Уже вторые сутки из Донецка поступают крайне противоречивые и практически всегда непроверенные сведения о чуть ли не попытке «военного переворота» и смещения главы ДНР Александра Захарченко. Как свершившийся факт преподносится расформирование министерства обороны республики, арест нескольких офицеров разведывательного управления армии и выдача ордеров на арест еще нескольких офицеров штаба. Все это после того, как в городе было взорвано две автомашины (одной из них управляла Елена Филиппова — секретарь Захарченко) и совершено покушение на Юрия Сивоконенко — одного из основателей ДНР и кандидата на пост президента. «Лента.ру» попыталась понять, с чем связано обострение в самопровозглашенной республике.
Ликвидация
На данный момент никаких официальных сообщений о расформировании или даже переименовании министерства обороны ДНР не поступало. Однако об этом говорят косвенные данные: например, на утреннем брифинге для журналистов генерал Эдуард Басурин, спикер донецкой армии, ранее официально представленный в качестве заместителя министра обороны, был назван «заместителем командира корпуса».
Упразднение МО ДНР (если оно будет подтверждено официально) никак нельзя назвать «переворотом». С формальной точки зрения, согласно Минску-2, в республике существуют только народная милиция ДНР/ЛНР, разделенная на корпуса (1-й ДНР, 2-й ЛНР). А уже в состав корпусов входят новые бригады, создаваемые с февраля 2015 года, и часть «старых» отдельных батальонов.
Министерство обороны было лишь формальной надстройкой, отчасти даже дублировавшей функции штаба корпуса. Таким образом, юридически и «лингвистически» структура армии может быть приведена к положениям Минска-2, которым до последнего пытаются следовать и в Донецке, и в Москве. Армия от этого армией быть не перестанет, а может, даже и выиграет. Другое дело, что в крайне нервозной обстановке, которая естественным образом сложилась в ДЛНР из-за постоянных политических «шатаний», давления и просто несхожести личностей и мотивов поведения, любые подобные события немедленно обрастают слухами. То, что внутри военного и политического руководства республик существуют противоречия, уже не секрет.
Для любой «молодой» государственности, выживающей в состоянии войны на уничтожение, это естественно. Слухи, которые разогреваются в том числе и аутсайдерами местной политико-военной элиты, дают украинским пропагандистам почву для спекуляций. Равно как и давление, которое в последнее время оказывается на руководство ДЛНР из «курирующей» ополчение (согласно минским соглашениям) Москвы. Историю «лингвистического согласования» структуры армии с пунктами Минска-2 можно было провести и без перекрытия улиц в центре Донецка. Однако, как показывает практика последних дней и даже недель, слепое следование Минским соглашениям стало для переговорщиков основной идеей, которая совершенно не учитывает ни ситуации, сложившейся на фронте, ни деструктивной позиции официального Киева.
Подорванный автомобиль Елены Филипповой, секретаря главы самопровозглашенной Донецкой народной республики Александра Захарченко
Фото: 62.ua
Никто не хочет признавать того факта, что Минск-2 зашел в тупик несмотря на постоянную работу ведомств, комиссий и комитетов. Да, европейские представители исподволь и в основном намеками соглашаются с тем, что нужно изобретать новый формат. Однако они это объясняют не стремлением к усовершенствованию процесса, а тем, что российская сторона придерживается не слишком жизнеспособного переговорного формата. Поскольку такая позиция прямой наводкой бьет по имиджу Москвы, российская делегация не желает отказываться от Минска-2 даже несмотря на прямой отказ Порошенко исполнять договоренности.
Кроме того, в среде переговорщиков бытует несколько идеалистическое представление о том, что Киев можно сподвигнуть на какие-то уступки путем переговоров. Идеализм практически всегда вредит переговорным позициям в дипломатии. Так произошло и тут: попытки сохранить формат Минска-2 любой ценой и привели к удивительной идее — распространить случайно образовавшийся «формат Широкино», то есть демилитаризацию нейтрального села под эгидой ОБСЕ, на большую часть линии фронта. При этом, по ряду данных, под «программу демилитаризации» неформально пытались подставить и крупные населенные пункты, за которые еще недавно шли кровопролитные бои и которые стали символами войны на Донбассе. Например, Дебальцево.
Демилитаризация
Рассуждая об этом, следует прояснить один момент. В Широкино так называемая «демилитаризация» стала естественным результатом военного тупика. Село в равной степени не нужно ни вооруженным силам Новороссии (ВСН), ни вооруженным силам Украины. В бои за населенный пункт бойцы втянулись едва ли не случайно, а естественная линия фронта проходит на холмах по обе стороны бывшего курортного поселка, ныне стертого с лица земли. По сути дела, новая конфигурация линии фронта связана с отказом военных от бессмысленной бойни. Это все причины, которые привели в итоге к «демилитаризации». При этом батальон «Азов» даже после заявления о демилитаризации села не верил в новую реальность. Однако в конце концов силы ВСУ приняли соглашение и с видимым облегчением расположились на другом холме — к западу от развалин села. В населенный пункт пару раз наведались сотрудники ОБСЕ, чтобы написать хвалебный отчет о своих действиях. Собственно, в этом и состояла «демилитаризация».
