Боролся тигр с драконом Востоковед Наталья Емельянова об индийской демократии и соперничестве Дели и Пекина

В Уфе завершился двойной саммит БРИКС и ШОС, в котором впервые участвовала Индия, в последнее время претендующая на более весомую роль на международной арене. О том, почему жизнеспособность индийской демократии мало связана с британским колониальным наследством, как Индия конкурирует с Китаем в политике и экономике, почему сейчас она активно сотрудничает с США, но, несмотря на это, собирается вступить в ШОС, «Ленте.ру» рассказала востоковед, кандидат политических наук, научный сотрудник Института философии РАН Наталья Емельянова.

Демократия панчаятов

«Лента.ру»: Индия считается самой большой демократией в мире. Можно ли сказать, что из всех бывших колоний именно ей удалось построить относительно успешную и полноценную демократическую систему?

Емельянова: Да, за годы независимости Индия показала себя страной, способной усваивать институты и нормы современной демократии. Но этот процесс еще не закончен — и поныне индийское общество остается обществом переходного типа, которое движется от традиционных форм распределения власти к полноценным демократическим. Одну из решающих ролей в относительно успешном развитии индийской демократии сыграли органы местного самоуправления.

Каким образом?

В любой стране именно организация системы местного самоуправления является показателем подлинного демократизма в обществе. Если вы хотите построить настоящую эффективную демократическую систему, начинать надо с низового уровня, с местного самоуправления. По-другому никак, потому что любые политические конструкции должны быть понятны людям. И пример Индии здесь показателен. Вообще, историю демократической Индии можно рассматривать через историю становления системы местного самоуправления.

Поначалу ее руководство, озабоченное сохранением единства страны и борьбой с внешними угрозами, не уделяло этим вопросам должного внимания. Формированием органов местного самоуправления и определением круга их полномочий стали заниматься власти штатов, которые где-то не имели возможностей, а где-то и не желали должным образом поддерживать органы самоуправления на местах. Но в начале 1990-х годов усилиями региональных партий, которые в Индии традиционно имеют мощные позиции, а также общенациональной партии ИНК («Индийский национальный конгресс» — прим. «Ленты.ру»), полномочия и структуру местных органов самоуправления удалось закрепить в конституции страны. Были приняты соответствующие 73-я и 74-я поправки к конституции.

Если органы местного самоуправления стали основой индийской демократии, то что они собой представляют? Это сугубо коренные политические формы или же привнесенные британскими колонизаторами?

Современная Индия действительно позаимствовала многие нормы англосаксонского права и некоторые британские политические модели, например Вестминстерскую модель парламентаризма. Но это в основном касается федерального и штатовского уровней власти, а также городского самоуправления.

Сельское самоуправление (Панчаяти Радж) основано на традиционной общинной системе, уходящей корнями в глубокую древность. Само слово «панчаят» в переводе означает «пять человек», «пятерка». Раньше им называли совет старейшин в индийских деревнях, который регулировал жизнедеятельность сельской общины. Но теперь эти старые политические формы, знакомые и понятные населению, наполнили новым содержанием. Нынешние панчаяты — это вполне современные институты с точки зрения федерального законодательства или процедурных аспектов. Сегодня 70 процентов населения страны проживают в сельской местности, поэтому развитие деревенских органов самоуправления особо значимо.

Вообще, существование общинных структур в течение многих веков способствовало сохранению индийской идентичности как таковой. Полуостров Индостан постоянно подвергался набегам и завоеваниям, одни великие империи сменяли здесь другие, а то и вовсе распадались на мелкие княжества, и поэтому политическая ситуация часто была нестабильной. В этих условия низовое самоуправление внутри сельских общин стало своеобразным гарантом сохранения цивилизационных основ Индии.

В чем был неправ Черчилль

Какова была роль англичан в демократизации, когда Индия была их колонией?

Англичане пришли в Индию в период упадка Империи Великих Моголов и им действительно казалось, что их правление будет способствовать интеграции и цивилизует эту разобщенную страну. Однако идеализировать их роль я бы не стала. Не стоит забывать, что Индия была для англичан прежде всего колонией. Великобритания выстроила в Индии довольно жесткую систему управления, ориентированную на максимальное извлечение прибыли из этой территории.

