Еще не отгремела последняя перед федеральными выборами избирательная кампания, а партии уже готовятся к парадному выходу на политическую сцену — к выборам депутатов Госдумы 2016 года. «Лента.ру» подвела итоги электорального сезона с членом Центральной избирательной комиссии Евгением Колюшиным, представителем партии КПРФ, который рассказал, как обстоит дело с регистрацией самовыдвиженцев, почему жадность сборщиков подписей губит политическое будущее целых партий и чем может навредить избирателям специфическая нарезка одномандатных округов.
Евгений Колюшин
Фото: Андрей Епихин / ТАСС
«Лента.ру»: В этом политическом сезоне было очень много жалоб на отказы партиям в регистрации. Как вы это оцениваете?
Евгений Колюшин: Я считаю, что этап регистрации прошел нормально. Есть, конечно, местные особенности, но установка регистрировать максимальное количество партий и кандидатов выдержана. Более того, избирательные комиссии бегают за партиями и кандидатами, говорят им: давайте, приносите документы, исправляйте. Чаще отказывают самовыдвиженцам, но по сравнению с тем, что было раньше, их все равно больше регистрируют. В плане регистрации сейчас очень либеральный подход.
А как же снятие по подписным листам?
Проверка подписей — это как раз очень субъективный момент: там многое зависит от позиции эксперта. Если эксперт дает заключение, что все подписи выполнены одной рукой, то с этим практически ничего не поделать. Но комиссия может учесть мнение эксперта или не учесть, у нее нет обязанности к нему прислушиваться. В тех регионах, где я был, все отказы в регистрации при обжаловании устояли. Да и агитация проходит довольно спокойно. Я бы даже сказал вяло.
Можно ли ее сравнить с кампаниями 90-х, начала нулевых?
Тогда кампании были поживее, но и отказов в регистрации было больше
Митинг на Болотной площади в декабре 2011 года
Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»
Вообще странно, что отказов в регистрации, как вы говорите, меньше, а кампания вялая. У партий ведь последний шанс получить где-то мандат и федеральную квалификацию — выдвижение на Госдуму без сбора подписей.
Но мало же выдвинуться — надо победить, набрать списку 5 процентов, а это непросто. Вот РПР (ПАРНАС — прим. «Ленты.ру») бросила все силы на Кострому — посмотрим, что у них получится.
И их не хотели регистрировать, а вы говорите, либеральный подход!
Но мы же их восстановили!
А в остальных регионах, где сняли ПАРНАС, ситуация была не похожа на Костромскую область? Может, и там можно было восстановить?
Я уже сказал, что есть субъективный момент в проверке подписей. Но именно по этой партии у меня ощущение, что их «кидают» сборщики подписей. Им платят, а те рисуют. Ведь когда подписи собирают за деньги, то велик соблазн эти подписи нарисовать. У нас был случай, когда судебное решение вынесли относительно сборщика подписей. Человек платил за подпись по 100 рублей, а сам от партии получал 250, то есть 150 клал себе в карман. И суд привлек его к административной ответственности за подкуп избирателей. Сборщик-то может получать деньги от партии, а вот избиратель — нет. На практике это широко распространено, но доказать трудно. Думаю, беда этой партии (ПАРНАС — прим. «Ленты.ру») в том, что они деньги направо и налево раздают, а их потом обманывают.
Какой отказ в регистрации за эту кампанию вам больше всего запомнился?
Самый интересный — по партии «Коммунисты России» в Псковской области. Они провели пленум в какой-то заброшенной деревне, где, как оказалось, всего один дом, и проехать туда можно только на тракторе. Естественно, пленума на самом деле не было. Это местные выборы, и все комиссии по очереди им отказали. Разбирательство дошло до ЦИКа. Когда рассматривали жалобу, Чуров сказал, что следующее региональное совещание комиссий Северо-Западного федерального округа проведем в этой деревне.
Если с регистрацией все спокойно, то где теперь проявится административный ресурс на выборах?
Теоретически — в досрочном голосовании, оно начнется в среду 2 сентября. Там может этот ресурс разгуляться, потому что в прошлом году законодательство изменилось, и теперь досрочное голосование не ограничено. Раньше оно применялось только на льдинах, в труднодоступной местности, а сейчас можно везде, где нет открепительных удостоверений, проводить досрочное голосование. Но властью прикладываются организационно-политические усилия, чтобы досрочное голосование было не очень широким, потому что это зона потенциальных нарушений.
