Драма панка Дмитрий Певцов об "Анархии" Гарика Сукачева

На сцене "Современника" 30 января состоится громкая премьера - в театре покажут "Анархию" по пьесе британского драматурга Майка Пэкера "Дисфункционалы", поставленную Гариком Сукачевым. О спектакле, режиссере и панк-группе, вокруг которой и строится история, "Лента.ру" решила поговорить с Дмитрием Певцовым, играющим одну из главных ролей.

Но сначала несколько слов о самой постановке. В "Анархии" интересный актерский состав - помимо Певцова там участвуют Михаил Ефремов и собственно команда "Современника": Мария Селянская, Василий Мищенко и Ольга Дроздова. "Лента.ру" побывала на одном из финальных прогонов спектакля и увидела, что актеры получают невероятное удовольствие от текста, сцены, друг друга и режиссера. Реакция же Гарика Сукачева на происходящее явно заслуживает быть задокументированной на кинопленку - он просто ловит кайф.

Репетиции спектакля проходят на киностудии имени Горького, где воссоздана сцена "Современника", на что стоит обратить отдельное внимание. На первый взгляд, сцена с видеоэкранами кажется трудной для актеров, однако визуальный ряд явно удался художнику-постановщику Андрею Шарову.

Формально "Анархия" посвящена панк-культуре, а именно панк-группе, собравшейся много лет спустя после распада из-за того, что припев их песни решили использовать в рекламе американской компании. На сцене много "рока", громкой музыки, матерной лексики и вообще веселья, однако у каждого героя есть своя трагедия, что делает всю историю очень драматичной. "Анархия" в действительности - это спектакль о выборе, стоящем перед человеком, которому приходится идти на компромиссы и жертвы, о принципах, которые в какой-то момент забываются, о сожалении и умении преодолевать боль и неудачи, о различии культур и ушедшем времени. А теперь вернемся к разговору с Дмитрием Певцовым.

"Лента.ру": Скажите, сколько времени ушло на репетицию "Анархии"? Весело было?

Дмитрий Певцов: Мы начали репетировать прошлой весной, но основная работа пошла в начале октября. Самая активная фаза - последние два месяца, здесь, на студии имени Горького. Репетировали мы весело, поскольку сложилась какая-то удивительная команда. У Игоря Ивановича Сукачева есть своя потрясающая команда, которая с ним работает, плюс наша актерская - из театра "Современник", постановщики. Мы как-то вместе придумали этот спектакль. Было очень-очень интересно. И до сих пор интересно. Когда перестанем репетировать, закончится целый кусок жизни - будет, конечно, спектакль, но это другая история. Процесс мне понравился.

О чем для вас этот спектакль?

Мне кажется, он о проблеме нахождения себя в жизни. Очень много людей мятущихся, неустроенных, не знающих и не понимающих, на том ли месте они находятся. Одна из главных тем этого спектакля: где я и где этот мир, поиск гармонии с окружающим миром. Отсутствие внешней гармонии, прежде всего, сформировано отсутствием внутренней гармонии. Это вот и есть поиск себя.

В постановке очень много матерной лексики, что в принципе характерно для современной драматургии. Насколько это важно для передачи характеров? Иногда кажется, что это своеобразная дань времени и моде, которую, в принципе, можно было бы избежать.

Помню, как-то смотрел спектакль "Игра в Жмурики" с Андреем Соколовым и Сергеем Чонишвили (спектакль 1993 года - прим. "Ленты.ру"), дело было в морге. Они матерились, общались так. Это был первый спектакль с матом, откровенный, шокировал. Шел много лет назад, и ощущение было странное, потому что им самим внутренне было неудобно материться, из-за этого нам было неловко слушать. Что же касается нашего проекта, то здесь ненормативная лексика не является ругательством, это сленг. Люди этой культуры так общаются. Собственно, мы даже проводили эксперименты. Приезжали ребята (кому-то не с кем было оставить детей), слушали, говорят, что даже не замечают, что нет никакой агрессии, просто такой речевой придаток. Мат должен быть дозирован, но если его убрать, то это будет вранье. Такая пуританская мораль, у нас так еще с Советского Союза было, только вот сейчас начали говорить об этом. Здесь же история довольно жесткая, и хотелось бы, чтобы эта жесткость не уходила и не уходила бы правда. Я думаю, что какой-то конфликт будет с публикой, но если публика полюбит этих героев, то, полюбив, она их простит.

Гарик Сукачев в одном из интервью сказал, что этот спектакль будет необычен даже для тех, кто ежедневно потребляет искусство. Вы согласны с этим?

Да, наверное. Пьес о рок-н-ролле я не знаю. В ней поднимаются вопросы, которые касаются выстраивания карьеры и музыкального творчества. И рок-группа играет на сцене.

Вы думаете, что это в большей степени связано с темой, а не с воплощением ее на сцене?

И с темой, и с тем, как существуют актеры в данных обстоятельствах. Здесь много таких вещей, которых в театре практически нет.

Вам видео не мешает на сцене?

Я привык. Уже в "Современнике", когда изменится помещение, возможно, изменится партитура. Видео будет в другом качестве или, возможно, в других местах. Будет звуковой баланс. Думаю, что найдется правильная пропорция, когда видео будет органично вставлено в канву спектакля - то есть когда не будет звукового дисбаланса, будут слышны и актеры, и видео.

Насколько для вас важно, что в этом спектакле соединяются и театр, и музыка? В некоторых интервью вы говорите, что музыка для вас - то искусство, в котором больше КПД.