Говорить, что Великобритания экспортировала в Индию свою демократическую систему, нельзя. Современное развитие индийской демократии — целиком и полностью заслуга самих индийцев. Позаимствовав у англичан некоторые политические формы, они постарались адаптировать их к своим традициям. При этом индийцы не стали заложниками своей исключительности и уникальности и сумели пересмотреть собственные традиции на предмет их эффективности для будущего развития страны.

Ведь традиция приносит пользу только тогда, когда демонстрирует адаптивные возможности и способность противостоять различного рода неблагоприятным факторам. Поэтому с теми традициями, которые тянут индийское общество назад, пытаются бороться на самом высоком уровне. Во многом именно эта готовность к изменениям и определяет нынешнее относительно успешное развитие страны.

Но разве Британия, хоть и косвенным образом, не способствовала политической интеграции Индии?

До XX века на политической карте мира действительно не было единого индийского государства в том виде, в каком оно существует, но в течение многих тысячелетий на полуострове Индостан была самобытная индийская цивилизация и сформированная ею уникальная социокультурная общность людей.

Я знаю о точке зрения (конечно, ошибочной), согласно которой Индия представляет собой чуть ли не искусственно сформированное по географическому принципу политическое образование. По этому поводу даже есть известное выражение Уинстона Черчилля, что «Индия — это не страна, а географический термин. Называть Индию "нацией" все равно, что называть "нацией" экватор». Но не будем забывать, что эти слова были сказаны в 1931 году в определенном политическом контексте, связанном с ростом национально-освободительного движения в Индии.

Кстати, именно в это время в противостоянии колониальному режиму стала формироваться индийская гражданская нация, в чем большая заслуга Махатмы Ганди и других деятелей движения за независимость. Фактически индийская национальная идентичность сложилась в XX веке не благодаря англичанам, а вопреки им.

Сейчас уже можно сказать о завершении процессов образования индийской идентичности и гражданской нации?

Да, о полиэтнической индийской гражданской нации говорить можно. Однако о государственнообразующем этносе в отношении Индии рассуждать сложно, поскольку в стране нет народа, численность которого превышала бы половину населения страны. И все же если непосредственно внутри страны ее жители могут идентифицировать себя с любым из многочисленных этносов, то за ее пределами они активнее позиционируют себя как индийцев. Без этого цементирующего нацию гражданского самосознания Индия просто не состоялась бы как государство. Хотя, конечно, все это пока не отменяет межнациональных, межрелигиозных и социальных проблем внутри страны.

Герилья по заветам Мао

Движение наксалитов тоже связано с проблемами индийского общества?

Во многом да. Наксалиты — это вооруженные леворадикальные формирования маоистского толка, которые сейчас ведут борьбу с правительством преимущественно в джунглях юго-восточных штатов Индии. Основателем движения считается бенгалец Чару Мазумдар, который в конце 1960-х годов проникся идеями «культурной революции» в Китае. Изначально наксалитские группировки возникли именно в Западной Бенгалии, а в 1970-1971 годах им удалось даже поднять в Калькутте вооруженное восстание, которое власти с трудом подавили.

Наксализм породили издержки неравномерного развития Индии после обретения независимости и застарелый характер многих проблем индийского общества. Это движение — попытка объединить беднейшие слои крестьянства с городской беднотой в борьбе за обретение социальной справедливости под знаменами маоизма. Но единственным методом этой борьбы наксалиты признают тотальный террор в отношении представителей власти, они полностью отрицают возможность своего участия в электоральном процессе.

То есть это такая партизанская война в стиле Че Гевары?

Да. Пик выступлений леворадикальных группировок пришелся на начало 1970-х годов, когда число активистов оценивалось в 30-40 тысяч человек. Но вскоре индийскому правительству удалось восстановить контроль над ситуацией. Чару Мазумдара арестовали и посадили в тюрьму, где он через несколько дней умер от сердечного приступа (по официальной версии).