В итоге предложение распространить эту случайную практику на другие нейтральные населенные пункты сначала повисло в воздухе. Но затем его стали довольно энергично проталкивать в переговорную среду как некую форму односторонней уступки со стороны ДЛНР с целью проявить «добрую волю» и сохранить дееспособность Минска-2. При этом Украина в принципе игнорирует любые инициативы, которые исходят из Донецка и Луганска. Так было и в этот раз, — «демилитаризацию» в Киеве восприняли крайне утилитарно: вы, дескать, отходите, куда хотите, а мы тут останемся.
Заседание контактной группы по урегулированию ситуации на юго-востоке Украины в Минске, июнь 2015
Фото: Виктор Драчев / ТАСС
При этом реальная демилитаризация не требует никаких новых схем и интеллектуального напряжения. Она и так довольно детально прописана в Минске-2 и требует в первую очередь отвода украинской артиллерии за линию поражения жилых районов Донецка и Луганска. То есть ВСУ должны оставить Марьинку, Курахово, Пески, Авдеевку, Волноваху, Счастье и Станицу Луганскую. Понятно, что Киев на это не пойдет ни при каких условиях, ведь поддерживать реноме в глазах общественности — как украинской, так и международной — Киеву не нужно. Общественное сознание в стране и так милитаризовано до крайней точки, а международное принимает любые утверждения Киева без проверки на подлинность и достоверность.
Нет необходимости выравнивать линию фронта и с военной точки зрения. На данный момент она не содержит никаких очевидных элементов, которыми можно было бы пожертвовать ради стратегической выгоды. Скорее наоборот — конфигурация настолько очевидна, что не оставляет даже намека на какие-либо варианты.
Жест доброй воли
ВСУ вполне комфортно себя чувствуют, обстреливая Донецк и терроризируя мирное население. Также они давят на район Докучаевска, готовя наступление в обход Донецка из Волновахи. Одновременно крупные силы концентрируются в Песках, Авдеевке, у Спартака, а Мариуполь постепенно превращается в крепость феодала во время крестьянского восстания. При этом численность украинских войск все время растет, благо Минск-2 этот процесс никак не ограничивает, поскольку Украина — суверенное государство и имеет право перемещать свои войска на своей территории куда угодно и проводить сколько угодно мобилизаций. Заставить Киев путем переговоров перестать «закачивать» на юго-восток пехоту не удастся никогда. При любом раскладе переговоров ВСУ всегда будут превосходить ВСН по численности. Это просто надо признать и смириться с этим, занявшись поиском новых тактических схем.
ВСН в таких условиях вынуждено постоянно маневрировать резервами, то затыкая дыры, то просто реагируя на атаки ВСУ. Делается это довольно эффективно, но процесс очень трудоемкий, требующий напряжения личного состава и излишней траты ресурсов. В то же время конфигурация фронта предоставляет и ополчению возможности для постоянного давления на нескольких участках одновременно. Есть даже основания предполагать, что нескольких ударов на параллельных направлениях украинский фронт может не выдержать. Это тот самый случай, когда подготовка к наступлению у бойцов ВСУ проводится в ущерб обороне. Сколько бы опытных офицеров ни появлялось сейчас у сил АТО, они все равно пока не способны выстроить эффективную мобильную оборону. Бригады и батальоны расположены не по букве военных доктрин, а в угоду политическим решениям и уже сложившейся мифологии «антитеррористической операции». В частности, командование на ряде участков — например, в районе Марьинка-Курахово — так и не может определиться, что же им делать: наступать или обороняться. В результате и обороны никакой, и атаки получаются странные, хотя и более вдумчивые, чем еще полгода назад.
Широкино, 3 июля 2015 года
Фото: Сергей Ваганов / EPA / ТАСС
По этим причинам каждый акт «демилитаризации» воспринимается исключительно как политическая акция. С соответствующим отношением к этому как у населения, так и у политических и общественных деятелей. Конечно, в каждом населенном пункте степень поддержки ДЛНР и уровень политической активности несколько различаются, а кое-где доминирующим фактором стала обычная бытовая усталость. Однако даже учитывая это, не мотивированная ничем передача из рук в руки населенных пунктов выглядит немного странно. Как это было, например, в Дебальцево: считается, что отступление из этого города не было мотивировано ничем, кроме идеологии Минска-2. Однако надо заметить, что «на земле» война живет уже своей жизнью. В этих условиях оставить знаковые, даже легендарные позиции в угоду туманным целям, да еще и в виде «жеста доброй воли», — это не просто политическое самоубийство. Так можно и пулю получить.
И очень похоже, что Захарченко этот момент прочувствовал.