Зависит от того, что считать кризисом. Мы привыкли считать, что кризис – это нечто, что происходит с понедельника на вторник и имеет какое-то такое феерическое течение, что можно сказать: "Начался кризис!" Такого не будет. А что будет? Будет рост просрочки у большинства банков. Для ряда из этих банков уровень просрочки окажется чересчур большим, и им потребуется в той или иной форме рекапитализация. Она может происходить как за счет довнесения средств акционерами либо государством, либо в результате слияния с более сильными банками. Но этот процесс не будет сконцентрирован ни в один день, ни в месяц, он будет протекать на протяжении этого года и начала следующего. Соответственно, говорить о какой-то волне точно не приходится. Будет достаточно неприятный для многих собственников процесс признания собственных убытков, но я не думаю, что уровень потерь второй волны кризиса будет критическим.

Вся дискуссия в настоящий момент крутится вокруг того, каков будет уровень просрочки в банковской системе России. Есть прогнозы, что она будет и 10 процентов, и 15 процентов, есть даже оценки на уровне 45 процентов. Это абсолютно неправильное направление дискуссии, потому что, с точки зрения выживания банка, ключевым вопросом является не просрочка, а то, каким будет уровень потерь по кредитному портфелю. Я полагаю, что реструктуризация в той или иной форме, наверное, потребуется практически половине кредитов, которые выданы российскими банками. Но это абсолютно нормальный процесс, ведь если бы финансового кризиса не было, то эти кредиты были бы не реструктурированы, а рефинансированы, то есть просто были бы выданы новые кредиты. И это абсолютно нормальный процесс, когда кредиты не гасятся полностью, а финансируются в других банках.

В ситуации, когда рефинансирование недоступно, идет реструктуризация. Это нормальный процесс.

Ключевой вопрос: сколько будет потеряно кредитов? Лично я полагаю, что потери в масштабах российской банковской системы составят примерно 1 триллион рублей или порядка 5 процентов от кредитного портфеля российских банков. Обычно уровень потерь в масштабах системы составляет порядка 30 процентов от суммы кредитов, которые оказались просроченными. Это означает, что, в принципе можно ожидать уровень просрочки в масштабах системы на уровне порядка 15 процентов. Да, она может быть и больше - это вопрос технический - в зависимости от желания и возможности отдельно взятых банков пролонгировать эти кредиты. Но все-таки ничего феноменального в масштабах системы я бы не ожидал.

В настоящий момент в России происходит, в общем-то, удивительная ситуация. Если во всем мире, например, руководители банков или предприятий стараются уверить своих партнеров, кредиторов, вкладчиков, государство, а также инвесторов, что ситуация в общем находится под контролем, все нормально, то в России как бизнесмены, так и чиновники зачастую соревнуются в рисовании апокалиптических сценариев.

Причина у этого одна: в России есть Стабилизационный фонд. При этом одни рисуют максимально ужасный сценарий развития их отрасли в ожидании получить поддержку государства, ведь поддержку не получишь, если ситуация будет более-менее нормальная. С другой стороны, у Минфина мотивация апокалиптических сценариев совершенно другая – сохранить Стабфонд. Потому что если кризис будет действительно длиться три года, чего, в принципе, нельзя исключать, то потратить все деньги в течение первого же года было бы совершенно непростительно. Отсюда следует необходимость предупредить готовиться к худшему.

Но я бы все-таки не стал называть эти предсказания прогнозами. Такие прогнозы имеют не научно-аналитическую, а экономическую мотивацию, связанную с либо расходованием, либо, наоборот, сохранением тех или иных денежных средств. При этом реальность однозначно окажется намного лучше всех тех прогнозов, которые даются в настоящий момент.

Я думаю, что это довольно маловероятный процесс. И базируется эта уверенность на следующих основаниях. Во-первых, в настоящий момент российские банки аккумулировали очень большие валютные активы. Эти валютные активы, на самом деле, для них являются обузой, потому что валютные активы большей частью находятся либо на депозитах в Центральном банке, либо на них куплены какие-то государственные облигации иностранных государств, либо средства размещены на счетах в иностранных банках, то есть приносят очень маленький доход. В то же время валютные пассивы банков в настоящий момент сформированы за счет довольно дорогостоящих валютных депозитов. Поэтому главная задача банков в настоящий момент не запастись еще валютой, а куда-то деть ту валюту, которая уже имеется.

Иначе говоря, важнейший фактор девальвации, связанный со спекулятивной скупкой валюты, не просто себя исчерпал, а начинает превращаться в фактор с противоположной направленностью.

Соответственно, второй фактор девальвации – это состояние российского платежного баланса. В настоящий момент - лично для меня весьма ожидаемым образом, я еще в конце прошлого года это проповедовал - российский импорт сократился самым резким образом в связи прежде всего с сокращением предложения кредитов, и во-вторых, в связи с пересмотром инвестиционных планов российскими компаниями и гражданами.

Российский импорт сильно сократился, конечно, не в такой степени, как сократился экспорт в связи с падением цен на нефть и металлы, но сокращение было все-таки таким, что в первом квартале, по оценке Центрального банка, сальдо торговых операций составило 24 миллиардов долларов. Фактически в годовом выражении это означает сальдо, конечно, не 100 миллиардов долларов, но в принципе мы можем более-менее уверенно прогнозировать сальдо миллиардов 80. Это очень много. Этого достаточно для того, чтобы обеспечить потребности российских банков и предприятий в погашении кредитов.

