Случившаяся накануне отставка мэра Москвы вряд ли претендует на событие номер один в новейшей российской истории. Со временем москвичи, а с ними и жители других регионов привыкнут к новому столичному градоначальнику (если только им не станет, например, Владимир Жириновский), и жизнь, взбудораженная указом президента, вернется в свое привычное русло. Москва продолжит работать, учиться и отдыхать, но это будет уже совсем другой город.
Москва без Лужкова и Москва с Лужковым - это два мегаполиса, расстояние между которыми измеряется пусть и не километрами, но 18-ю годами, тысячами неоднозначных решений, сотнями скандалов, миллионами квадратных метров жилья и дорожного покрытия, десятками уничтоженных памятников культуры и десятками же восстановленных храмов. Один из этих мегаполисов по сути оставался еще столицей СССР, другой превратился в столицу современной России.
Человек-эпоха
Однажды в конце 90-х журналисты ждали Лужкова у выхода из Белого зала мэрии, чтобы задать ему несколько вопросов общероссийского характера. Мэр, неоднократно утверждавший, что его волнуют исключительно городские проблемы, общефедеральные темы обсуждал довольно охотно, критикуя и правительство, и Госдуму. Но в тот раз ожидания СМИ не оправдались. После того как двери зала распахнулись, Лужков, увидев перед собой частокол камер и диктофонов, слегка нагнулся и, изобразив полет шмеля, с легким жужжанием раздвинул ряды журналистов, скрывшись за дверью, куда вход для СМИ был запрещен. В другой раз, отвечая на вопрос о том, стоит ли восстанавливать на Лубянской площади монумент Железному Феликсу, Лужков заявил, что на этом месте стоило бы установить пчелиный улей, однако тут же выразил сомнение, что медоносные насекомые там выживут. "Поблизости, на Манежной, живет слишком много шершней", - пояснил мэр.
Когда Лужков вступал в свою должность, подавляющее большинство политиков, ныне руководящих страной, даже не мечтали о том, что когда-либо займут высшие посты в государстве. Мало кто слышал в 1992 году про Дмитрия Медведева или Владимира Путина, не говоря про людей из их окружения, а столичный мэр уже тогда ворочал миллиардами, двигая неподъемное городское хозяйство в угодную ему сторону. И речи о том, насколько правильной была эта сторона, здесь не идет. Речь идет о месте в истории, которое Лужков давным-давно уверенно застолбил за собой.
Многим россиянам (несправедливо будет говорить тут только о москвичах, поскольку персона Юрия Лужкова давно приобрела федеральный статус), особенно тем, кто помоложе, может показаться, что Лужков был всегда. Восхождение трех президентов, смену множества премьеров и правительств, несколько созывов Госдумы, невиданного масштаба теракты (одно перечисление которых заняло бы целую страницу), политические и экономические кризисы, в том числе дефолт 1998 года, природные катаклизмы - все это Лужков пережил, причем нужно отдать должное столичному мэру - Москва под его руководством столь же относительно благополучно преодолела большинство трудностей. И судя по тому, как настойчиво он проводил свой курс в управлении городом, отмерил себе Юрий Михайлович на посту градоначальника еще не один десяток лет. Но увы, век человека вообще не долог, а уж век политика и того короче.
И все же запас прочности мэр накопил изрядный. Даже накануне его отставки, которой предшествовала мощная информационная кампания, многие эксперты не верили в то, что Лужкова вот так возьмут и снимут. В этой связи часто вспоминали 1999 год, когда накануне парламентских выборов на столичного мэра также давили со страшной силой. Но в то время федеральная власть еще не наделила себя полномочиями назначать и снимать глав регионов, да и сам Лужков нашел выход, примкнув к политическим силам, впоследствии сформировавшим "Единую Россию". На этот раз градоначальника не спас даже пост сопредседателя высшего совета правящей партии. Указ Дмитрия Медведева в один миг уничтожил весь запас прочности и свел на нет ту народную поддержку, которой так любили бравировать сторонники Лужкова.
