Партнерство во имя газа Зачем Америка усиливает свое влияние в Туркмении

США согласились оказать Туркмении военную помощь в ответ на официальную просьбу властей республики. Об этом заявил глава Объединенного центрального командования США (US CENTCOM) генерал Ллойд Джеймс Остин в ходе заседания профильной комиссии в сенате Конгресса по бюджету 2016 года и предстоящим оборонным программам. По данным афганских СМИ, запрос от властей Туркмении поступил после получения данных о присутствии боевиков «Исламского государства» на севере Афганистана.

Почему в нейтральном Туркменистане в ближайшее время появятся американские военные?

Занимающий четвертую позицию в мире по запасам природного газа Туркменистан в постсоветский период неизменно вынашивал планы экспорта этого ресурсного богатства всем, кто в нем нуждается. Какие только проекты не обсуждали в Ашхабаде! От фантазий на тему экспорта сжиженного природного газа пришлось отказаться в силу элементарной географии. Подобные варианты хороши для Катара, Австралии или Норвегии, побережья которых омывают открытые моря. Закачал сжиженный газ в танкер — и тот может плыть по морям к любому потенциальному покупателю. А Туркменистан имеет выход только к берегам Каспийского моря, откуда нет путей во внешние моря.

С трубопроводными проектами у Туркменистана тоже не все ладилось. Правда, удалось построить два магистральных газопровода в Иран и реализовать масштабный проект доставки газа в Китай (на китайские же деньги), который в последние годы успешно расширяется. Однако этого Ашхабаду явно недостаточно для полного удовлетворения. Ведь туркменам так и не удалось достичь даже того уровня добычи природного газа, который существовал в последние годы СССР. В прошлом году было добыто 77 миллиардов кубометров, тогда как во времена Горбачева объемы добычи достигали 89 миллиардов кубометров.

Причины в том, что добытый газ просто некуда девать. Конечно, потенциальные покупатели имелись, причем как в Европе, так и в Азии. Иногда совсем рядом — например, Таджикистан с Киргизией много лет вели переговоры с Ашхабадом о поставках газа, но все разбивалось о решительный отказ соседнего Узбекистана пропускать газ через свою территорию. Причины политические: Ташкенту явно не хотелось усиления экономической самостоятельности Бишкека и Душанбе.

Экспорт туркменского газа на Украину прервался в силу абсурдной политики властей Киева, стремившихся любым путем насолить России, через территорию которой этот газ только и мог поступать в «незалежную». Объемы закупок газа Украиной резко упали, а тут и Россия, столкнувшаяся с препятствиями ЕС в поставках своего газа, вынуждена была куда-то девать высвобождающиеся объемы. В результате практически «пересох» газопровод «Средняя Азия — Центр», приносивший Ашхабаду немалый доход еще с советских времен. «Газпром» уже заявлял, что планирует почти полностью отказаться от приобретения не только туркменского, а всего центрально-азиатского газа.

Уже несколько лет усыхают и туркменские газопроводы в Иран. Их проектные мощности (8 и 12 миллиардов кубометров) используются лишь на треть. В прошлом году было прокачано всего 5 миллиардов кубометров. Причины тоже понятны: серьезные ставки на Иран делать изначально не следовало, ведь эта страна — вторая в мире после России по запасам природного газа. Исторически иранский газ добывался в основном на юге страны, и при недостаточно развитой системе внутренних газопроводов Тегерану было выгодно закупать туркменский газ для снабжения северо-восточных провинций.

Но все поменялось после введения масштабных санкций американцев против Ирана. Тегеран вынужден экономить валюту, сокращать закупки по импорту, а также разработать программу газификации своих провинций собственным газом. В итоге туркменский газ оказался иранцам не нужен, особенно после того как в прошлом году они ввели в эксплуатацию новые фазы крупнейшего в мире месторождения «Южный Парс». Впервые Иран полностью обеспечивает свои потребности в газе. А когда санкции против Ирана после текущих переговоров снимут, Тегеран наверняка выйдет на рынки как значимый экспортер газа.