Более того, по-видимому, из тех 140 миллиардов, которые наши предприятия должны погасить в этом году, значительную часть так или иначе гасить не придется, они будут реструктурированы или рефинансированы. Другие кредиты, и, конечно же, проценты по ним, так или иначе, придется гасить. Тем не менее, сумма вот этих погашений, скорее всего, будет очень близкой к сумме притока через сальдо торгового баланса.

Резюме состоит в том, что в настоящий момент не существует практически ни одного фактора, который бы подталкивал рубль к падению, зато существует изрядное количество факторов, которые могут привести к укреплению рубля.

Мне кажется наиболее вероятным сценарием, что к концу года рубль будет стоить дешевле, чем минимальное значение его курса, достигнутое в феврале 2009 года. Единственная причина, которая может привести к падению курса рубля – это снижение цены нефти до уровня заметно ниже 40 долларов за баррель.

Сейчас мы находимся в ситуации, когда ломаются все тренды. Это означает, что на данной стадии прогнозирование становится в большей степени искусством, чем наукой и скорее прогноз отражает интуицию прогнозиста, чем какие-то научные знания, накопленные в России или за рубежом. Более того, как мы уже говорили, значительная часть прогнозов мотивирована не желанием прогнозировать, а желанием оказать влияние на финансовые власти страны, на лиц, принимающих решения.

Поэтому подавляющую часть прогнозов, которые даются в России, вообще нельзя рассматривать в терминах достоверности. Их уместнее рассматривать в контексте, почему делаются именно такие, а не другие прогнозы. Более того, прогнозы все время меняются, поэтому достоверность – вещь в такой ситуации довольно неуловимая. Я бы с изрядным скепсисом относился к тем прогнозам, которые делаются, но наибольшее внимание обращал бы на аргументацию, почему процесс пойдет так, а не иначе. А упадет российский ВВП на 2,5 или на 3 процента – это вопрос более-менее абстрактный.

Лента.Ру: С прогнозами зарубежных аналитиков ситуация обстоит так же?

Экономическая наука лучше всего прогнозирует ситуации, когда нужно экстраполировать тренды. В настоящий момент не только в России, но и даже в первую очередь в масштабах всего мира мы попали в беспрецедентную ситуацию, которую очень сложно прогнозировать, исходя из предыдущего опыта. Самый высокий уровень неопределенности связан прежде всего с будущим доллара, и в зависимости от будущего доллара всей экономики США. Главный вопрос - в какой степени доллар претерпит изменения в качестве резервной валюты в ходе этого кризиса. Поэтому западные прогнозы ничуть не лучше.

Но, знаете, есть такая верная примета: если цена на нефть достигла 150 долларов, и кто-то уже прогнозирует, что скоро она будет стоить 200 - значит, пора продавать. То же самое верно относительно курса евро, который в другом масштабе повторил этот же процесс: когда евро наконец-то стал стоить 1,5 доллара и уже пошли прогнозы, что скоро будет 2 доллара за евро, - то это явный признак того, что нужно начинать продавать.

В настоящий момент мы находимся в точно таком же сценарии. Как только вы видите, что есть прогноз, который явно выделяется с точки зрения своего пессимизма, это означает, что, кажется, наступает стабилизация.

Не существует такого магического камня, который позволял бы посмотреть в него и узнать будущее. То есть мы всегда находимся в неком диапазоне прогнозов. Но когда самые экстремальные прогнозы становятся чересчур экстремальными, это явный признак того, что, кажется, пора быть консерватором.

Через СМИ наши политики и бизнесмены общаются друг с другом, поэтому значительная часть всех этих прогнозов проходит через средства массовой информации.

В какой степени это влияет уже на события в самой экономике? В определенный момент это однозначно создает, скажем так, панические настроения и может влиять на позицию экономических субъектов. Однако даже по этим вопросам, которые задают читатели, видно, что уровень доверия ко всем прогнозам постепенно падает. Поэтому, я думаю, что в настоящий момент прогнозы уже перестали наносить вред.

Экономическая наука существует прежде всего существует в головах действующих лиц. В момент, когда большая часть участников рынка начинает пользоваться одними и теми же алгоритмами, экономическая наука должна придумать что-то новое, для того чтобы обыгрывать рынок. Старая теория умирает и требуется придумывать новую теорию. Вот в настоящий момент мы столкнулись примерно с такой ситуацией, когда, по-видимому, должна определенным образом меняться парадигма, меняться то, каким образом экономика будет существовать. Но экономическая наука на то и существует, чтобы адаптироваться к подобного рода вызовам. И я думаю, уже очень скоро мы будем иметь новую общую теорию всего.

Из вопроса следует, что читателю понятно, что все ужасно. Я тоже считаю, что ситуация в настоящий момент более-менее понятна, ключевые риски более-менее определились, но, с моей точки зрения, они ни в коей мере не являются катастрофическими.

Все-таки, слава богу, в России так или иначе создана система страхования вкладов, и вкладчики, чьи сбережения ниже страховой суммы, имеют возможность совершенно спокойно спать, даже не думая о том, в каком банке расположены их средства.

Для крупных вкладчиков, я думаю, что сейчас не то время, чтобы рисковать своими ресурсами, их нужно либо разбивать по ряду банков, либо вкладывать в банки, в которых вкладчик уверен на 100 процентов.