Политик городского уровня
Кстати, о поддержке. Тем удивительным результатам, которые Лужков демонстрировал на всех своих мэрских выборах (88,49 процента избирателей в 1996 году, 69,89 процента - в 1999-м и 74,81 - в 2003-м), легко мог бы позавидовать сам Александр Григорьевич, близкий друг Юрия Михайловича. И хотя популярность Лужкова никогда не оспаривали даже ярые его враги, сами выборы оставляли двойственное ощущение, потому что все три раза были по сути безальтернативными. Видимо, Лужков все же боялся конкуренции, раз в соперники ему подбирались почти сплошь одни только невнятные политики, за которых не проголосовал бы ни продвинутый гражданин, ни далекий от политических интриг обыватель. Москвичи выбирали Лужкова, руководствуясь принципом "он хоть что-то делает, а воруют все".
Но в конце концов некоторые особенности характера градоначальника, замешанные на старорежимных, то есть "совковых" установках, у солидной части москвичей стали вызывать отторжение, даже невзирая на мантру "что-то делает". А менять свои взгляды Лужков явно не собирался - среди его недостатков неспособность признаваться в собственных промахах и ошибках занимает отдельное место.
Однажды Лужков посещал очередную стройку, и идти ему пришлось по узкой тропинке, пролегавшей по краю большого котлована. Один из сопровождающих мэра чиновников предупредительно заметил: "Аккуратнее, Юрий Михайлович, не упадите". На что большой любитель пошутить Лужков ответил: "Юрий Михайлович-то не упадет, а вот Лужков обязательно п….ся".
Эта чрезмерная уверенность в собственной правоте вышла Лужкову боком. Юрий Михайлович легко мог на заседании правительства Москвы заткнуть рот любому своему министру, если тот вдруг начинал приводить статистику, противоречащую представлениям мэра о текущей ситуации. Лужков всегда лучше всех своих подчиненных знал, что делать с жильем, дорогами, детскими садами, медициной, поставками топлива, зелеными насаждениями, вагонами метро и противогололедными реагентами. Возражать мэру на Тверской, 13 не смел никто, и естественно, Юрию Михайловичу нелегко было переключиться с городского уровня на общефедеральный. Там, как оказалось, Лужкову не только могли возразить, но и в конце концов заставили его замолчать.
Впрочем, в те времена, когда в России еще не была выстроена вертикаль власти, московский мэр довольно ярко блистал на российской политической сцене. И не только благодаря своим достижениям в самой столице, хотя и они приносили Лужкову солидные дивиденды: достаточно вспомнить программу социальной поддержки москвичей, снос "хрущоб", заново отстроенный МКАД, Третье транспортное кольцо, Храм Христа Спасителя, реконструкцию Поклонной горы и прочее. Помимо этого, градоначальник успешно "сражался" с Минфином из-за денег Дорожного фонда, с Борисом Немцовым - из-за реформы ЖКХ, с Анатолием Чубайсом - вообще по любому поводу и так далее. И сражения эти велись, само собой (без всякой иронии), в интересах Москвы. Велись настолько успешно, что в конце 90-х годов по стране ходила шутка, что Лужкова надо клонировать, как овечку Долли, и клоны разослать во все остальные российские регионы, в своем развитии отставшие от Москвы на многие годы. Вот и сейчас многие скептики, никоим образом не принадлежащие к сторонникам мэра, прочат российской столице незавидное будущее, приводя в пример плачевное состояние той же Московской области, Санкт-Петербурга и других регионов, сколько-нибудь близких к Москве по своему экономическому потенциалу.
Нельзя забывать также и про активность Лужкова в странах ближнего зарубежья, про поддержку соотечественников, материальную помощь Севастополю, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровью. Все это весьма импонировало тем россиянам, которые, как любят говорить наши соседи, "еще не бросили своих имперских замашек". Да и не только им, ведь, по большому счету, что было бы со всей социальной инфраструктурой Черноморского флота РФ, если бы не поддержка со стороны московского правительства? Вот и Абхазию с Южной Осетией, правильно это было или нет, первым де-юре признал именно Юрий Лужков, задолго до войны в Осетии и соответствующих шагов федерального центра.
