Медиум фон Триера Шарлотта Генсбур: путь к «Нимфоманке»
13 февраля в широкий российский прокат выходит первая часть «Нимфоманки» Ларса фон Триера. Еще несколько Каннских фестивалей назад датчанин-провокатор заявил, что намерен снимать порно. В кино в итоге будут показывать цензурированную версию фильма — смонтированную продюсерами с позволения Триера, но без его участия (полную версию только что представили на Берлинале). Кампания в поддержку «Нимфоманки» была агрессивной; кроме того, играть в своей двухчастной и богатой событиями ленте Триер позвал знаменитых актеров всех мастей. Впрочем, куда важнее, что уже в третий раз подряд у режиссера сыграла Шарлотта Генсбур — и второй раз в главной роли. «Лента.ру» изучила жизненный и творческий путь главной триеровской актрисы.
Шарлотта Генсбур родилась 42 с половиной года назад в звездной семье, которая никогда не была семьей в прямом смысле слова — Серж Генсбур и Джейн Биркин, вопреки распространенной информации, не состояли в браке. Тем не менее, этот роман продлился более десяти лет — и, как кажется, стал центральным в жизни каждого из них. Генсбур и Биркин были личностями многоталантливыми: Сержа знали и как тончайшего лирика, нежного певца, и как скандалиста и провокатора; Джейн — певица, актриса, а еще икона стиля (знаменитая сумка тому порукой). Шарлотта могла выбирать себе в наследство любую из этих ипостасей; а в конечном итоге унаследовала все самое пограничное и удивительное. На ее лице отразились генсбуровская порочная задумчивость и слегка испуганный взгляд Биркин.
Знаменитые любовники записали свою главную песню «Я тебя люблю, я тебя тоже нет» (Je t'aime… moi non plus) за два года до рождения дочери. Неторжественную оду физической любви сопровождают звуки, изображающие женский оргазм. Песня о противоречивости чувства была записана в подобающих обстоятельствах: сначала Генсбур спел ее с Бриджит Бардо, а затем уже с Биркин, беззастенчиво предложив ей примерить роль своей предыдущей любовницы. Дочь пары дебютировала в искусстве не менее ярко: в 1984-м вышла песня «Lemon Incest» — заглавный каламбур намекает на инцестуальную любовь между отцом и дочерью. В клипе на песню Серж в джинсах без рубашки и Шарлотта в рубашке и белье лежали на кровати. Разразился скандал: поборники нравственности подозревали, что сюжет песни основан на реальных событиях, но Генсбуры все отрицали.
Серж Генсбур и Джейн Биркин с детьми Кейт и Шарлоттой, 1972 год
Фото: AFP
В том же 1984-м Шарлотта дебютировала в кино в роли дочери героини Катрин Денев («Слова и музыка»). Дочь собственной матери она сыграла в 1988-м у Аньес Варды, знаменитой участницы группы киноэкспериментаторов с Левого берега. В фильме «Маленькая любовь» (он же «Мастер кунг-фу») сестру Шарлотты сыграет дочь Биркин от режиссера Жака Дуайона. Лу Дуайон — теперь тоже актриса и певица. Затем был «Маленький вор» — фильм Клода Миллера по сценарию Трюффо, который Трюффо не успел снять сам; в нем Шарлотта Генсбур сыграла 16-летнюю воровку, которая заводит роман с женатым человеком старше себя. Следующая яркая роль — у братьев Тавиани в ленте «И свет во тьме светит», сражавшейся за главный приз Канн. Фильм поставлен по поздней повести Толстого «Отец Сергий» — правда, действие перенесено из России в Неаполь, так что Сергий стал Серджо; героиня Генсбур Матильда в оригинале была Марьей — слабоумной дочерью купца. Только ей удается соблазнить монаха-затворника.