В данный момент логика принятия решения о тех банках, которые являются стабильными, на самом деле, находится чуть-чуть в другой системе координат. Это не столько вопрос анализа их балансов, отчетов о прибылях и убытках, нормативов и тому подобное, сколько анализ того, в какой степени прежде всего собственники данного банка способны поддержать его в кризисной ситуации. И здесь, конечно же, на первые роли выходят банки с государственным участием, а также многие банки с иностранным капиталом. Но в то же время абсолютно точно, что этот кризис подавляющее число нынешних банков переживет. Поэтому все-таки если вкладчик не является профессионалом в области анализа банков и их понимания, существует возможность получить довольно много информации про банки из публичных, доступных источников. Из таких источников на первое место я бы поставил возможность ознакомиться с информацией про эти банки на сайтах рейтинговых агентств. При этом я призываю в первую очередь смотреть не на рейтинг как таковой и пытаться понять, что же там этот рейтинг означает, сколько прочитать пресс-релиз рейтингового агентства или рейтинговый отчет, который бы объяснял, что, собственно говоря, агентство думает про банк. Обычно в таких текстах, особенно международных рейтинговых агентств, все более-менее неплохо описано. А если учесть, что в России отрейтинговано ни много-ни мало, а более 200 банков, то, в общем, выбор существует.

В настоящий момент складывается крайне парадоксальная ситуация. Она связана с тем, что те ставки, которые в настоящий момент банки вынуждены предлагать коммерческим заемщикам, крайне высоки. И высокий уровень процентной ставки сам по себе в значительной степени способен ухудшить финансовое положение заемщика. Это радикальным образом уменьшает объем спроса на такие кредиты, и, в свою очередь, может привести к проблемам в банковской системе России. Поэтому, как ни странно, сами коммерческие банки тоже в значительной степени заинтересованы в том, чтобы произошло падение стоимости банковских кредитов.

Другое дело, что рост просрочки стимулирует банки выдавать максимально дорогие кредиты, чтобы восполнить потери по своему кредитному портфелю и как-то сохранить собственный капитал. Поэтому в балансе жадности и потребности сохранить хорошее качество кредитного портфеля и будет формироваться, в частности, процентная ставка по кредитному портфелю.

Крайне маловероятно, что расширение кредитования Центральным банком под более дешевые ставки может привести к какому-то сокращению доходности кредитного портфеля. Более важным фактором будет ожидаемое снижение доходности по вкладам. Наиболее вероятно, что в настоящий момент банки будут стремиться максимально снизить доходность по вкладам, и в первую очередь это будет касаться вкладов в валюте. Потому что нынешние ставки в валюте ни в какие рамки не укладываются, особенно учитывая международный уровень ставок по кредитам в соответствующей валюте. Но я думаю, что процесс снижения ставки по кредитам займет изрядное количество времени, и здесь так или иначе лидерами снижения должны будут отказаться государственные банки благодаря государственной поддержке. Снижение сначала затронет наиболее надежных заемщиков, подавляющая часть прочих заемщиков еще в течение длительного времени будет сталкиваться с высокой стоимостью привлечения средств.

1. Существует еще один фактор, который радикальным образом влияет на ситуацию с кредитованием. В настоящий момент ведущим является показатель, который рассчитывается как соотношение кредитов клиентам со средствами, размещенными клиентами в банках. В настоящий момент подавляющая часть крупных банков и даже Сбербанк, чего никогда вообще не было, имеют объем кредитов, который в среднем процентов на 15 превышает объем средств клиентов.

Банку очень сложно чувствовать себя уверенным в условиях, когда нет финансирования из международных финансовых рынков, и российский внутренний долговой рынок находится в очень плохом состоянии. Наиболее ожидаемым сценарием будет сокращение кредитования российскими банками в масштабах всей системы. Рост кредитования, скорее всего, будет поддержан только государственными банками.

Во-первых, поставленная задача – поддержание кредитования – является трудно решаемой. Она намного более трудно решаема, чем во многих других странах, которые в меньшей степени зависят, в частности, от мирового кредитного рынка. Во-вторых, надо понимать, что сокращение кредитования и доступа к кредитованию отражает не только риски заемщиков, но и проблемы банков. Банки будут кредитовать только самых надежных заемщиков не столько потому, что они боятся невозвратов, сколько потому, что тот объем ресурсов, который они могут на самом деле предоставить экономике, крайне ограничен.

2. Я думаю, что этого не произойдет в ближайшее время по двум причинам. Во-первых, с точки зрения доли застрахованных вкладов. 700 тысяч рублей покрывают подавляющую часть вкладов, реально имеющихся в российских банках. Поэтому в настоящий момент нет смысла увеличивать сумму страхования с точки зрения обеспечения большей застрахованности.

Во-вторых, как правило, повышение порога страхования происходит при двух условиях. Первое – если государство и Агентство по страхованию вкладов считают, что объем фонда достаточно велик для того, чтобы позволить больший уровень застрахованности. И именно такова была мотивация при предыдущих повышениях доли застрахованных вкладов. Ведь страховка повышалась с начальных 100 тысяч рублей до 190 тысяч рублей, потом до 400 тысяч рублей. Эти повышения были связаны с тем, что фонд увеличивался.

