«Его убивали последние 13 лет» Интервью с Юлием Дубовым — бизнесменом, писателем и другом Березовского

Бизнесмен Юлий Дубов был генеральным директором «ЛогоВАЗа» — компании, которую придумал и основал Борис Березовский. Впоследствии Дубов написал книгу «Большая пайка» — об отношениях бизнесменов и политиков в России девяностых. В последние годы Дубов жил в Англии и продолжал тесно дружить с Березовским. В интервью «Ленте.ру» Юлий Дубов рассказал о том, что Березовский не был в депрессии, не говорил, что отчаялся вернуться в Россию (как это утверждалось в «последнем интервью Березовского» русскому Forbes) и не собирался каяться перед Владимиром Путиным (о чем сообщил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков).

Дубов уверен, что Березовский умер не своей смертью, а был убит. «Его убивали последние 13 лет, его травили, гнали по всему миру, на него выливали потоки грязи», — объясняет Дубов. При этом, по его словам, в последнее время опальный олигарх не жаловался на депрессию, хотя проигранный Роману Абрамовичу суд, несомненно, его подкосил.

«Лента.ру»: Вы приехали к дому Бориса Абрамовича сразу после его смерти?

Юлий Дубов: Я там находился с пяти вечера до пяти утра (Березовский, предположительно, скончался в субботу, 23 марта, около 11 утра по лондонскому времени — прим. «Ленты.ру»).

Что там происходило?

А там ничего не происходило, так как я туда, к сожалению, приехал минуты через три после того, как выставили первый полицейский кордон. Я был снаружи, за забором, и не только меня не пускали внутрь, но и никакая информация не просачивалась оттуда.

В ванной был найден шарф? Могло ли произойти убийство, как говорит, например, Николай Глушков?

В доме находился его охранник Ави, который, собственно, Бориса и нашел. Когда появилась полиция, то охранника попросили пройти на кухню и больше его оттуда не выпускали — до четырех утра, когда его увезли на опрос в отделение полиции. [Бывшая жена Березовского] Галя с детьми приехала за несколько минут до нас, и ей удалось прорваться через ворота. Как она это сделала, мне неизвестно. Ну, это как в фильме, наверное: «Вы гангстеры? Нет, мы русские». Ее вместе с охранником поместили на кухне, откуда тоже не выпускали.

То есть этих деталей она вам не рассказывала?

Мы с ней встретились утром [на следующий день после смерти Березовского], и она вообще была не в состоянии разговаривать. Мы обнялись, я ее проводил до машины. Потом мы с Ави уехали в Лондон, и он рассказал мне все то, что все и так уже знают.

Произошла большая беда. Для меня. Я потерял человека, который был мне очень дорог. Это первично. Как это произошло, а уж тем более рассуждения на эту тему, не основанные ни на какой информации, это просто номер 18 («Фразеологизм. Ваш номер восемь, ждите когда спросим. А восемнадцать — это еще хуже», — объяснил уже после интервью Дубов). Есть единственные люди, которые через какое-то время скажут, что это было. Они называются лондонская полиция. Больше никто не обладает информацией, ни один человек, и это я знаю совершенно точно.

Известно, что у него были проблемы со здоровьем.

Ему 67 лет. Мне вот 65, и я тоже иногда хожу к врачу.

Бывает же что-то хроническое.

Ничего у него хронического не было.

Но он же летал в Израиль лечиться?

Он туда каждый год летал, что в этом экзотического? Ему нравился Израиль, как там лечат. Что-то он там с собой делал на Мертвом море, и делал это все годы, что был в Лондоне. Никто не придавал этому никакого значения.

Вы же с ним общались, он в последнее время был подавлен, находился в депрессии?

Мне трудно сказать. Я последний раз с ним разговаривал на прошлой неделе в понедельник и во вторник. Он совершенно ни в какой депрессии не находился.

Хорошо, а если брать период с проигранного Роману Абрамовичу суда?

Суд для него был страшным ударом. Это я могу сказать совершенно точно. Не потому, что он не выиграл деньги. Он мог проиграть этот процесс, это совершенно нормально, ведь была непренебрежимо малая вероятность проигрыша. На него очень сильное влияние оказало то, как он его проиграл. Вот так он его проиграть в принципе не мог, но это произошло.

Так — это как?

Судья сказала, что все, что он говорит, — неправда. Здесь судья была не права. Я же знаю на самом деле его отношения с «Сибнефтью» и с Романом, поэтому это была неправда. Но, как мне потом объяснили, английский суд не занимается восстановлением истины. Английский суд принимает решения, основанные на законе. Это не всегда одно и то же. Это часто совпадает, но в данном случае не совпало.

Можно ли говорить, что это стало каким-то фатальным ударом, от которого оправиться ему уже не удалось?

Если вы меня спросите, умер ли он своей смертью или его убили, то я вам совершенно однозначно отвечу, что он был убит. Его убивали последние 13 лет, а начали убивать на самом деле даже раньше. Его травили, гнали по всему миру, на него выливали потоки грязи. Я думаю, что во всей новейшей истории России нет человека, которого бы так последовательно уничтожали. И все эти годы он очень мужественно дрался и ни разу не проявил ни малейшего признака слабости. Ни разу. Но вы же понимаете, что такие вещи не проходят бесследно. Это живой человек, а не машина.