Все вышеперечисленное лишь добавляло столичному мэру политических баллов в глазах большей части россиян. В конце "лихих девяностых" индекс доверия мэру значительно превышал аналогичные показатели других отечественных политиков. Но на пике своей популярности Лужков так и не рискнул перейти на новый уровень, предпочитая позиционировать себя хозяйственником, а не политиком. А вскоре на политическом небосклоне появился Владимир Путин, и ниша "крепкого управленца", способного жестко отстаивать интересы россиян, оказалась надолго занята.
По ком звонят колокола
Как-то раз автора этих строк попросили быть посредником при организации концерта в поддержку Севастополя. Участвовать в нем подписались едва ли не все ведущие рок и поп-группы страны - от "Алисы" и "Аукцыона" до "Браво". Причем музыканты просили оплатить им только транспорт и размещение в Крыму - играть они готовы были бесплатно. Но в мэрии Москвы их предложение не вызвало ровно никакого интереса: дескать, зачем нам это надо, если мы прямо сейчас можем рекрутировать для такого мероприятия самого Олега Газманова? Комментарии, как говорится, излишни.
Авторитарный стиль правления тесно переплетался у московского градоначальника с любовью к напускной помпезности. Все это вылилось в итоге в чудовищные творения Зураба Церетели, жизнерадостную мазню придворных живописцев, пафосные праздники общегородского или муниципального масштаба. Все это Юрий Михайлович очень любил, с удовольствием исполняя, если представлялась такая возможность, "Москва, звонят колокола…", украшая город символами своего правления и неизменно придавая прилагательному "московский" превосходную степень.
В один ряд с неофициальным гимном Москвы авторства Олега Газманова встают и работы Церетели. Просто Юрий Михайлович был уверен, что Газманов - великий певец современности, а Церетели - величайший скульптор нашего времени. И переубедить его было невозможно. Газманов получал приглашения на все крупные столичные мероприятия, а Церетели - заказы на новую порцию многотонных медведей. И так было не только в случае с музыкой и скульптурой - если мэр укоренялся в каком-то мнении, то сдвинуть его с места было невозможно. Тот факт, что реконструкцию крупнейших московских архитектурных объектов раз за разом поручали Владимиру Колосницыну из "Моспроекта-2", специалисту с весьма сомнительной репутацией, лучшее тому подтверждение.
Подобный консерватизм, как ни странно, сочетался у Лужкова с живейшим интересом ко всему новому. И если мэру вдруг нравилось что-то новое, то старое тут же сметалось с пути и градоначальник застревал на новом "пунктике". Москвичам, однако, за 18 лет правления мэра это явно надоело. Для того чтобы пользоваться настоящей поддержкой населения, которая не развеялась бы как дым, Лужкову не хватало элементарной гибкости.
Сейчас, сразу после отставки, многие жаждут крови Лужкова, предрекая отставнику уголовное преследование и остракизм за все его сомнительные достижения: и за создание, как это принято говорить, "невыносимых условий для бизнеса в Москве", и за "изуродованный облик города", и за "разворованные на строительстве МКАД бюджетные деньги". Хочется призвать этих людей успокоиться - Лужков на своем посту сделал столько всего, что в большинстве случаев отделить плохое от хорошего не смогут даже наши мудрые следственные органы. Поэтому наиболее разумным будет оставить бывшего градоначальника в покое. В конце концов, после 18 лет работы во главе проблемного мегаполиса, когда рабочий день длится по 12 часов шесть раз в неделю, любой имеет право на заслуженный отдых.
Ну а если Лужкову отдыхать не захочется и он решит, что порох в пороховницах еще позволит ему проявить себя на политическом поприще, то бывшему мэру нужно быть готовым к любым действиям Кремля. Который, как показала практика, способен вести себя с не меньшей решительностью, чем сам Лужков.