В настоящий момент уровень потенциальных обязательств фонда страхования вкладов таков, что фонда, скорее всего, может не хватить. А это означает, что существует риск того, что фонд будет обращаться за поддержкой в бюджет и Центральный Банк. А это, в свою очередь, означает, что увеличивать обязательства фонда в нынешней ситуации было бы крайне опрометчиво. И, значит, в отсутствие жесточайшей необходимости (паники вкладчиков), подобного рода действия предприниматься не будут, а новых причин для паники вкладчиков в настоящий момент нет.

3. Для застрахованных банков это абсолютно надежное вложение. Я бы не стал нервничать на месте вкладчиков. Если речь идет об очень крупных вкладах, то, думаю, такие крупные вкладчики имеют возможность подумать, прежде чем вкладывать свои средства.

1. Дело в том, что продажа залога, а также поручительство – это обеспечение, которое еще нужно суметь превратить в деньги. В частности, стоимость имущества на настоящий момент очень резко уменьшилась, и это заставляет многие банки пересматривать подходы к оценке этого обеспечения. Всегда хотелось бы, чтобы кредиты возвращались в банки за счет текущей деятельности заемщика, а не за счет того, что бизнес заемщика придется каким-то образом реструктурировать, например, организовать распродажу его активов. Это всегда негативный сценарий, но именно этим для многих проблемных заемщиков ситуация и закончится.

Ровно по этой причине я и считаю, что дискуссия про долю просроченных кредитов является контрпродуктивной. Наиболее важной дискуссией является – как сохранить банкам возможность вернуть проблемные кредиты.

Это означает совершенствование судебной системы, для того чтобы быстрее рассматривать дела, повышение эффективности правоохранительных органов, для того чтобы предотвратить банальную пропажу залогов, их кражу, это работа, связанная с эффективной работой системы судебных приставов, для того чтобы просрочки не превращались в потери.

И вот это та сфера экономической политики, которая в настоящий момент в наименьшей степени обсуждается, но именно в ней лежит наибольший потенциал в борьбе с кредитным кризисом.

Банку не так страшно будет кредитовать даже не очень надежного заемщика, если он уверен, что сможет получить деньги, продав обеспечение. В настоящий момент, к сожалению, для большинства банков этой уверенности нет.

Более того, властями предпринимаются некоторые меры, которые в еще большей степени повышают нервозность. В частности, известно, что в некоторых субъектах Федерации суды перестали принимать иски банков к своим ипотечным заемщикам. Это означает, что банки не имеют возможности обратить взыскание на заложенную в банке квартиру. Де-факто громадные по объемам кредиты, совершенно не сопоставимые с текущим, к примеру, месячным доходом заемщика, стали необеспеченными. Поэтому как тут не занервничать?

Государство в данном случае должно все-таки, соблюдая в том числе интересы проживающих в квартирах ипотечных заемщиков, решать эту ситуацию, но это ни в коей мере не должно подрывать самую идею ипотечного кредитования, которое является обеспеченным. Если все эти кредиты являются необеспеченными, их вообще не имеет смысла выдавать.

Практика страховать от невозврата существует, однако такое страхование не было распространено из-за высокой доли мошенничеств, в частности со стороны банков и заемщиков. Поэтому такого практически не было. Зато, в частности по ипотеке, весьма распространена система страхования жизни и здоровья заемщика для того, чтобы в случае чего вернуть кредит банку. Что, конечно же, крайне желательно, чтобы этот кредит потом не висел на семье.

В настоящий момент банки боятся фондового рынка, поэтому я не думаю, что они поучаствуют в этом ралли.

Да, на рынок прибывает некоторое количество спекулянтов, в то же время туда приходят и серьезные игроки. В настоящий момент многие российские компании оценены очень дешево с точки зрения стоимости чистых активов, с точки зрения той прибыли, которую они зарабатывают и ожидают, что могут заработать по итогам 2009 года, что однозначно привлекает долгосрочных игроков. Потому я не полагаю, что оживление на российском фондовом рынке является процессом временным и означает формирование очередного пузыря.

В значительной степени это все-таки признание того, что существуют компании, которые продолжат существовать и после кризиса. И та стоимость компаний, которая сформировалась на текущий момент, сильно занижена по сравнению с тем, сколько эти компании на самом деле стоят. Поэтому если российский фондовый рынок больше других упал в период кризиса, он также быстрее других и отожмется.

1. Я считаю, что утверждение, будто в результате данного кризиса в России разорятся сотни банков, является абсолютно неправомерным. Еще более неправомерной является дискуссия про то, что в России существует громадное количество не очень больших банков, которые нужно выгнать с рынка и оставить только самые крупные банки.

На самом деле, в настоящий момент наиболее серьезные проблемы с качеством кредитного портфеля сосредоточены именно у крупнейших банков. Поскольку именно крупнейшие банки кредитовали крупнейшие российские предприятия, в том числе входящие в крупные финансово-промышленные группы, и эти кредиты, в частности, кредиты "ГАЗу", "АвтоВАЗу", компаниям группы "Базэл" и тому подобным, не выдавались российскими предприятиями, исходя из того, что когда-либо придется реально реализовывать залоги и обращаться в суды. И многие из этих кредитов являются де-факто не обеспеченными. Поэтому наибольший риск в кредитном портфеле российских банков представляют на самом деле кредиты промышленным и строительным предприятиям, которые в значительной степени сосредоточены у крупнейших российских банков. В то время как средние и мелкие российские банки, кредитуя своих заемщиков, очень часто исходили из того, что проблемы у таких заемщиков могут случиться даже в благополучном макроэкономическом окружении. А это, в свою очередь, означает, что у них всегда были хорошие залоги, они всегда были морально готовы для того, чтобы давить на заемщика, и заемщик никогда не может прийти к президенту требовать защиты от кредиторов. И как раз средним банкам будет гораздо проще справиться со своими заемщиками, чем крупным банкам с крупными предприятиями. А это означает, что уровень потерь у средних банков может оказаться намного меньше.