Единственная?
Еще есть участки, создаваемые в последнюю неделю перед днем голосования. Руководитель какого-нибудь предприятия обращается в комиссию и говорит, что в день выборов есть необходимость провести какие-то аварийные работы, поэтому сотрудники не могут уйти — нужен участок прямо на месте. Комиссия может пойти навстречу и, допустим, в среду создает участок, а в воскресенье там уже голосуют. Возникают скандалы, потому что не все партии знают о таких участках. Наиболее вопиющий случай был в Нижнем Новгороде год назад, когда почти 40 участков открыли в торговых палатках, чуть ли не на кладбищах, и там очень много за Шанцева (Валерий Шанцев, губернатор Нижегородской области — прим. «Ленты.ру») проголосовало. Но сейчас таких участков будет мало. Это позиция ЦИК: по каждому такому участку должно быть весомое обоснование. Даже в больницах не везде участки откроются.
Выборы приходят в каждый чум (голосование в труднодоступных регионах)
Фото: Василий Федосенко / Reuters
А как же больным голосовать?
На воскресенье ходячих обычно отпускают из больницы. А к лежачим придет участковая комиссия.
Следующие федеральные выборы впервые с 2003 года пройдут по смешанной системе, с избранием одномандатников. Наверняка и комиссии, и партии, и кандидаты забыли, как это бывает. Возможны проблемы?
Проблем будет очень много, и первая — с нарезкой одномандатных округов. Центризбирком еще не рассматривал эту схему, но по закону мы должны до 5 сентября предоставить ее в Госдуму. Видимо, 2 сентября рассмотрим. Пока нам никаких материалов не дали, но по той информации, что у меня есть, разрезали «по живому» все областные центры. Скажем, город Иваново раньше входил в один округ, а теперь часть Иваново в одной округе, часть в другом, и к каждой части приписана часть области. Такие крупные города, как Уфа, наверное, разрежут на много частей. Наверняка формально, с точки зрения арифметики, там соотношения выдержаны, но вообще-то это называется избирательной географией, или «джерримендеринг» — выпиливание округов.
К чему это приведет?
В городах явка меньше, в сельской местности выше. Голосование города будет «съедаться» областью. Мне это непонятно — сначала отменили выборы населением глав городов, теперь сами города разрезают на части. Но интересы городского населения и сельского разные. Если бы были депутаты от города и от села, они бы отстаивали интересы своих избирателей.
Председатель Центральной избирательной комиссии (ЦИК) России Владимир Чуров
Фото: Глеб Щелкунов / «Коммерсантъ»
А организационные проблемы у комиссий будут из-за нового закона?
Да, сейчас самый большой вопрос — создавать или не создавать 225 окружных избирательных комиссий. По закону функции ОИК может выполнять комиссия субъекта Федерации. Так в 2003 году и было в 39 регионах, где субъект Федерации равен округу. Остальные 50 регионов (в 2003 году субъектов Федерации было 89, некоторые потом объединились — прим. «Ленты.ру») делились на несколько окружных комиссий каждый. С 2007 года окружных комиссий не было, потому что не было одномандатных округов. Что сейчас делать — непонятно. Теоретически можно Красноярскую субъектовую комиссию сделать окружной на четыре округа. Но что тогда, документы из Норильска в Красноярск возить? А если делать много окружных, на это потребуются деньги.
Вы — представитель КПРФ, а компартия еще в 2003 году подавала иск об отмене результатов выборов в Страсбургский суд, и он никак не доходил до рассмотрения. Дошел?
Да, 2003 год они рассмотрели и приняли совершенно идиотское решение. Мы думали, что признают хотя бы неравный доступ к СМИ со стороны кандидатов. Но они даже этого не признали. А в 2011 году КПРФ не подавала иска и в Верховный суд.
Вы в 2008 году были свидетелем со стороны КПРФ в Верховном суде, когда коммунисты пытались отменить итоги выборов, дважды по итогам выборов писали особое мнение. Какое сейчас отношение к кампании 2016 года — интересно поработать или «опять этот кошмар»?
Кошмара не будет. Однако кампания назревает своеобразная. И я бы в ней с удовольствием поучаствовал, это интересно. Но проводить ее будет уже другой Центризбирком — у нашего состава комиссии в марте закончатся полномочия.