В смысле обмена времени на деньги - КПД больше. Что касается музыкальной составляющей спектакля, то мне она очень любопытна. В панк-рок я никогда не играл, я только знал, что он есть, но что это такое и как он чувствуется, мне удалось понять только здесь. У нас есть консультант "Чача" Иванов, он написал оригинальные песни для этого проекта. Будет записываться, очевидно, диск. У нас в конце для зрителей будет сюрприз, который мы сегодня репетировали в первой половине дня - впятером будем петь а капелла. Это абсолютно акустический номер, красивый, без грома и шума панк-рока.

Насколько органично вы себя чувствовали внутри панк-культуры? Вы ведь музыкально от этого очень далеки - поете романсы, песни Высоцкого.

Панк-культура все-таки не для меня. Это ребячество, немного инфантилизма, такое неприятие окружающей действительности. Частично детское творчество, я так считаю. Хотя в этом есть и некая свобода, хулиганство, и во многом оно выражает чаяния какой-то части населения. Как музыка мне это неинтересно.

Какие у вас сейчас музыкальные проекты?

У меня один музыкальный проект - дружба и совместное творчество с группой "КарТуш" и ее руководителем Андреем Вертузаевым. Это единственная музыкальная история. Я иногда участвую в каких-то сборных концертах, но мое соло и мой глубоко личностный музыкальный проект - именно с группой "КарТуш". В прошлом году дали около 60 концертов, что довольно много, учитывая мою немаленькую занятость. Мы регулярно играем в бардовских клубах, но в основном, конечно, гастролируем по стране. Большее количество концертов происходит именно там.

У вас значительный опыт, связанный с музыкой, вы поете, играете, у других артистов, занятых в спектакле, таких навыков нет. Вам это помогло?

Я играю на гитаре, в основном романсы и еще некоторые вещи. Риффы панковские, когда фактически играют на двух струнах, играют медиатором - для меня это было совершенно в новинку. Даже так скажу, до сих пор над этим работаю. Может быть, мне было не так сложно, как ребятам, которые совершенно не занимались музыкой, но я тоже не могу сказать, что вот взял и тут же сыграл. Мы довольно долго репетировали, продолжаем сыгрываться.

Какой в работе Гарик Сукачев?

Он бывает совершенно разный. Абсолютный лидер, понятно, что мы за ним идем. Спектакль придуман им. Он абсолютно четко чувствует рок-культуру и отношения внутри. Какие-то вещи в тексте, непонятные нам, для него абсолютно прозрачные. Работать с Игорь Ивановичем очень интересно.

А с человеческой точки зрения?

Он совершенно замечательный мужик. И с юмором, и с хулиганством. И вокруг него сейчас, повторюсь, потрясающая команда.

Инициатива поставить "Анархию", как я понимаю, исходила от самой Галины Волчек?

Насколько мне известно, да. Это пьеса, которая была найдена литературной частью - Евгенией Кузнецовой, затем показана худруку. Потом ее уже предложили поставить Гарику.

В вашей жизни есть кино, в котором, правда, вы в последнее время мало снимаетесь, театр и музыка. У вас есть какие-то личные предпочтения или для вас важен синтез этих видов искусств?

Главное - это театр. Это мое призвание. От Бога, от папы с мамой мне дан талант театрального артиста. Я оттуда никогда не уйду, буду играть до пенсии, если смогу, то и после пенсии. В кино я стал очень привередлив, мне теперь жаль тратить время на кино, потому что КПД низкое и очень мало интересных предложений. Соглашаюсь в крайних случаях.

А роли в кино часто предлагают?

Не очень часто, но я сам очень привередлив. Что касается музыки, то я бы мог назвать это своим хобби, если бы не получал деньги. В музыке я сейчас развиваюсь, учусь. Для меня это, помимо реального заработка, еще и возможность рассказать какие-то истории, от себя. То, как я понимаю Вертинского, Высоцкого, других авторов. Я выступаю не в какой-то роли, от какого-то режиссера или сценариста, я выступаю от себя, показываю именно то, как я понимаю чувства других авторов.

В "Ленкоме" у вас запланированы какие-нибудь премьеры?

В "Ленкоме" пока ничего не светит и не греет. На конец марта намечена премьера мюзикла на музыку Лоры Квинт, точнее, даже оперы для драматических артистов. Она будет называться "Я - Эдмон Дантес!" по "Монте-Кристо" (мюзикл ставит Егор Дружинин в "Театриуме на Серпуховке" - прим. "Ленты.ру").

За последний год в жизни столичных театров произошло немало скандалов, вызванных конфликтами между худруками и артистами, после чего все заговорили о кризисе репертуарного театра. Вы чувствуете этот кризис? Или в "Ленкоме" все хорошо?

Что касается театрального кризиса, то, насколько я себя помню, начиная еще с институтских времен, он все время был и никуда не девается. Что касается последних скандалов, конфронтации между труппами и их главными режиссерами, то тут надо понимать, что рыба всегда гниет с головы. Любая конфликтная ситуация, которая назревает внутри театра, спровоцирована, прежде всего, сверху. Для меня это аксиома. Эта ситуация может родиться не сегодня, не вчера, не в прошлом году, а десять или пятнадцать лет назад, но потом она выплеснется наружу. Собственно, я думаю, что так было с театром на Таганке. Что касается "Ленкома", то у нас все в порядке. Каждый знает, что хочет и на каком он месте, какую ячейку он занимает в театре. Захаров держит "Ленком" в мягких ежовых рукавицах. Ничего, кроме творчества, там не происходит.

Есть ли театральные режиссеры, с которыми бы вы мечтали поработать?

Нет. Абсолютно равнодушен. Я вообще в последнее время работать не люблю. (Смеется)