Да, с рынка могут уйти многие мелкие банки, которые не входят в топ-500, но банки, которые занимают 200-е место в банковской системе России, вполне имеют право на существование.

2. Я не думаю, что у нас многие имели большие достояния. Тем не менее, реструктуризация банковских кредитов для большинства корпоративных заемщиков скорее всего закончится тем, что собственностью придется поделиться. Это объективное следствие кризиса. Многие предприниматели получат себе в акционеры банки, но так происходит в ходе каждого кризиса.

Конечно, в некоторых банках существуют определенные практики кредитования, которые были однозначно рискованными. И, соответственно, с рынка уйдут банки, которые в наибольшей степени занимались наиболее рискованными видами кредитования в ожидании получить максимальный доход. В частности, по всей видимости, наиболее серьезные потери будут ожидать банки, которые чересчур увлеклись кредитованием, например, строительства и недвижимости. Этим банкам будет сложно превратить просроченные кредиты в кредиты хотя бы в значительной степени возвращенные в результате продажи, например, залогов. Уровень потерь по этим кредитам будет слишком большим, для того, чтобы эти банки смогли продолжить существование.

Но попытка такими банками реализовать залоги в свою очередь приведет к падению цен на недвижимость. А падение цен на недвижимость является крайне желательным для российской экономики, потому что те уровни цен на недвижимость, которые сложились в предкризисный период, объективно мешают решить подавляющему числу граждан России жилищный вопрос. Они делают запредельной стоимость аренды офисов, что чересчур сдерживающим образом сказывается на развитии экономики в целом. В процессе ликвидации соответствующих игроков и залогов очищается место и для нового бизнеса, который, может быть, будет построен на новых условиях.

По видимости, совершенно неизбежно как в России, так и в других странах мира должен произойти переход к де-факто кейнсианской макроэкономической политике, связанной с увеличением государственных расходов и непосредственному созданию спроса.

Это неизбежный сценарий. Ключевым вопросом при этом является определить направления государственного инвестирования, которые дадут наибольший эффект с точки зрения экономики страны. Как и во многих других странах, главным направлением инвестирования должно стать строительство. Возможно, строительство жилищное, потому что это реанимирует, во-первых, наиболее пострадавшие отрасли, во-вторых, имеет наибольший мультипликационный эффект с точки зрения результирующего спроса на металлы, строительные материалы, машиностроение и тому подобное. Строительство позволяет занять достаточно широкую часть населения на строительных работах. Желательно, чтобы это были все-таки не гастарбайтеры, а россияне.

При этом ключевым вопросом является обеспечение того, чтобы стоимость возводимого жилья, офисов была значительно ниже, чем в предкризисный период. Де-факто это приведет к существенному падению цен на недвижимость, но это и является крайне позитивным фактором.

Если мы стимулируем строительство, мы сможем, в свою очередь, снизить стоимость квадратного метра, что позволит сделать жилье более доступным более широкому спектру граждан. Это позволит, в частности, запустить ипотеку и дать возможность купить жилье на порядок более широкому списку заемщиков. И это будет иметь крайне широкий мультиплицирующий эффект.

Ключевой вопрос в данном процессе – это все-таки минимизация коррупции и четкая установка на то, что все эти инвестиции нацелены на минимальную рентабельность строительного бизнеса при минимизации стоимости недвижимости с целью максимального обеспечения спроса. Если цены на недвижимость в масштабах России упадут раза в три, особенно в столицах, это радикальнейшим образом увеличит спрос на жилье и позволит коренным образом решить проблему.

В связи с этим параллельно должно вестись инфраструктурное строительство, которое позволит, во-первых, обеспечить строящуюся недвижимость необходимой инфраструктурой, в том числе транспортной. Но речь идет не о дороге Калининград - Владивосток или международном аэропорте в каждом регионе. Речь должна быть об обеспечении хорошей транспортной доступности новых строящихся жилых районов и всей гражданской инфраструктуры.

Не то, что далеко. Фактически, месяца через 2 банкам станет абсолютно понятно, какие предприятия кризис пережили, а какие нет. Это означает, что именно с этого момента начнется ликвидация значительной части залогов. Именно ликвидация залогов и является первым этапом оздоровления российской банковской системы.

Будут ли использоваться, например, средства государства для создания, в частности, того самого фонда проблемных активов? Такая вероятность существует. Более того, я считаю, что это является одним из наиболее вероятных и правильных направлений действий. Этот фонд, может быть и можно уже создавать, но пока рано что-либо выкупать. Что-либо выкупать будет смысл примерно через год, когда уже станет понятно, какие кредиты являются проблемными, какие – не являются.

