а действия ГКЧП есть не что иное, как попытка государственного переворота. На следующий день он вместе с делегацией политиков и чиновников, оставшихся верными первому советскому президенту, вылетел в Форос.

Верность Примакова во время этих событий была в полной мере вознаграждена, — академик встал во главе советской, а чуть позднее — российской внешней разведки, отказавшись, впрочем, от положенного ему по статусу генеральского звания. Декабрьские события 1991 года Примаков воспринял болезненно: «Горбачев сделал много хорошего. Почему у многих к нему осталось негативное отношение? Потому что его имя связывают с разрушением Советского Союза». Тем не менее Евгений Максимович продолжал руководить внешней разведкой вплоть до 1996 года. Стоит отметить, что он был одним из немногих «горбачевцев», которые остались на своих постах при Ельцине, и единственным усидевшим на своем месте главой советского силового ведомства.

«Лишь политической близорукостью можно объяснить готовность списать Россию из числа великих держав»

5 января 1996 года министр иностранных дел России Андрей Козырев был отправлен в отставку по собственной просьбе, официально — в связи с избранием депутатом Государственной Думы. Через четыре дня в кабинет на Смоленской площади въехал Евгений Примаков. Подобная «рокировочка» была довольно неожиданным и неприятным сюрпризом как для Запада, так и для отечественных либералов. На смену «мистеру "Да"», который вел российскую внешнюю политику в проамериканском русле, пришел человек, досконально разбирающийся в специфике Ближнего Востока, да еще и близко знакомый с Саддамом Хусейном, что в условиях обострения отношений США и Ирака выглядело как жесткий внешнеполитический демарш. Ну и, разумеется, не стоит сбрасывать со счетов «разведывательное» прошлое академика.

При том что Примаков руководил министерством иностранных дел чуть более двух с половиной лет, именно его «эпоха» стала поворотной для российской внешней политики, став своеобразным мостом между советской «эпохой Громыко» и нынешней «эпохой Лаврова». Радикальная смена внешнеполитического курса, отказ от исключительно западной ориентации России, ставка на полномасштабное сотрудничество со странами Азии — все это, пожалуй, можно «записать на счет» Примакова. Собственно, «Шанхайская пятерка» — Россия, Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан, ставшая впоследствии Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) — одним из наиболее сильных экономических блоков, — была создана в 1996 году во многом благодаря усилиям Евгения Примакова.

«Разворачивать самолет допустимо тогда, когда другая сторона принимает решения, противоречащие нашим национальным интересам»

Примечательно, что самый известный внешнеполитический ход Примакова — разворот самолета над Атлантикой — произошел, когда Евгений Максимович уже был главой кабинета министров (многие ошибочно относят этот эпизод к «смоленскому» периоду). Впрочем, обо всем по порядку. В марте 1998 года Борис Ельцин отправляет в отставку правительство Виктора Черномырдина. Ему на смену приходит 36-летний Сергей Кириенко. Дума утверждает кандидатуру «Киндер-сюрприза» лишь на третий раз, да и то скорее из страха перед досрочным роспуском. Очередная попытка либерализации экономики и прекращение выплат по государственным краткосрочным обязательствам (ГКО) приводят страну к дефолту, а кабинет — к отставке.

Разразившийся банковский кризис и многократное падение доходов населения на фоне рухнувшего рубля поставили страну на грань политической катастрофы. Попытка «отыграть назад» успехом не увенчалась. Назначенного и.о. премьер-министра Виктора Черномырдина Госдума дважды отказывалась утверждать в должности. Политический кризис из возможного стал явным. Тогда на третий раз парламенту была предложена кандидатура министра иностранных дел Евгения Примакова. Стоит, впрочем, упомянуть, что сам он долго не соглашался возглавить правительство: было понятно, что в условиях глубочайшего кризиса эта должность в буквальном смысле слова «расстрельная».