Вновь наксалиты активизировались в середине 1990-х годов. Своей стратегической целью повстанцы теперь объявили создание так называемого «красного коридора» от западного побережья Бенгальского залива до Непала, где с 2006 года власть принадлежит маоистам.

Есть ли основания думать, что за наксалитами стоит Китай, с которым у Индии непростые отношения?

Одно то, что идеолог наксализма Чару Мазумдар был вдохновлен идеями китайской «культурной революцией», уже о чем-то говорит. Естественно, в индийском истеблишменте есть подозрения, что боевиков финансирует Пекин. Насколько они обоснованы, сказать трудно.

Здесь важно другое. Главное, индийские власти понимают, что самые верные союзники леворадикальных повстанцев — это колоссальный уровень бедности, социальное неравенство и отсутствие доступа к образованию и медицине. Если индийское правительство сможет хотя бы частично решить эти проблемы, социальная база наксалитов резко сузится. Например, успешная реализация социальных программ на родине наксализма, в Западной Бенгалии, в последнее время свела на нет влияние леворадикальных группировок в этом штате. Теперь они переместили свои главные базы в джунгли штата Чхаттисгарх.

Бытует мнение, что наксалитское движение и борьба с ним чуть ли не пример вялотекущей гражданской войны в юго-восточных индийских штатах. Но думаю, масштаб этой проблемы далеко не такой, как в 1970-е годы, и ситуация в значительной мере находится под контролем индийских властей. Если Индии удастся успешно проводить социально-экономическую политику, то в обозримом будущем о наксалитах как о серьезной угрозе можно будет забыть.

Китайская «нить жемчуга»

Какие у Индии сейчас взаимоотношения с Китаем? Есть ли соперничество между двумя странами?

Безусловно, соперничество есть, и отношения между Индией и Китаем очень непростые, а в некоторых вопросах совсем враждебные. Существуют несколько аспектов индийско-китайских противоречий. Во-первых, это деятельность тибетского правительства в изгнании и Далай-ламы, который получил убежище в Индии после подавления антикитайского восстания в Тибете в 1959 году. Во-вторых, нерешенность территориальных споров между Индией и Китаем на двух участках межгосударственной границы: восточном, где расположен индийский штат Аруначал-Прадеш (который китайцы называют Южным Тибетом), и западном, где находится высокогорный район Аксай Чин (который Индия считает частью своего штата Джамму и Кашмир). В 1962 и 1987 годах споры за обладание этими территориями переросли в вооруженные конфликты между странами.

Почему эти районы так важны для обоих государств? Или тут дело принципа?

Оба этих района имеют важное стратегическое значение. Через Аруначал-Прадеш лежит самый короткий путь из китайского Тибета в долину реки Брахмапутра и северо-восточные штаты Индии, соединенные с остальной территорией страны узким перешейком вблизи города Силигури. Через Кашмир и Аксай Чин проходят две автомобильные дороги, соединяющие китайский Синьцзян (Восточный Туркестан) с Пакистаном (Каракорумское шоссе) и с Тибетом (трасса «Годао 219»).

Более того, сейчас Китай совместно с Пакистаном планируют осуществить амбициозный совместный проект по строительству через спорную территорию рядом с Каракорумским шоссе железной дороги между Синьцзяном и пакистанским портом Гвадар на северо-восточном берегу Аравийского моря, который, кстати, в прошлом десятилетии тоже построили китайцы. Если эти планы воплотят в жизнь, то огромный грузовой трафик между Китаем, Ближним Востоком и Европой пойдет в обход Индии, северной части Индийского океана и Малаккского пролива.

Это осознанная политика Китая по сдерживанию Индии?

Конечно. Некоторые западные исследователи называют ее доктриной «нити жемчуга». Ее суть в том, чтобы максимально усилить присутствие Китая в акватории Индийского океана, который Индия считает своим естественным «задним двором». Именно поэтому Китай сейчас активизирует сотрудничество не только с Пакистаном, но и с Шри-Ланкой, Бангладеш, Мьянмой и даже Непалом, который раньше традиционно считался индийской зоной интересов. В этой конкуренции между Индией и Китаем и заключается третий аспект их противоречий.