Другой вопрос – какие именно активы должны выкупаться государством. Я полагаю, что государство должно выкупать у банка кредиты либо залоги, которые представляют из себя ценность вне зависимости от кредитоспособности заемщика. В частности, имеет смысл выкупать заложенные банком закладные. Имеет смысл выкупать кредиты, выданные под залог недвижимости. Вопрос, по каким ценам. Эти цены должны отражать новый уровень стоимости этих активов. Банки, находящиеся в трудном финансовом положении, возможно, будут рады продать эти кредиты даже за половину стоимости. В свою очередь государство получит активы, которые однозначно являются возвратными и позволят, с одной стороны, оказать помощь российской банковской системе, с другой стороны, помочь и заемщикам из этих секторов. В частности, государство может совершенно иначе подходить к кредитам с точки зрения ожидаемой доходности по, например, ипотечным кредитам.

Конечно же, во многих случаях будут участвовать и частные реструктуризаторы, которые будут стремиться перехватить контроль над бизнесом. На самом деле некоторые банки так или иначе уже занимаются захватом бизнеса заемщиков. Это неизбежный процесс.

Этот опыт у нас уже был. Я думаю, что именно чересчур широкое кредитование российского банковского сектора послужило одним из движущих факторов девальвации. Можно было обеспечить тот же самый эффект намного меньшими вливаниями. Я думаю, этот урок выучен.

Меня радует, что, несмотря на значительное число заявлений о возможных действиях правительства - не все из которых нравятся экспертам, аналитикам или международным кредиторам, когда дело доходит до принятия итоговых финансовых решений, принимаются хорошие финансовые решения. Иначе говоря, большое количество розданных обещаний не было материализовано ни в какие конкретные действия. И это очень хорошо.

Фактически это означает, что в обществе и прежде всего среди экономических властей идет достаточно здоровая дискуссия относительно того, какие меры необходимо предпринимать. И эта дискуссия является очень хорошим страховщиком от возможных ошибок.

Подобно тому, как в споре рождается истина, так наличие противоположных точек зрения помогает вырабатывать далеко не самые плохие решения. В частности, если в целом 2008 год, когда решения принимались зачастую в спешке и без достаточной проработки, ознаменовался принятием некоторых не самых удачных решений, то в 2009 году уровень понимания происходящего достаточно вырос, и в целом экономическая политика проходит достаточно неплохо.

Сейчас банки все-таки особо не влезают в валютные долги. Но заданный вопрос можно переформулировать так: почему бы ЦБ не выдать еще несколько триллионов рублей российским коммерческим банкам на то, чтобы они продолжили кредитовать российские предприятия и российских заемщиков? На самом деле, это было бы крайне рискованным предприятием, так как это и есть главный рецепт для того, чтобы устроить второй раунд девальвации.

Де-факто даже если банки выдадут эти средства в качестве кредитов и они дойдут до заемщиков, то заемщики могут предположить, что лучше конвертировать эти средства в валюту, либо они заплатят своим поставщикам, которые сделают тоже самое.

Поэтому в настоящий момент крайне важно вернуть пропорции балансов российских банков к норме. В частности, как уже говорилось, очень важно, чтобы масштабы кредитования российских банков не превышали объемы ресурсной базы, которая у них имеется – средств, привлеченных от клиентов. Более важно вернуть доверие российских вкладчиков, российских предприятий к банкам и для того, чтобы соответствующим образом увеличилась их ресурсная база и кредитование.

Но есть и позитивный момент. Он заключается в том, что в самое ближайшее время – наверное, с середины лета и к осени этот процесс станет еще более очевидным – начнется так называемый рост "спроса на деньги". В отличие от обывательского спроса на деньги, который заключается в двух словах так: "Вам нужны деньги? – Да, нужны", в макроэкономике спросом на деньги называется стремление предприятий и физических лиц поддерживать остатки средств на своих расчетных счетах. В настоящий момент, как только предприятие получает деньги, оно расплачивается со своими сотрудниками, поставщиками, банком, и денег на счете снова ноль. Поэтому, хотя всем и нужны деньги, спрос на деньги в макроэкономическом смысле низок. Когда произойдет основной раунд реструктуризации всех обязательств и станет понятно, кто продолжает существовать, начнется увеличение остатков на счетах предприятий в банках, то есть тот самый рост спроса на деньги.

Это приведет к очень быстрому росту ресурсной базы тех банков, которые останутся к этому времени на плаву. Этот процесс, по видимости, начнется во второй половине лета и уже осенью это станет очень заметно.

Для отдельно взятого банка ситуация будет выглядеть таким образом – он почувствует, что у него, вроде бы, немного выросли счета клиентов и это означает, что можно кредитовать и начнет выдавать кредиты. Он выдаст кредит. Предприятие, которое получит кредит, получит средства на счет, заплатит кому-то еще, может быть, в другой банк. В другом банке на счете появятся средства клиентов и они почувствуют, что снова могут выдать кредит. Короче говоря, одновременно происходит кредитная экспансия, рост средств на счетах предприятий. Если каждый конкретный банк просто выдает кредит, то в масштабах экономики банки создают деньги. Поэтому деньги будут создаваться даже вне зависимости от желания Центрального банка. И задачей ЦБ в этот момент будет адекватным образом обеспечить ликвидность банковской системы, а не финансовые ресурсы для роста кредитования. То есть нужно будет всего лишь обеспечивать ликвидность, а не ресурсную базу.