Его 13 лет убивали — и его убили, а как это реально произошло — сердце, инсульт, все что угодно — это уже второй вопрос. Он мог даже сам не замечать, что происходит у него внутри. В этом смысле последний суд был просто очередным, но существенным шагом на пути этого уничтожения.

Письмо Путину, о котором заявил пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков, существовало?

Понятия не имею. Он время от времени писал открытые письма. И из того, что он писал письма, можно сделать вывод, что он был не чужд эпистолярному жанру. О том, что было такое письмо, я услышал по телевизору. Я о нем ничего не знаю, я поспрашивал людей, которые могли бы о нем знать, но они тоже ничего не знают. Но это не основание говорить, что кто-то соврал. Если его покажут и расскажут, как оно туда [в Кремль] попало, то будем считать этот факт установленным.

Вы с Борисом Абрамовичем обсуждали возможность написания такого письма или принятия такой позиции?

Нет, никогда не обсуждали. Честное слово.

То есть он не собирался каяться перед Путиным?

Нет. Во всяком случае я про это ровным счетом ничего не знаю. Для меня это совершеннейшая новость.

Он часто уверенно говорил, что вернется в Россию...

Я здесь уже десять лет, и раз в квартал я слышал от него, что через три месяца мы возвращаемся в Россию.

В последнее время он перестал об этом говорить?

Последний раз где-то весной он мне в очередной раз называл месяц, когда мы вернемся, но я не помню только, какой.

Из текста Ильи Жегулева в Forbes следует, что Березовский потерял уверенность в том, что удастся вернуться в Россию.

Это мне трудно комментировать, ведь я на встрече не присутствовал. Березовский — это такой слон, и каждый видит в нем ту часть, с которой в данный момент соприкасается. Наверное, Илья соприкоснулся с той частью Березовского, с которой я не соприкасался.

Ваши разговоры о будущем, о планах в последнее время не менялись?

Последний раз я его видел в день святого Валентина, когда он ко мне домой заехал и мы поужинали вместе. По-моему, при последней встрече мы ничего похожего не обсуждали. А когда мы говорили по телефону на прошлой неделе, речь шла точно не о возвращении в Москву.

Я его знаю 41 год, и представляете, сколько тем для разговоров за это время у нас существовало и сколько вещей мы могли обсудить. Мы совершенно точно не разговаривали о смерти.

Но получается, что он даже с чужими людьми о смерти разговаривал.

Значит, ему это зачем-то было нужно. Может, ему захотелось просто. Эти 13 лет ни для какого человека на свете не могли пройти бесследно, они оставляют рубцы везде. Травля оставляет рубцы на сердце, в голове, в душе, и, может быть, просто в этот момент какой-то рубец заныл — и он начал об этом говорить. Это возможно.

Не было ощущения, что он потерял надежду, перестал бороться?

Нет, нет, нет.

То есть это произошло внезапно?

Представьте, например, корабль, который замечательно совершенно плавает, а потом вдруг без всяких видимых причин переворачивается. Оказывается, что там мелкое налипание ракушек на днище, которое происходит в течение нескольких лет.

В интервью Forbes он говорил, что поменял свое представление о пути России, что он понял, что в России не построить демократию.

В день святого Валентина мы вопросы российской демократии не обсуждали, это совершенно другой праздник. Вообще, он об этом разговаривал довольно много всегда. Мы это обсуждали в последний раз в мае [2012 года], когда были события на Болотной. Но глобальные вопросы о возможности построения демократии в России тогда не поднимались.

И как обсудили 6 мая?

Позиция обсуждения была близка к той, что можно слышать на телеканале «Дождь».

Во всяком случае не настолько, чтобы я про это знал.

После проигранного Абрамовичу суда насколько тяжелым было финансовое состояние Березовского?

Я не очень хорошо знаком с его финансовым положением. Это мы не обсуждали вообще никогда за все годы. Как и мое положение. У нас не принято было об этом говорить. Если он продал картину и дом, то что тут спрашивать: хочет продавать — пусть продает. Я даже и не видел никогда эту картину.

Раньше он считался главным врагом России, и это педалировалось госпропагандой, но в последний год это почти сошло на нет. Вот и за беспорядками на Болотной в обвинении следствия уже маячит не его фигура.

Здесь я с вами поспорю. Кто финансировал Pussy Riot, кто финансирует всю оппозицию, если верить Мамонтову и всем прочим? Конечно, он враг номер один. Посмотрите хотя бы последний «Воскресный вечер» с Соловьевым или фильм «Березовский» Кондрашова. Что вам еще надо? За последние 13 лет это только нарастало.

То есть падения интереса к Березовскому не было?

Да вы что! Такой враг, как он — это же подарок.

Вам как кажется, с его смертью ушла эпоха?

Как вам сказать… Я потерял очень дорогого мне человека, а те, кто потерял эпоху, пусть об этом и расскажут. Для меня же важно именно это.

Сейчас все говорят, что его считали главным демоном, а ему только этого и надо было. Ему это нравилось?

Думаю, что он был индифферентен к тому, что о нем говорят, как это ни странно. Что у него было внутри — никто же не знает. Он не очень любил про это разговаривать. Ну, считали главным демоном — и что? Он вряд ли получал от этого удовольствие, но и видимого дискомфорта не испытывал.

Думаете, он искренне хотел возвращения демократии в России?

Да.