Президент Ирана Хасан Рухани, едва оказавшись во власти, в два-три хода разрушил сложившийся в мире имидж своей страны. Лидером зловещей диктатуры оказался улыбающийся политик в чалме, готовый к нормальному разговору на беглом английском. Эта неожиданная метаморфоза спутала все карты Израилю и Саудовской Аравии, грозившим Ирану очень сложным будущим.
Стиль правления Махмуда Ахмадинеджада отличался агрессивным невежеством и подчеркнутой религиозностью. За восемь лет работы на посту президента выдающихся успехов он не добился. Скорее наоборот. К концу его второго срока Иран находился под суровыми международными санкциями, что пагубно сказалось на экономике страны. Ахмадинеджад в пух и прах разругался практически со всем миром. Столкнувшись с приближающейся разрухой, он напророчил скорый конец света, принялся утверждать, что напрямую общается с Мессией, а также привлек к себе на службу джиннов и ифритов. Последнее обстоятельство не на шутку разозлило даже Великого аятоллу Али Хаменеи, который религиозность в согражданах одобряет и поддерживает, но к увлечению мистикой относится без энтузиазма.
В этих условиях неудивительно, что по итогам очередных выборов минувшим летом президентом Ирана стал человек, которого можно назвать полной противоположностью Ахмадинеджаду. Прекрасно образованный Рухани еще во время предвыборной кампании обещал наладить отношения с Западом, добиться отмены санкций и вывести экономику страны из штопора. Кроме того, новый президент пообещал предоставить иранцам больше свобод и отказаться от строгого контроля за их личной жизнью.
При этом Рухани, считающийся близким соратником верховного лидера, получил от него карт-бланш на исполнение всех этих обещаний. По слухам, Хаменеи, обеспокоенный ростом протестных настроений, отвел президенту год полной свободы действий. В течение этого времени Рухани, получивший иммунитет от нападок политических оппонентов (особенно консерваторов), должен обеспечить видимое улучшение жизни иранцев. Если это не удастся, Великий аятолла, полагают наблюдатели, перестанет сдерживать наиболее ярых представителей Корпуса стражей Исламской революции и религиозной верхушки, которым намеченные изменения совсем не по душе.
Рухани взялся за дело, когда еще не отгремели инаугурационные торжества: времени у него совсем немного. Он принялся изо всех сил демонстрировать дружелюбие, готовность к открытому обсуждению самых сложных вопросов с Западом, а также отказался от риторики предшественника, который последними словами поносил Израиль и США при всяком удобном случае.
В стране появилась первая женщина-посол, все иранские министры завели себе страницы в Facebook, из тюрьмы выпустили группу правозащитников (включая лауреата премии Сахарова), на некоторое время власти разблокировали свободный доступ к соцсетям, Рухани поздравил евреев с Новым годом, назвал Холокост «достойным порицания», пообещал доказать мирный характер ядерной программы Ирана и поговорил по телефону с Бараком Обамой. Любое из этих событий при Ахмадинеджаде было бы если не невозможным, то крайне маловероятным. Рухани же справился всего за пару месяцев.
Результатом этой работы стало возобновление переговоров по иранской ядерной программе, заглохших благодаря стараниям Ахмадинеджада еще на ранней стадии. Причем на этот раз диалог оказался не просто «внушающим оптимизм» или «подающим надежды». Рухани и его люди подготовили четкий и цельный план нормализации отношений, немало впечатливший западных дипломатов.
Один из сотрудников администрации Обамы после октябрьской встречи в Женеве не мог сдержать восхищения: «Я занимаюсь этой темой уже битых два года. За все это время у нас не было разговора и близко напоминающего этот: настолько он был интенсивным, подробным, открытым и откровенным». Американец даже предположил, что если все будет продолжаться в том же духе, то соглашение с Ираном станет вполне возможным.
Прочие участники переговоров в целом согласились с этими оценками, хотя никаких подробностей плана Рухани раскрывать не стали. Вообще, детали этого предложения держатся в строгом секрете, о нем известно совсем немного. В самых общих чертах суть его такова. Иран предложил своего рода «дорожную карту», которая предполагает, что стороны будут в определенные сроки одновременно идти на некоторые взаимные уступки (полный список прилагается).