Осталось ждать совсем недолго. В настоящий момент денежная система находится в ситуации максимального сжатия. У нее нет никакого другого варианта, кроме как начать расширяться. Для этого просто требуется стабилизация. Прежде всего, денежная стабилизация. И в такой момент крайне опасно предпринимать меры, которые позволят кредиторам усомниться в стабильности банков и денежной системы. Крайне важна стабильность валютного курса, крайне важна предсказуемая инфляция и крайне нежелательно, чтобы все жили в ожидании того, что сейчас ЦБ даст еще больше денег. Этого нужно избежать.

Кстати, кредитная экспансия, в свою очередь, поневоле приведет к снижению процентных ставок.

Этот объем критическим образом зависит от банка. Это, кстати, одна из причин, почему в этой ситуации средние банки менее уязвимы, чем крупные банки. Кроме того, что их кредиты, как правило, более обеспечены, эти банки еще и более капитализированы. Не то, что у них большие капиталы, а то, что соотношение капитала и активов у них, как правило, больше, чем у очень крупных банков, где типично иметь коэффициент достаточности капитала порядка 10 процентов. В то время как у среднего банка это процентов 16-18 или даже 24, что для мелкого банка является абсолютно нормальным.

Поэтому для крупных банков просрочка в размере даже 10 -15 процентов может оказаться критической. В тоже время некоторые мелкие банки могут спокойно пережить и 20-ти процентную просрочку.

Но, повторюсь, вопрос просрочки является второстепенным, ключевым является то, сколько из просроченных кредитов банки в итоге смогут вернуть. Самая важная проблема - это потери по кредитам. Я бы призывал сосредотачиваться на этом вопросе, и потери будут намного меньше, чем просрочка.

Автопром – это прерогатива крупных банков. Теперь, когда государство так активно поддерживает крупные, прежде всего государственные, банки, этот портфель все больше и больше начинает сосредотачиваться в государственных банках.

Что касается ипотеки, крупнейшие кредиторы здесь – опять же госбанки – Сбербанк и ВТБ. Есть ряд крупных частных банков, которые имеют свои ипотечные программы. Тем не менее, для большинства других банков крайне нетипично иметь собственные ипотечные программы в связи с отсутствием долгосрочных средств.

Если говорить про строительство, то здесь вопрос даже не в том, у кого крупные портфели, а у кого эти портфели велики по отношению к кредитному портфелю. Если доля строительства в кредитном портфеле составляет процентов 40 (а такие банки, безусловно, есть, но это, как правило, не крупные банки), то вот эти банки одни из первейших кандидатов на вылет из российской банковской системы. Я думаю, о таких банках мы еще услышим.

Кстати, в целом по системе кредиты строительным компаниям и сфере недвижимости составляют порядка 15 процентов прибыльного портфеля. Даже если половина этих кредитов в итоге окажется невозвратными, то это всего лишь 7,5 процента кредитного портфеля. Но скорее всего, уровень потерь будет меньше 50 процентов.

Это возможно. Более того, такое уже происходит. И нужно понимать, что даже если в кредитном договоре не обязательно у банка такое право было предусмотрено, то...

Например, в период падения ставки рефинансирования ЦБ, многие банки жаловались, что к ним приходит финансовый директор-заемщик и говорит: ЦБ снизил ставку, а не пора ли и нам снизить ставку? Сейчас происходит обратный процесс, многим заемщикам это не нравится, но многие из них вынуждены на это пойти. Как в свое время банки шли на уступки, чтобы сохранить заемщика, так в настоящий момент многим заемщикам придется пойти на уступки банкам, даже если банки по договору не имеют права требовать повышения ставки, для того, чтобы сохранить отношения с банком. Поэтому это встречный процесс.

Но розничным заемщикам, если в договоре у банка нет права повышать ставку, думаю ничего не грозит.

Кстати говоря, по видимости, во многих случаях так и произойдет, и акционеры банков изыщут средства для того, чтобы поддержать свои банки. Естественно первое желание это получить государственные ресурсы, а потом уже вносить свои средства. Но то, что в настоящий момент все-таки выбран курс на то, чтобы в первую очередь акционеры помогали своим банкам - абсолютно правильно. Многие акционеры крупных банков, такие ресурсы найдут. Так что поддержка государства может оказаться даже меньше, чем может показаться сейчас.

Строго говоря, в Америке за совет, в чем хранить сбережения, не ознакомившись с ситуацией отдельно взятого вкладчика, можно угодить в тюрьму. И это правило остается верным, потому что ответ очень сильно зависит от того, как конкретно взятый человек собирается расходовать эти средства в дальнейшем.

В частности, если ожидается, что человек копит на какие-то покупки или вложения, которые будут совершаться в валюте, даже если валюта нетрадиционная – фунты стерлингов, например, то имело бы смысл совершать эти сбережения в соответствующей валюте. Во-вторых, в настоящий момент мы находимся в ситуации, когда рубль в значительной степени достиг серьезного дна в своем падении, по всей видимости, поэтому уже имеет смысл перекладываться в рублевые инструменты. Особенно если изначально средства имеются в рублях.

Если в ходе девальвации средства были переведены в валюту, то сейчас существует чудесная возможность все еще вложить средства в валюте под очень высокие ставки, которые, скорее всего не сохранятся уже через полгода. Если ваши средства в валюте, имеет смысл вбежать в последний вагон отходящего поезда и положить средства на короткие депозиты в той валюте, которая у вас уже имеется. Сейчас есть возможность вкладывать в долларах или евро даже под 10 процентов. Это, конечно, крайне привлекательные ставки. Или вкладываться в рубли, поскольку конвертировать обратно в рубли и дважды терять на спреде между курсом покупки и продажи в настоящий момент становится не выгодным.