Девяностые Шарлотта Генсбур начала, снявшись у Бертрана Блие, автора «Вальсирущих» и «Холодных закусок». Постмодернистская «Спасибо, жизнь» (с Депардье, Трентиньяном и Жирардо) продолжила череду провокативных сюжетов в ее фильмографии. Актриса сыграла школьницу, которая заводит себе подругу — старшую и повидавшую жизнь женщину; под ее наставничеством она начинает познавать жестокую сторону собственной сексуальности и мстить роду мужскому (в некотором смысле — как потом в «Нимфоманке»). В 1993 году был «Цементный сад» по одноименному роману Иэна Макьюэна, снятый дядей Шарлотты Эндрю Биркиным, который получил серебряного медведя Берлинале за режиссуру. Это опять история непростой семьи — с инцестуальными отношениями между братом и сестрой и трупом матери в саркофаге из цемента. (История мальчика, чей отец умирает, пока тот мастурбирует в туалете, потом зеркально отразится в «Антихристе».) Впрочем, были в 1990-х у Генсбур и другие роли: например, комедийная в «Коварстве славы», где она сыграла саму себя — как и Мишель Блан, Кароль Буке, Кристиан Клавье, Тьерри Лермитт, Роман Полански и множество других актеров. Также актриса сыграла Джейн Эйр в буквалистской экранизации Шарлотты Бронте, поставленной режиссером Франко Дзеффирелли.
Кадр из фильма «Спасибо, жизнь»
Нулевые Генсбур провела, как видно сейчас, в ожидании больших ролей у Триера. Она перенесла свой опыт кинодрамы из Европы в Голливуд, сыграв неглавную героиню в «21 грамме» Алехандро Гонсалеса Иньярриту, нелинейном и тяжелом фильме о том, сколько весит душа; по признанию актрисы, тогда она так срослась с внутренним миром своего персонажа, что ей снились кошмары (которые потом вернутся с «Антихристом»). Был еще «Лемминг» — камерная и жутковатая французская драма об отношениях двух пар, в которой против Генсбур играет другая Шарлотта — Рэмплинг (они снова встретятся в «Меланхолии», где сыграют мать и дочь). Генсбур востребована в амплуа страдающей, проходящей испытания женщины; исключение — сюрреалистическая «Наука сна». Мишель Гондри обычно подбирает себе актеров, согласных на хулиганство; Шарлотта Генсбур вместе с Гаэлем Гарсией Берналем стали идеальным обитателями мира сновидений режиссера.
На излете десятилетия случился «Антихрист» — по-настоящему страшный (режиссерское определение жанра — хоррор) фильм о женщине, которая не может справиться с гибелью сына и сходит с ума. Фильм насыщен откровенными и жестокими сценами, транслирующими (как кажется) женоненавистническую философию режиссера: мысль о том, что женщина — воплощение зла, безымянная героиня Генсбур произносит прямо и доносит всеми доступными ей актерскими средствами. По признанию Генсбур, она прочла сценарий, не зная Триера лично; ничего не поняла и захотела все разузнать у самого режиссера. Однако при личной встрече тот не смог ответить на ее вопросы, а она — на его; более того, фон Триер почти не смотрел на Генсбур. Тем поразительнее, что режиссер все-таки снял ее в своем фильме, позволив Шарлотте воплотить на экране темную сторону собственной личности.
Под чужим «отеческим» влиянием развивалась и музыкальная карьера Генсбур. После выхода первого альбома она 20 лет не записывалась, пока не нашлись новые помощники. Первый за 20 лет альбом — блестящую пластинку «5:55» — певица записала с продюсером Radiohead Найджелом Годричем; почти всю музыку ей написал электронный дуэт Air, а почти все слова — лидер Pulp Джарвис Кокер, мастер сексуального напряжения (и поэтический наследник Сержа Генсбура). Следующий альбом, «IRM», ей сочинил Бек; как его альбом эту пластинку и нужно слушать — взять хотя бы блестящую песню «Heaven Can Wait».
В нулевых Генсбур снялась в музыкальном фильме Тодда Хейнса «Меня там нет»: в нем шесть актеров изображают alter ego Боба Дилана. Впрочем, сыграть великого американского барда дочери французского не доверили (это блестяще сделала Кейт Бланшетт) — она воплотила женский образ, собранный из двух дилановских жен. Зато Генсбур компенсировала это на музыкальном уровне, перепев для саундтрека песню «Just Like a Woman» («Как женщина») — символично, что важная для певицы тема подражания заявлена в ее заглавии. Еще один кавер Генсбур записала для «Нимфоманки» — на песню «Hey Joe», прославленную Джими Хендриксом.