В те же дни представлявший в США свою очередную книгу экс-президент СССР Михаил Горбачев сказал на встрече с читателями: «За семь лет либеральных реформ страна изменилась. И вот когда эти реформы довели ее до крайне тяжелого состояния, приходит команда Примакова. Я поддерживаю нового премьера, надеюсь, что ему удастся стабилизировать ситуацию и продолжить курс реформ. В любом случае Примаков — надежда России, и люди его команды — Маслюков, Абалкин и другие — тянуть назад не будут». Приход в правительство людей, работавших с первым и единственным советским президентом, многими был воспринят как «горбачевский ренессанс» — в том числе, похоже, самим Ельциным.

24 марта 1999 года глава правительства России Евгений Примаков, летевший с официальным визитом в США, развернул над океаном свой самолет и вернулся в Москву в знак протеста против начала бомбардировок Югославии. О начале военной операции он узнал от вице-президента США Альберта Гора, позвонившего прямо во время полета. Позднее Евгений Максимович говорил, что принял столь радикальное решение самостоятельно, без консультаций с Москвой. Ельцин официально поступок премьера одобрил — тем паче что и народное мнение на сей счет было однозначным. Тот же марш-бросок российских «вежливых людей» на Приштину, состоявшийся парой месяцев позже и серьезно укрепивший авторитет вооруженных сил, был бы невозможен без «атлантического разворота» Примакова.

Однако не стоит забывать и о том, зачем Примаков летел в Штаты. На кону тогда стояли вопросы о предоставлении Международным валютным фондом (МВФ) кредита России почти в пять миллиардов долларов, о реструктуризации советских внешних долгов и о согласовании целого ряда контрактов, в общей сложности на семь миллиардов долларов. Демарш Примакова, фактически поддержавшего Слободана Милошевича, привел к тому, что решение этих вопросов было отложено в долгий ящик. А ведь с кризиса 1998 года не прошло и года. В тот же и на следующий день полосы российских газет запестрели статьями на тему того, что потеряла Россия из-за «воздушных маневров» премьер-министра. Тон статей не оставлял сомнений: дни кабинета сочтены.

«Для успеха ум вреден, надо только иметь умный вид»

12 мая 1999 года Примаков был отправлен в отставку, — правительство «не справилось» с последствиями кризиса. Решение это популярностью в народе не пользовалось: проведенный Фондом «Общественное мнение» опрос показал, что более 80 процентов населения считает иначе. Примаков, по их мнению, должен был остаться. Предстоявшие в декабре того же года выборы в Государственную Думу оживили внутриполитическую жизнь. Удалившегося на покой, но по-прежнему популярного Евгения Максимовича обхаживали политики всех цветов политического спектра. Было очевидно, что с подобным тяжеловесом в списке успех любой политической партии гарантирован. В августе 1999 года на совместном заседании политсоветов объединения «Отечество — Вся Россия» (ставшего впоследствии «Единой Россией») и Аграрной партии России Примаков был избран председателем координационного совета, и было принято решение о том, что он возглавит предвыборный список блока.

Возвращение Примакова в большую политику и множащиеся слухи о том, что Евгений Максимович готов участвовать в президентских выборах 2000 года, породили в Кремле все возраставшую нервозность. 24 октября на «первой кнопке» телевидения в прайм-тайм выходит «Авторская программа Сергея Доренко», почти полностью посвященная якобы организованному бывшим премьером покушению на грузинского президента Эдуарда Шеварднадзе. Кроме того, Доренко вводит в оборот, как это сейчас модно говорить, мем об «искусственном суставе», из-за которого Примаков не сможет участвовать в президентской гонке. Причины паники станут понятны позже, в новогоднюю ночь, когда Борис Ельцин скажет «я устал, я ухожу». Примаков совершенно не вписывался в операцию «Преемник» и со всей очевидностью имел большие шансы стать главой государства, чем малоизвестный тогда председатель правительства Владимир Путин.

Однако Примаков не стал играть в политические игры — по крайней мере, в открытую — и не позволил использовать свой авторитет во внутриполитической борьбе. Он удовольствовался ролью одного из самых авторитетных людей в российской политике, не занимающего никаких постов. Его влияние как на внутреннюю, так и на внешнюю политику России сложно переоценить, и лучшим подтверждением тому, пожалуй, может быть состоявшийся этой ночью телефонный разговор между российским и американским президентами, ставший, вероятно, прощальным подарком Примакова — и важным шагом по урегулированию отношению между нашими странами.