Условно говоря, в обмен на прекращение обогащения урана до 20-процентного уровня Запад снимет какой-то вид экономических санкций или разморозит зарубежные активы Ирана. Для повышения доверия между сторонами будет действовать система самой скрупулезной проверки честности друг друга. Например, западные инспекторы получат право посещать любые ядерные объекты Ирана в любое время и проверять любые помещения. В прошлом Тегеран требовал заранее согласовывать такие визиты.
После благополучного завершения этого процесса Запад должен будет признать право Ирана на мирную ядерную программу и отменить экономические санкции. В обмен на это Иран готов гарантировать отказ от изысканий по военному применению атомной энергии, сократить обогащение урана до «топливного» уровня (3-5 процентов) и создать такую систему проверки своей благонадежности, которая полностью устроит Запад.
Судя по отзывам западных участников переговоров, для них такой план как минимум не является неприемлемым. Они не только готовы его обсуждать, но и назначили уже новый раунд переговоров на начало ноября. Однако этот праздник миролюбия вызвал радость далеко не у всех. Чем более оптимистичные новости приходили из Женевы, тем мрачнее становились лица политиков и военных в Израиле и Саудовской Аравии. Дело в том, что в обеих странах насчет Ирана были собственные планы.
Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу значительную часть своего недавнего выступления на Генассамблее ООН посвятил тому, что доверять новому руководству Ирана никак нельзя. Президента Рухани израильский премьер охарактеризовал как «волка в овечьей шкуре» — мол, сколько ни корми, он все равно в лес смотрит, мечтая о ядерной бомбе и ликвидации Израиля.
Биньямин Нетаниягу
Фото: Dan Balilty / Reuters
Годом ранее, выступая с той же трибуны, Нетаниягу рисовал «красные линии» на картинке с бомбой, убеждая аудиторию, что Тегеран уже через полгода будет обладать ядерным оружием. Когда же этого не случилось, израильский премьер нисколько не ослабил своей воинственной риторики, продолжая убеждать весь мир, что Иран представляет собой угрозу для цивилизации.
Такое нежелание верить в позитивные изменения вполне объяснимо. Хотя это нигде официально не декларируется, израильтяне были бы полностью спокойны лишь в том случае, если бы в Тегеране сменился режим, а новые власти вообще отказались бы от ядерной энергетики. Поскольку в нынешних условиях это возможно лишь при массированной бомбардировке Ирана силами американской авиации, Нетаниягу и продолжает бить в барабаны, обличая очередное «коварство» аятолл. От Тегерана ему нужны не компромиссы и уступки, а экономический крах, военное поражение и безоговорочная капитуляция. Переговоры, да еще и результативные — это очевидный шаг в противоположном направлении.
В израильской прессе появились статьи аналитиков, убежденных в недобрых намерениях Ирана. По их мнению, Рухани расщедрился на компромиссы, чтобы добиться возможности спокойно развивать свою ядерную программу, а при необходимости собрать бомбу за считанные недели. Согласно опросам общественного мнения, больше половины жителей Израиля солидарны с этим мнением. Почти 60 процентов опрошенных полагают, что премьер-министр избрал верную политику по иранскому вопросу и должен ее придерживаться. Этим поддержка Нетаниягу не ограничивается. В американском Конгрессе сразу после переговоров в Женеве зазвучали голоса, требующие расширить санкции против Ирана. По мнению сенатора Марко Рубио, усиление давления на Тегеран поможет быстрее выбить из аятолл еще больше уступок.
Пока решение не принято, но в прошлом израильские лоббисты не раз доказывали свои возможности в Конгрессе. Расчет тут простой: какими бы покладистыми ни были сейчас иранцы, новые санкции, наложенные в разгар переговоров, наверняка отобьют у них охоту о чем-либо беседовать с США. Диалог, который так раздражает и настораживает Нетаниягу, будет сорван. Администрация Обамы, правда, уже пытается сыграть на опережение, намекнув на возможность (частичного) размораживания иранских авуаров в США в случае осязаемого прогресса в Женеве. Такая мера не потребует санкции Конгресса, что избавит Обаму от необходимости объясняться с вечно недовольными республиканцами.
Провести какое-либо решение о смягчении санкций против Ирана президенту США будет вдвойне сложно. Помимо мощного израильского лобби там действует еще саудовское, связанное с американскими нефтяными и оружейными компаниями. В прошлом эти две силы не раз вели сражения между собой, но сейчас сплотились против общего врага. В Эр-Рияде примирение с Ираном воспринимают так же болезненно, как и в Иерусалиме.
