Состоявшиеся 15 февраля 2007 года в Лондоне торги дома Sotheby's, на которых было представлено неофициальное искусство советской эпохи, превзошли ожидания экспертов: итог аукциона составил 5,1 миллиона долларов, тогда как ожидалась сумма примерно в четыре миллиона. Рекордная сумма оказалась уплачена за работу Евгения Чубарова - 460 тысяч долларов.
Каталог Sotheby's, изданный к аукциону, производил двойственное впечатление. С одной стороны, самым дорогим лотом в нем значилась хрестоматийная соцартовская "Революция-перестройка" Эрика Булатова. Рядом с ней чрезвычайно уместно выглядели работа концептуалиста Игоря Макаревича "I Love USSR" или "Малевич!" Сергея Бугаева ("Африки"). Это такие знаковые - в буквальном смысле - вещи: в них важно слово, а не живопись как таковая. С другой стороны, каталог изобиловал абстрактными работами - уже упомянутого Чубарова, Франсиско Инфанте и других художников. Главной интригой аукциона, таким образом, оказалась борьба между ностальгией и модой. Победила, как и следовало ожидать, мода.
У Евгения Чубарова, самоучки и "мытищинского феномена" 1960-х, хорошая репутация как на Западе, где он довольно долго работал в 1990-х, так и у нас: в 2004 году Русский музей организовал его персональную выставку (художнику как раз исполнилось 70). На ней были впервые показаны очень большие (два на три метра) абстрактные полотна художника, на первый взгляд напоминающие работы Джексона Поллока. На самом деле Чубаров пишет иначе, он менее всего тяготеет к хаосу, у его картин композиция жесткая и четкая. Впрочем, художника все равно причисляют к абстрактным экспрессионистам, и это, несомненно, сыграло свою роль в выборе покупателя, купившего выставленную на Sotheby's картину. На кого бы не произвела впечатление рекордная продажа Поллока в 2006 году (140 миллионов долларов)? По сведениям агентства Bloomberg, новый владелец полотна "Без названия" - наш соотечественник. Он участвовал в торгах по телефону и сумел поднять цену на картину впятеро. И правильно: вроде и все как у больших (абстрактный экспрессионизм, шутка ли), и художник наш, российский, и картина неагрессивного вида.
Кто купил "Революцию-перестройку" Булатова за 388 тысяч долларов, пока неизвестно. Итоговая цена картины несколько превысила максимальную оценку, но, в общем, продажа прошла ожидаемо. Это как раз был случай ностальгии. Успех "Ню" Владимира Вейсберга (365 тысяч долларов) тоже был предсказуем: обнаженных наши коллекционеры любят. Но неожиданностью для аукционистов оказался результат "Ярого ока" Михаила Шварцмана - 376 тысяч. Но наверняка серьезные коллекционеры имели виды на это полотно с самого начала. Во-первых, у него солидное и само по себе ценное происхождение: "Око" с 1970-х находилось в собрании легендарного коллекционера Георгия Костаки. Во-вторых, эта картина - прекрасный образец самобытного искусства. В нем есть и явные отсылки к русской иконописи, и оригинальные идеи. Шварцман, кроме всего прочего - один из известнейших отечественных промышленных графиков, называл себя "иератом" - тем, "чрез кого идет вселенский знакопоток", а свои работы - "иературами".
Отметим, пожалуй, еще одну работу - "Десять бездомных собак" Максима Кантора. Она была продана за 129 тысяч долларов (вдвое выше эстимейта). Примечательна она тем, что описана самим художником в его романе "Уроки рисования", изрядно нашумевшем в 2006 году. В книге, впрочем, собак на полотне двенадцать.
***
Дом Sotheby's намерен продолжить разрабатывать новую жилу, то есть послевоенное неофициальное советское искусство, и в будущем. Предсказуемым это направление называть невозможно: как, например, понимать колебания спроса на работы Дмитрия Краснопевцева? Весной 2006 года его натюрморт ушел более чем за миллион долларов, а в феврале 2007 года две отличные работы (правда, обе были поменьше размером, чем рекордный лот) проданы за 110 тысяч. Если цена на отечественную живопись пропорциональна площади холста, как в известном анекдоте об Олеге Целкове, то это одно. Но если покупатели выбирают себе в качестве ориентиров западные образцы и ищут российские "аналоги" подешевле, то это уже совсем другая история.Юлия Штутина