В итоге в Туркменистане достаточно безрадостная картина: реально простаивают две трети из 155 миллиардов кубометров построенных мощностей экспортных газопроводов. А если прибавить к этому падение цен на нефть, становится понятно, отчего в Ашхабаде впервые не стали скрывать трудности с наполнением бюджета. Дефицит госбюджета на 2015 год утвердили в размере 3,4 миллиарда туркменских манатов, то есть порядка 1 миллиарда долларов. Для Туркменистана — большие деньги.

Оказавшись в трудной ситуации, власти вынуждены урезать социальные программы, в том числе те, которые долгое время служили «визитной карточкой» страны. Отмененные ранее лимиты на безграничное пользование электроэнергией для населения в январе дополнились двойным ростом тарифов. Так же резко (в 1,6 раза) выросли цены на автомобильное топливо. А бесплатную выдачу бензина по талонам (по 750 литров на полгода) отменили еще в прошлом году. На 20 процентов девальвировала национальная валюта. Зарплаты бюджетникам, пенсии и стипендии смогли повысить лишь на 10 процентов. Разрекламированная теория наступившего «Золотого века туркмен» (родившаяся при Сапармурате Ниязове), а также «Эпохи могущества и счастья» (терминология Гурбангулы Бердымухамедова) явно дала трещину.

Логично, что в такой ситуации Ашхабад активизирует усилия по реализации новых проектов экспортных газопроводов. Среди приоритетов — газопровод ТАПИ (из Туркменистана через Афганистан в Пакистан и Индию) мощностью 33 миллиарда кубометров и проект Транскаспийского газопровода (в Азербайджан) декларированной мощностью 30 миллиардов кубометров.

Проект ТАПИ рассчитан на 30 лет эксплуатации и оценивается в 7,6 миллиарда. На самом деле этому варианту экспорта газа уже более 20 лет. Десятки раундов переговоров, неоднократные обещания «вот-вот приступить к строительству» так и не сдвинули дело с мертвой точки. Оно и понятно: ведь одной заинтересованности правительства Афганистана (ему обещано 1 миллиард долларов выгоды и около 12 тысяч потенциальных новых рабочих мест) для успеха этого начинания мало. Трасса газопровода должна пройти через Герат и Кандагар. Первый — регион традиционно сильного влияния Ирана, а Тегеран вовсе не заинтересован в осуществлении этого проекта, поскольку сам имеет виды на экспорт газа в Пакистан и Индию. Кандагар — главная вотчина талибов, а сегодня никто не может дать гарантий, что после вывода войск западной коалиции афганская армия просто начнет «сыпаться». Утверждать, что при таких политических рисках проект удастся осуществить — неоправданный оптимизм.

Еще больше сомнений вызывает возможность скорой реализации Транскаспийского проекта. Ему также больше 20 лет. В 1998-99 годах его чуть было не начали реализовывать, но камнем преткновения тогда стали разногласия между Ашхабадом и Баку. Азербайджан, вопреки данным ранее обещаниям, стал требовать для своего газа половину проектной мощности в 30 миллиардов кубометров трубопровода «Набукко», в который и должен был влиться туркменский газ. Именно это, а также нерешенная проблема правового статуса Каспия и возражения Москвы и Тегерана против прокладки трубопровода похоронило тогда Транскаспийский проект. А затем и «Набукко» приказал долго жить.

Изменились ли сегодня эти обстоятельства? Недавно президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что новым поставщиком газа на европейский рынок по так называемому «Южному энергетическому коридору» может быть только Азербайджан. Под это осваивается вторая фаза месторождения «Шах-Дениз». Строительство газопровода TАNAP уже начато. Но вот что примечательно: его мощность — всего 10-16 миллиардов кубометров, что вполне достаточно для загрузки азербайджанским газом, а вот места для туркменского газа как не было, так и нет. И сколько бы представители ЕС и Турции не обхаживали власти Баку и Ашхабада, дальше туманных обещаний дело не продвинулось.