В то же время в последние годы обе страны предпринимают попытки урегулировать территориальные споры и провести обоюдную демаркацию на линии соприкосновения. Очевидно, что ни Пекин, ни Нью-Дели не заинтересованы в увеличении градуса напряженности, пытаются исключить варианты открытой конфронтации.

Между странами увеличивается торговый оборот (сейчас он составляет 70 миллиардов долларов), хотя пока в нем прослеживается явный дисбаланс в пользу Китая. Сейчас соперничество между Индией и Китаем из военно-политической сферы переносится в экономическую. Оба государства активно растут, поэтому их конкуренция разворачивается в том числе за инвестиции и энергетические ресурсы, необходимые для успешного экономического развития.

Что можно сказать про экономики обеих стран?

Сейчас китайская экономика более мощная. Но поскольку Индия претендует в будущем на статус великой державы, а в XXI веке без сильной экономики это невозможно, ей жизненно важно как минимум сравняться со своим соседом. Если говорить образно, крадущийся тигр (Индия) стремится нагнать летящего дракона (Китай).

Потенциал для этого у Индии есть. Ее экономика сейчас более рыночная и больше ориентирована на сферу услуг, в том числе в области высоких технологий («чудо Бангалора»), а китайцы по-прежнему делают ставку на массовое промышленное производство. В Индии более развитая банковская система и финансовый рынок (это она тоже позаимствовала у англичан), устойчивый демократический строй и почти неисчерпаемые демографические ресурсы. По некоторым прогнозам, уже через двадцать лет Индия сможет догнать Китай по численности населения, значительную часть которого будет составлять молодежь. С другой стороны, именно в росте населения, если он будет осуществляться бесконтрольно, и кроется главная угроза для будущего развития Индии.

Почему?

Потому что существует серьезный риск того, что вместе с ростом населения может обостриться проблема бедности, о которой я уже упоминала. Сейчас более 30 процентов населения страны живет за чертой бедности. Если в ближайшие два десятилетия Индия не победит массовую бедность, о статусе великой державы в XXI веке можно будет забыть. И нынешняя политическая элита страны это понимает, поэтому стремится максимально способствовать росту индийского среднего класса.

Между Пекином, Москвой и Вашингтоном

Как Индия строит свои отношения с другими странами, помимо Китая?

Сейчас в индийской политологической школе разработана и достаточно популярна «концепция круга государств». Первый круг составляют небольшие соседние страны, с которыми Индия стремится поддерживать максимально доброжелательные отношения. Ко второму кругу относятся все государства Азиатско-Тихоокеанского региона. Здесь Индия стремится ограничить дисбаланс сил, в первую очередь за счет сдерживания Китая. И, наконец, третий круг включает в себя Евразию, а в ближайшей перспективе весь остальной мир, в котором Индия хочет играть более активную роль как один из полюсов принятия решений глобального уровня

А что же Россия?

В годы холодной войны Индия была главным союзником Советского Союза в Южной Азии. Без сомнения, СССР очень сильно поддержал Индию в непростой период становления ее государственности. Но в 1990-е годы Нью-Дели серьезно расширил свои внешнеполитические приоритеты. Хотя это вовсе не означает, что точек соприкосновения у Индии и России становится все меньше.

Для наглядности приведу конкретный пример в области военно-технического сотрудничества. Ко времени распада Советского Союза Вооруженные силы Индии более чем на 70 процентов были укомплектованы советским оружием и военной техникой. Соответственно, в первой половине 1990-х годов Индия оказалась в крайне непростой ситуации. Теперь наряду с Россией крупнейшим поставщиком вооружений в Индию являются США. При этом нельзя сказать, что Индия однозначно ориентируется на Вашингтон. Просто она пытается проводить более сбалансированную политику, диверсифицировать возможные риски.

Будущее отношений с Россией мыслится индийским политикам в категориях равноправного партнерства. Это означает увеличение совместных проектов, а также дальнейшее взаимодействие в рамках ШОС и БРИКС, позволяющее перевести отлаженные двусторонние отношения в решение целого ряда задач, невозможное без многостороннего формата. Это необходимо в том числе и для того, чтобы уравновесить стремительно набирающий геополитический и экономический вес Китая.