Уже почти два года старушка-Европа — это не тихий уголок, наслаждающийся миром и благополучием. Террористические акты во Франции, Бельгии, Германии, Великобритании и Швеции с удручающей регулярностью уносят человеческие жизни. Эти события наводят на мысль о том, что европейцам, возможно, необходимо уже смириться с тем, что террористическая угроза будет всегда, и стало быть, им пора двигаться в сторону условной «израильской» модели существования. Когда общество осознает неизбежность того, что его периодически взрывают, и коллективно начинает жить в условиях некой новой нормы. Какой бы страшной эта норма ни была. По меньшей мере, такое отношение преподносится как единственная альтернатива простому деланию вида, что ничего не происходит. Весьма аргументировано, кстати, преподносится. Однако нужно отдавать себе отчет в том, что на практике движение в сторону такого мировосприятия будет означать для европейцев гораздо больше, чем расстановка в общественных местах видеокамер и стражников.
В первую очередь, вызовом является сама природа современного террора в Европе. Он, похоже, уникален. Официально считается, что терроризм как способ достижения насилием политических целей возник в Российской империи во второй половине XIX века. При этом действия, которые подходят под это определение, фиксируются на протяжении всей человеческой истории. Европа в этом плане никогда не была исключением. Та же Франция сталкивалась в последние полвека с несколькими террористическими волнами. В 1960-е, 1970-е и 1990-е годы. В конце 1996-го взрывы в парижском метро унесли жизни десятков человек. Прекрасно помню, как элегантные урны для мусора тогда оперативно заменили прозрачными пластиковыми пакетами, выглядевшими совершенно нелепо. Но зато террористы больше не могли использовать металлические урны как оболочку для взрывного устройства. Боевики Ирландской республиканской армии взрывали пабы и военные объекты в Ольстере и метрополии, устраивали охоту на премьер-министра Маргарет Тэтчер. Левацкие группировки в Италии и Германии похищали и убивали политиков. Россия, за первые 15 лет своей новейшей истории, пережила террористические удары чудовищной силы, которые были направлены, как правило, против мирных граждан.
Однако во всех без исключения случаях организаторы и исполнители терактов преследовали абсолютно конкретные задачи: стремились добиться прекращения поддержки Парижем военного режима в Алжире, объединения Ирландии, торжества коммунистических идей, свободы Палестины или отказа России от восстановления контроля над частью территории Северного Кавказа. И сейчас террористическая угроза, например, в Израиле, имеет достаточно конкретный источник и адресата. Требования террористов можно прочитать, а с их лидерами рано или поздно вступить в переговоры. Как это, кстати, произошло в Великобритании и том же Израиле.
Уникальность новой ситуации в том, что террористическая активность лишена сейчас какой-либо понятной и единой цели. Атаки на мирных граждан в наши дни — это продукт отношений, а не конкретной проблемы. Европейские народы, как это ни ужасно звучит, платят за десятилетия пренебрежения проблемой социального и культурного расслоения. Для решения этого вопроса вряд ли будет достаточно повышения эффективности государственного управления культурным и религиозным многообразием. Противоречия между европейскими обществами и теми, кто совершает против них теракты, носят крайне субъективный характер — одни просто хотят, чтобы другие перестали жить. И никаких особых требований, кроме включения европейских провинций в некий халифат.
Сейчас европейские общества стоят перед весьма сложным выбором. И даже не одним. Очевидно, что террористические атаки продолжатся. Но попытавшись идти по пути Израиля, Европа столкнется с почти экзистенциальными проблемами. Более-менее эффективное противостояние экстремистам потребует, во-первых, движения в сторону ограничения многих гражданских прав и свобод. Без этого эффективный полицейский контроль вряд ли реален. Особенно когда враг внутри и его практически невозможно четко идентифицировать заранее. Постановка всех граждан «на карандаш» в органах безопасности окажется серьезнейшим мировоззренческим вызовом для большинства европейцев. И если в отдельных обществах это будет с трудом, но понято, то в таких странах, как Бельгия или Нидерланды, индивидуальная свобода — высшая ценность, ради сохранения которой не жаль и жизнь отдать. Но в таких вопросах двигаться по пути «интеграции разных скоростей» вряд ли получится. Уже сейчас многие во Франции рассматривают свою крайне либеральную соседку на севере как источник опасности. А стало быть, возникает неизбежно и вторая проблема — эффективно внутреннюю безопасность можно обеспечить только на национальном уровне.
Защита жизни граждан от внутренних и внешних угроз — это главная обязанность суверенного государства. Передавать ее кому-либо — значит, расписываться в собственной несостоятельности. Это просто как дважды два и не предполагает альтернативных решений даже на теоретическом уровне. Поэтому европейским государствам весьма вероятно придется и далее двигаться по пути возвращения полицейского контроля на границах внутри Евросоюза. Уже в прошлом году деловой перелет из Парижа, например, во Франкфурт занимал 40 минут в воздухе и пару часов на паспортном контроле и секьюрити. В будущем дела могут пойти еще хуже, постепенно сокращая традиционно высокую мобильность европейцев. И это начнет негативно сказываться на самом важном достижении европейской интеграции — открытости внутри общего пространства. Не говоря уже о том, что израильская модель выживания подразумевает абсолютный суверенитет во всей его красе. Включая полное презрение к международным правилам и нормам, если их исполнение ограничивает способность страны защитить своих граждан. Не думаю, что европейские государства к этому готовы.
Но еще более завораживает долгосрочный аспект проблемы. В стратегическом плане накрывающая постепенно Европу волна террора может потенциально привести к пересмотру всей концепции роли и места Старого света на карте мира. Еще лет 10-15 назад все, включая европейцев, смирились с тем, что Европа уже никогда не будет играть роли, сравнимой со сверхдержавами. Однако одновременно в общественном сознании сформировался образ Европы как «тихой гавани», комфортного и чистого дома престарелых глобального масштаба. Места, где хоть и скучновато, по сравнению с Азией, Америкой или даже Россией, но где многие хотели бы в тишине и достатке провести остаток дней на пенсии.
Европейцы и сами культивировали такой образ будущего, когда ставили в наибольшую заслугу европейской интеграции именно покой и благоденствие граждан. Так вот, если террористические выпады примут системный характер, то и этой Европы тоже больше не будет. В земном раю не взрывают бомбы, не расстреливают кафе с концертными залами и не врезаются на грузовиках в толпу беспечно гуляющих. Значит, это уже не рай. А что же тогда? И вот эта грядущая трансформация Европы открывает перед нами самые тревожные перспективы.