Неистовая игра принесла Генсбур награду Каннского кинофестиваля как лучшей актрисе, а еще — немного дурной славы, словно взятой взаймы у фон Триера. «Антихрист» перезапустил карьеру Генсбур — подобных ролей у нее раньше и близко не было. По ее собственному признанию, Генсбур чувствовала себя так, словно играла в дебютном фильме. Если начиная с «Лимонного инцеста» актриса была своеобразным проектом Сержа Генсбура, то после «Антихриста» психоаналитическую роль «фигуры отца» в ее биографии взял на себя фон Триер.
Режиссер, очевидно, и сам почувствовал ответственность за «удочеренную» актрису и позвал ее в следующий фильм — ленту «Меланхолия», смесь свадебной комедии и семейной драмы, события которой происходят в преддверии гибели Земли от столкновения с другой планетой. В этом фильме все темное женское начало отдано героине Кирстен Данст. Бывшая невеста живет с катастрофой внутри себя, так что чего ей расстраиваться из-за какого-то конца света; напротив, приведение внешнего в гармонию с ее внутренним бодрит героиню. Однако для мужского рационального ума Апокалипсис становится неприятной неожиданностью — и настолько невыносимой, что герой Кифера Сазерленда, до последнего надеявшийся, что враждебная планета пройдет мимо, кончает с собой. Героиня Шарлотты Генсбур оказывается на перекрестье этих двух линий поведения: она должна найти в себе силы отречься от земного, забыть страх и принять неизбежное не только стойко, но даже ритуально и торжественно. Когда во второй части ленты в фокусе оказываются душевные метания персонажа Генсбур, повествование меняет тон с издевательского на психологический и камерный (насколько камерным может быть фильм-катастрофа). Это уже фактически бенефис Шарлотты.
В «Антихристе» Генсбур воплощала жуть иррационального; в «Меланхолии» ее избавили от темной стороны в пользу Кирстен Данст. «В “Антихристе” я как бы была Ларсом, а Виллем Дефо — сиделкой при нем. В "Меланхолии" Кирстен — Ларс, а я сиделка»,— объясняла сама актриса. Однако в «Меланхолии» изменилось и отношение фон Триера к женскому началу. Если в «Антихристе» оно вызывало лишь ужас, то в «Меланхолии», фильме-катастрофе, поневоле героизировалось и романтизировалось, а оттого даже вызывало сочувствие. Даже сама актриса называла свою героиню Клэр жалкой. И недоумевала, как это она плачет, когда надо мужественно смотреть в глаза смерти.
Между тремя Триерами Генсбур успела сыграть у Патриса Шеро (умершего в 2013-м) в фильме «Преследование». Еще у нее позади «Исповедь сына века» по Мюссе и фильм «Дерево», закрывавший Каннский кинофесиваль, а впереди — главная женская роль у Вима Вендерса («Все будет хорошо», 2014; ей опять придется играть в фильме о том, как женщина теряет ребенка).
Настоящая удача пришла к Генсбур на третий раз, когда ей выпало говорить за фон Триера и вызывать не ужас, а живейший интерес. Для этого скандальному датскому режиссеру надо было продолжить свое путешествие по миру низких жанров — и наконец добраться до порно.
«Я чувствую, что играю Ларса — что ж, это большая честь для меня», — сказала Генсбур про «Нимфоманку». Формально актрисе досталась главная роль — самопровозглашенной нимфоманки Джо, исповедально рассказывающей историю своей (половой) жизни. В первой части в действительности почти весь экшн выпал на долю другой актрисы — дебютантки Стейси Мартин, сыгравшей молодую Джо (юной актрисе остается только пожелать мужества продолжать карьеру после такого смелого старта). Генсбур же занимает стороннюю позицию по отношению к своему персонажу: комментирует свои похождения довольно спокойно: «Я плохой человек». Джо далека не только от истеричности «Антихриста», но и от депрессивности «Меланхолии» — в этом нет пессимизма, это просто констатация факта. Джо совершает признание, исходя не из логики или осмысления опыта, а просто из понимания, принятия иррационального и жестокого начала, воплощенного в женщине.