Если говорить про инвестиции на фондовом рынке, это, конечно, очень зависит от склонности человека к риску. Но если есть намерение вложить средства на длительный период, года на 2-3... Я думаю, тот, кто сейчас, даже уже после случившегося ралли, вложит средства в акции тех компаний, которым он верит и понимает, что они сохранятся и будут работать и через 5, и через 10 лет, он однозначно заработает даже больше, чем на он бы заработал на вкладах.

Квартиру сейчас покупать не стоит. Квартиры в ближайшее время будут дешеветь. Это процесс абсолютно необходимый. Процесс удешевления, который наблюдался в настоящий момент, был вызван, во-первых, девальвацией, во-вторых, начавшимся желанием продажи инвестиционных квартир. Но еще не происходило продажи квартир по инициативе банков, когда эта продажа должна быть срочной. Именно срочные продажи в наибольшей степени стимулируют падение цен на недвижимость.

Строительные компании еще пытаются продавать квартиры сравнительно дорого по крайней мере с точки зрения публикуемых цен. Цены как на первичном, так и на вторичном рынке все еще остаются завышенными. Особенно не стоит покупать жилье наихудшего качества, потому что именно цены на эти квартиры упадут в наибольшей степени.

Опасаться ничего особенного не стоит. Обычно в ходе банкротства банка данные кредиты перепродаются новым кредиторам, но условия кредитования, как правило, не меняются, если заемщик исправно обслуживает кредит. Если новый кредитор считает ставку очень маленькой, то кредит продается не по номиналу, а за 70 процентов своей стоимости, к примеру.

Такой фонд будет создан с высокой долей вероятности. Конечно, частично эти средства будут направлены на то, чтобы помочь рефинансировать уже существующие кредиты. Однако основное направление этого фонда будет связано с тем, чтобы финансировать выдачу ипотечных кредитов на жилье, которое будет строиться строительными компаниями по государственному заказу.

Это означало бы, во-первых, взять на государство валютный риск, что государство делать совершенно не собирается и подарить – хотите заемщику, хотите банку – практически 30 процентов стоимости кредита. Я не думаю, что это справедливо и закономерно с экономической точки зрения. Все-таки заемщики, когда брали кредиты в долларах, понимали, что они берут кредит не в рублях, но решили сэкономить на процентах. Но именно эти заемщики, особенно взявшие кредит в первой половине 2008 года, представляют собой наибольший фактор риска.

Нет, не будет.

Существует достаточно серьезная вероятность того, что доллар будет падать относительно других мировых валют. Однако с точки зрения России, нам наиболее выгодно было бы упасть вместе с долларом. То есть если начнется ситуация, когда доллар прекратит укрепляться относительно евро и начнет падать – будет стоить, например, 1, 4 доллара за евро – в этот момент России было бы выгодно, зафиксировав курс доллара, начать девальвировать рубль относительно евро. Это может привести к тому, что даже валютная корзина превысит рубеж в 41 рубль за единицу корзины, однако это было бы очень выгодно с точки зрения сохранения и даже накопления золотовалютных резервов Центрального банка и сохранения удобных условий для работы на внешних рынках российских предприятий, и в тоже время сохранение нормальных условий для выплаты внешних кредитов российскими резидентами.

Поэтому если бы нам так повезло, что доллар бы упал относительно евро, то я бы привязался к доллару и падал вместе с ним. Но при этом бы доллар продолжал бы стоить 33-35 рублей.

Еще долго будут увольнять. Так сказывается один из факторов перегрева - в предкризисный период рынок труда был однозначно переоценен, особенно это касалось крупных городов и специалистов экономических и юридических специальностей - когда люди без опыта норовили прийти на совершенно невозможные деньги. Уровень зарплат должен прийти в большее соответствие с той производительностью, которую имеют сотрудники. Соответственно, безработица является одним из оздоравливающих факторов с точки зрения рынка труда, который однозначно был безумен. С другой стороны, ненормальный рынок труда выражался в том, что на наименее оплачиваемую работу было невозможно никого найти и туда брали только гастарбайтеров. В России достаточно граждан, которые могли бы работать на соответствующих работах.

Для безработных должна создаваться адекватная ситуация, когда работает система социальной защиты, но которая не означает, что пособие по безработице обеспечивает тебя полностью и лишает смысла поиск работы.

Кредитный рынок начнет оживать во второй половине года, однако производителям инвестиционных товаров будет непросто, так как инвестиционные планы пересматривают все предприятия, стараясь пережить трудные времена с тем, что есть.

В отличие от 1998 года, есть негативный фактор – довольно высокий уровень долга экономики и высокий уровень процентных ставок. Подъем еще будет, но не во всех отраслях, а некоторые отрасли еще долго будут приходить в норму.

Вы правы, Россия в отличие от других страх BRIC (Бразилия, Россия, Индия и Китай) больше других заимствовала на мировых рынках. При этом уровень сбережений был очень мал – и, напротив, в стране наблюдался потребительский бум. Так что дело не только в интегрированности, но и в стремлении россиян тратить деньги.

На преодоление последствий кризиса потребуется не менее двух лет, и значительного изменения привычек в том числе и простых россиян.

Многие банки по итогам 2009 года также получат убыток, но, к счастью, не все заемщики несут убытки, поэтому у банковской системы есть и возможности для развития.