Получается, что в нынешней ситуации планы Туркменистана по наращиванию поставок газа поддерживает только Афганистан. Но вес Кабула явно недостаточен для поддержки проекта Ашхабада, а это значит, что до воплощения грандиозных планов пройдет еще немало времени.

На этом фоне особое звучание обретает раскручиваемая в информационном пространстве тема обострения ситуации на южных границах Туркменистана из-за угрозы вторжения сторонников «Исламского государства» (ИГ). Достоверных фактов, подтверждающих опасность вторжения радикальных исламистов, кот наплакал. По большей части это слухи о выделении десятков миллионов долларов на дестабилизацию Центральной Азии, сообщения о поднятых в пограничных афганских провинциях флагах ИГ, столкновениях с туркменскими пограничниками, строительстве пограничных инженерных сооружений на туркменской стороне. Сюда же присовокупляют данные об арестах подозреваемых в антиправительственной деятельности в одном из городов Туркменистана. Все это густо сдабривается историческими байками о басмачах, ушедших из Туркменистана в Афганистан и мечтающих о реванше.

Все это не дает оснований для однозначных прогнозов об опасности агрессии извне и дестабилизации в республике. Басмачи за восемь десятков лет почему-то не смогли вернуться с победой на свою историческую родину. Даже когда на афгано-туркменской границе стояли талибы.

Факты столкновений на границе также не стоит преувеличивать. Ведь в них участвуют не полноценные воинские соединения, а максимум взвод вооруженных людей, использующих лишь легкое стрелковое оружие. Видимо, «басмачи» не имеют ни танков, ни боевой авиации, а туркменская армия между тем насчитывает порядка 22 тысяч военнослужащих и располагает почти 700 танками, двумя тысячами различных модификаций БТР и БМП, более чем четырьмя сотнями стволов артиллерии, включая установки «Град», «Ураган» и «Смерч». ВВС Туркменистана состоят из 24 истребителей МиГ-29, 43 штурмовиков Су-25 и 10 ударных вертолетов Ми-24. Силы, как видим, несопоставимы.

Но дело даже не в этом. Еще в декабре 1995 года решением ООН Туркменистан получил статус нейтрального государства. Это означает, что в случае нападения Ашхабад может рассчитывать на помощь со стороны мирового сообщества, даже формально не состоя ни с кем в военном союзе. Ведь нарушение нейтралитета — один из самых серьезных проступков по нормам международного права. И если подобное произойдет, это не останется без последствий.

Так почему же сегодня так усердно эксплуатируют тему Туркменистана? Причин много. Но одна из них весьма примечательна. Вся эта шумиха, как ни странно, выгодна Соединенным Штатам. Вашингтон создает негативный информационный фон, преследуя собственные цели. Утверждая, что угроза реализации контрактов по поставкам газа и проектов новых газопроводов существует, Белый дом тем самым бьет по интересам своих геополитических конкурентов. В их числе — Китай, который получает основные объемы туркменского газа, причем именно с тех месторождений, которые якобы и должны подвергнуться захвату «басмачами». В этом же ряду — потенциальные покупатели туркменского газа Индия и Пакистан, которые в этом году вступят в состав Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — структуры, развивающейся в Евразии в противовес американской гегемонии. И, как ни странно, американская интрига направлена и против ЕС, — ведь и он в экономическом плане является конкурентом американскому могуществу.

В последние годы США усиленно разрабатывают собственные ресурсы сланцевого газа, строят трубопроводы и заводы по сжижению с целью экспортировать его в Европу и Азию. Поэтому они абсолютно не заинтересованы в появлении на рынке больших объемов туркменского газа. А присутствие американских военных, как показал опыт Афганистана и Ирака, вовсе не способствует снижению рисков и террористической опасности. Скорее — наоборот.