Ларс фон Триер, Шарлотта Генсбур и Стеллан Скарсгард на съемках фильма «Нимфоманка»
Фото: Christian Geisnaes
Генсбур вторит другой голос — еще одного важного триеровского актера, Стеллана Скарсгарда («Рассекая волны», «Меланхолия»). Каждый раз, когда Джо описывает свои разрушительные, немотивированные действия, герой Скарсгарда — воплощенное рацио, карикатура на мужской интеллект, да еще и пародийно асексуальный — предлагает им культурную интерпретацию, услужливо оправдывая очередное преодоление сексуальных табу. Похождения нерефлексирующего тела (Мартин), спокойный автокомментарий (Генсбур) и мужской заинтересованный взгляд (Скарсгард) — вот рецепт интеллектуального порно от Триера; и во всех эти персонажах — сам режиссер.
Положение героини во второй части «Нимфоманки» явно изменится. Пока картина выглядит незавершенной, как бессмысленной выглядела бы первая глава «Меланхолии» — без второй. В той же «Меланхолии» Триер продемонстрировал навыки сюжетной инверсии, при которой лузеры и хозяева положения меняются местами. Во второй «Нимфоманке» к Шарлотте Генсбур должна перейти деятельная роль — и Триер встряхнет свою идеологическую систему, временно пришедшую в равновесие.
В одном интервью Генсбур, словно отрекаясь от роли медиума и настаивая на праве быть самостоятельной личностью, сказала о Триере: «Мне до сих пор кажется, что он не видел других моих фильмов. Недавно он прислал мне смску: нашел в интернете мое видео с отцом, узнал про меня много нового. Ему словно нужен чистый лист — но я не чистый лист. Поэтому я, например, не поделюсь с ним той музыкальной частью своей личности — ему в ней нечего искать, она совсем не для него».
Как бы то ни было, нет сомнений, что Триер очень ценит свою главную актрису: еще никто у него не вытерпел трех изнурительно больших ролей. Режиссер любит снимать в своем артхаусе «приглашенных звезд» — будь то Сазерленд-младший или та же Данст в «Меланхолии», Кристиан Слейтер или Ума Турман в «Нимфоманке». Однако на фоне «чужих» голливудских или сериальных знаменитостей, сменивших образ так, чтобы все заметили, должны блистать «его» актеры. При этом любовь Триера к актерам не может скрыть своей тиранской природы: его актеры — это прежде всего медиумы, которые должны транслировать энергию режиссера с минимальными помехами. И поэтому понятно, отчего Триер сошелся с Шарлоттой: кто бы ему подошел лучше девушки, принявшей скандальную славу при рождении, унаследовавшей бескомпромиссность и провокативность от своих родителей, первую половину жизни светившую отраженным светом матери и отца?
И вот что еще можно с уверенностью сказать о Шарлотте Генсбур. Она бы не была таким идеальным медиумом отца, Триера, Бека — кого угодно, если бы не была совершенно нормальным человеком. Казалось бы, дочери двух звезд обеспечены невроз или детские травмы: но нет, отца она вспоминает с нежностью и благоговением, о том самом «Лимонном инцесте» рассказывает с удовольствием в каждом интервью, вспоминая, как все было устроено, чтобы скандал не сказался на ребенке. При известном бэкграунде ее личная жизнь должна была быть безумной, но она много лет живет с одним и тем же человеком, актером и режиссером Иваном Атталем, у них трое детей и несколько совместных фильмов. Только очень спокойный человек мог пойти на то, чтобы полностью подчиниться Ларсу фон Триеру — и Генсбур постоянно докладывает, как он мил и заботлив по отношению к своим актерам, как профессионален, как остроумен. Фон Триеру не привыкать пускать карьеры своих звезд под откос — и никто бы не удивился, если бы Генсбур не вынесла «Антихриста». Но нет, актриса все время рассказывает, как фильм помог ей пережить травму головы, снимается у Триера еще и еще — и просит добавки. Эта завидная душевная стойкость, помноженная на поразительный лицедейский талант, — залог неизбежного творческого величия.