О взаимно неприязненном отношении саудовских принцев и иранских аятолл известно очень давно и хорошо. Еще до того, как в Тегеране победила Исламская революция, две эти страны находились в постоянном конфликте за лидерство в Персидском заливе. Установление в Иране шиитской теократии вызвало скрежет зубовный среди лидеров суннитской теократии в Саудовской Аравии. Соперничество приобрело важное религиозное измерение. Победа шиитов в послевоенном Ираке и то, что Иран поддержал выступления шиитского большинства в Бахрейне, только добавили в эти отношения неприязни.
Однако главным раздражителем стала гражданская война в Сирии, где иранцы и саудовцы оказались по разные стороны баррикад. В Тегеране прекрасно помнят, как саудовский король Абдулла призывал американцев «отсечь голову гадине», имея в виду необходимость «разобраться» с руководством Исламской республики, поддерживающей Башара Асада. Кипучая деятельность саудовского принца Бандара бин Султана, обладающего многочисленными связями в Вашингтоне, была во многом направлена на реализацию внешнеполитической задачи, так образно сформулированной его королем.
Тем не менее, в последние месяцы Эр-Рияд терпит одно внешнеполитическое поражение за другим. Мало того что американский удар по Сирии, который так долго и тщательно готовил Бандар, не состоялся. Начавшееся сближение позиций США и Ирана в рамках диалога по ядерной программе — это худший из кошмаров саудовской верхушки. И причин тому несколько.
Во-первых, нормализация отношений Тегерана с Западом в перспективе может привести к отмене санкций и быстрому восстановлению иранской экономической, политической и военной мощи. Утвердившееся саудовское лидерство в регионе будет поставлено под вопрос.
Во-вторых, окрепший и получивший международную легитимность Иран сможет активнее требовать равноправия для саудовских шиитов, составляющих большинство населения в нефтедобывающих провинциях на востоке королевства. Для Эр-Рияда даже мысль о выходе этих провинций из-под жесткого подчинения неприемлема. Покуда Иран остается изгоем, никто не обращает внимания на его заявления о притеснениях шиитов в соседних монархиях. Но ситуация может измениться, если Исламская республика станет уважаемой на Западе страной, с которой можно вести нормальный диалог и торговлю.
В-третьих, некоторые наблюдатели уже сейчас отмечают, что в отдаленной перспективе Тегеран, сделавший необходимые шаги навстречу демократии, может вернуть себе статус одного из главных партнеров США в регионе. В 1979 году Саудовская Аравия заняла это место лишь из-за свержения шахского режима в Иране. Многие американцы до сих пор относятся к этому обстоятельству со смешанными чувствами: на фоне порядков, царящих в королевстве, даже Исламская республика выглядит образцом либерализма и просвещения.
Кроме того, иранский средний класс, истончающийся под воздействием экономических санкций, в случае успеха Рухани снова начнет быстро набирать вес. Это неизбежно будет толкать политический класс Ирана к дальнейшей либерализации, уходу от экстремизма в сторону прагматичной политики. Все это может привести к превращению страны в своего рода «шиитскую Турцию», которая, несмотря на исламистов во власти, быстро развивается и поддерживает сносные отношения с Западом.
Сауд аль-Фейсал
Фото: Akira Suemori / AP
Для Саудовской Аравии такой вариант развития событий совершенно неприемлем. И Эр-Рияд дает это понять всеми возможными способами. Министр иностранных дел Сауд аль-Фейсал не стал выступать на сессии Генассамблеи, королевство отказалось от полагающегося ему места в Совете безопасности ООН, а саудовское министерство обороны вдруг заинтересовалось приобретением не американских, а китайских вооружений. Более того, в доверительных беседах с российским руководством принц Бандар предлагал РФ занять место «теряющих влияние США» в числе главных друзей королевства. Ответом, правда, пока был отказ.
Как бы то ни было, сейчас объединенные силы Саудовской Аравии и Израиля постараются изо всех сил, чтобы сорвать или хотя бы дискредитировать начинающийся диалог по иранской ядерной программе. Однако достичь этой цели им будет очень непросто, поскольку за нормализацию отношений с Тегераном также выступают серьезные силы: администрация Барака Обамы, большинство европейских стран, Россия и Китай.
Каким будет исход схватки за Иран, скорее всего, станет известно уже к середине ноября, когда в Женеве завершится очередной раунд переговоров по ядерному вопросу. Несмотря на заявления израильских и саудовских руководителей, а также некоторых американских конгрессменов, большинство дипломатов настроены оптимистично.