Все давно привыкли, что за острыми ощущениями нужно идти на World Press Photo. Фотодокументация катастроф, войн и других неприятных событий за целый год спрессована в одну выставку, которая путешествует по мировым столицам. Из тысяч фотографий со всех концов планеты жюри престижного фотоконкурса выбирает пару сотен самых-самых... тут трудно сказать «лучших», поскольку у World Press Photo другие критерии отбора. Художественность, артистичность здесь приносят в жертву репортерской ловкости и выразительности подачи горячего факта.
World Press Photo — это хроника самых злых и беспощадных новостей года. Разделы «Природа» и «Спорт» традиционно занимают в ней скромное место. Иногда эти фото даже печатают в меньшем формате, чтобы не отвлекать внимание от главного: «Проблем современности», «Ежедневной жизни» и «Горячих новостей». Лауреаты в этих номинациях разные, но стиль работы одинаков: больше крови и слез.
Выставки прошлого и позапрошлого года по количеству страданий и катастроф могли соперничать с постмодернистским гротеском ранних рассказов Владимира Сорокина. Можно вспомнить «Фотографию года-2012» Пола Хансена, на которой суровые палестинские мужчины несли хоронить убитого снарядом ребенка (в этом году традиционная серия про сектор Газа заняла третье место) или победившую в «Проблемах современности» серию о глубокой драме однополых семей во Вьетнаме. Миллиону человек, такова аудитория передвижной выставки World Press Photo, Вьетнам предстал исключительно с этой стороны. С фактами не поспоришь.
Но на этот раз накал страстей существенно ниже. Есть, конечно, и фотоистория о домашнем насилии, и репортаж о душевнобольных в лагерях беженцев (1-е и 2-е места в «Проблемах современности»), и серия «Хаос в Центрально-Африканской Республике», и чрезвычайно техничные фото истлевшей одежды безымянных покойников в Сальвадоре. Но ярких эмоций все эти ужасы не вызывают. Может быть, дело в том, что никогда в Москве выставка World Press Photo не была представлена так бедно и визуально невыигрышно? Или, может быть, просто жизнь стала ярче и интереснее, так что напряжение картинки хуже считывается?
Ведь тенденциозность подачи информации на World Press Photo не изменилась. Факт должен быть кровав или сообщать о проблемах или меньшинствах — от слепых мальчиков-альбиносов до вымирающих пум — чтобы пройти отбор жюри. Даже серия «Последние из викингов», очень красивая история о норвежских рыбаках, и та не без экологического подтекста.
Глядя на фьорды, усеянную рыбьей чешуей палубу, чаек и рыбацких дочерей, не сразу понимаешь, почему эта серия Маркуса Блисдейла занимает третье место в номинации «Проблемы современности». Как следует из авторского описания, профессия вымирает и дети рыбаков разбегаются с Лофотенских островов кто куда. Такая же история со снимком «Сигнал» (1-е место в той же номинации), на котором беженцы в Джибути протягивают горящие экраны своих телефонов к небу, пытаясь поймать в ночном эфире голоса родных из-за границы. В Африке плохо работает сотовая связь, да и в соседней Сомали беспорядки. Все это становится ясно, только если оторвать взгляд от красивой фотографии с романтической лунной дорожкой и прочесть длинную аннотацию.
Аннотации на выставке World Press Photo — незаменимая вещь. Они приходят на помощь недогадливому зрителю, когда сама фотография недостаточно однозначна. Так, человек, похожий на создание доктора Франкенштейна (2-е место в номинации «Документальный портрет»), оказывается солдатом США, которого коварные туземцы подорвали на мине во время его командировки в Ирак, четвертой по счету. Девочка сидит в углу (2-е место в номинации «Проблемы современности») не за провинность, а, как следует из описания фото, от тоски по матери, которую забрали в тюрьму за долги. Те, кто приходит на World Press Photo ради драм, должны прежде всего читать аннотации. Из них складывается зверски удручающая картина мира, в котором счастья нет, а только боль и горе. Кому-то, наверное, это нравится.
Есть, однако, и такие граждане, кто не верит, что жизнь — это боль. Специально для них впервые в истории World Press Photo хроника «Проблем современности» скомпенсирована второй выставкой в том же помещении. Агентство ИТАР-ТАСС подобрало из своих архивов выставку «Наш Крым» и разместило ее на балконе, с которого хорошо видны стенды с покойниками, инвалидами в борьбе за жизнь и жертвами стихийных бедствий (кстати, ИТАР-ТАСС совместно с НП «Фотодок» выступил организатором выставки World Press Photo в Москве). На балконе все мирно. Экспозиция начинается с одного из первых снимков в архиве ТАСС, Николая II и Александры Федоровны на горе Ай-Петри в 1909 году, и заканчивается Путиным в гостях в Артеке. Между ними расположились Горький и Толстой, бои в Севастополе и пионерские здравницы, испытания Лунохода-1 в Центре дальней космической связи и знаменитое фото Владимира Мусаэльяна: Брежнев в модных черных очках на отдыхе в Крыму. Тоже хроника и так же, как World Press Photo, претендует на объективность. При сопоставлении двух взглядов на реальность становится кристально ясно, что фотография является документом только тогда, когда она вклеена в паспорт. Во всех остальных случаях это средство борьбы за умы.
Севастополь. Первомайская демонстрация в городе.
Репродукция фото: ИТАР-ТАСС, 1917 год.
Искусство и идеология — как базис и надстройка. Вечный спор, что первично, а что вторично, каждая эпоха решает по своему. На выставке в ArtPlay подсказкой может послужить факт того, что многие фотографии World Press Photo радикально меняют смысл при чтении аннотаций: ловкая гимнастка оказывается раковой больной, смелые рыбаки представляют вымирающую профессию и так далее. Не прочтешь инструкцию — не узнаешь, как понимать картинку. А в крымской истории все ясно и без слов. Умному, как говорили большевики, достаточно.