После революции Специалист по изоизданиям Анна Ларина о первых десятилетиях советской Москвы

В Музее-библиотеке Н.Ф. Федорова в рамках музейного лектория «Пространство и время в истории и культуре XX века» кандидат исторических наук Анна Ларина прочитала лекцию о том, как формировался облик новой Москвы с 1917 года до начала 1930-х годов.

На примере столицы она рассказала о переменах в стране, изменении идеологии и образа жизни, духовных ориентирах и художественных стилях. Ларина показала революционный переход от буржуазного, индивидуалистического к социалистическому, коллективистскому порядку жизни и образу мысли. Основой лекции послужили открытки и фотооткрытки того времени.

В ожидании великого

Открытки и фотооткрытки несли основной груз пропагандистской информации молодой советской республики наравне с плакатами. За их содержанием внимательно следили в Главлите и других занимающихся цензурой ведомствах. Работа фотохудожников была жестко регламентирована — случалось, что открытки выпускали по распоряжению с самого верха. Если небосвод на фотографиях был в облаках, его надо было ретушировать, ведь небо новой страны должно быть ясным. Но, несмотря на все ограничения, талантливым фотографам удалось вложить в свои работы гораздо больше, чем от них требовали.

1917 год стал годом переломных событий. Тогда вышла целая серия открыток, на которых запечатлены события марта — после Февральской революции и отречения Николая II на улицы вышли народные массы. Люди слушали выступления агитаторов, читали листовки, многие участвовали в митингах, и все это зафиксировали фотографы. По воспоминаниям очевидцев, население города не оставляло ощущение праздника, грядущей свободы, чего-то большого и великого.

Вот что пишет москвич Никита Окунев: «Вся публика восторженно кричала "Ура!" Лица у всех взволнованные, радостные, чувствовался истинный праздник. Всех охватывало умиление. Вот когда сказалось братство и общность настроения. А я стар, но я чуть ли не плакал, сам не знаю отчего, уж точно не от сжигания старых богов и не от любви новым, о которых ни я, да и по совести сказать, никто из москвичей, достоверно не знает».

В архивах сохранились сотни открыток той весны. Особенность этих фоторабот — превосходное качество старой типографской школы, благодаря которому при увеличении можно рассмотреть их самые мелкие детали. Кроме радости, на лицах присутствующих мы видим сомнения и замешательство. Примечательно, что люди радовались, несмотря на разрушение старого быта (например, основной транспорт Москвы, трамвай, перестал ходить).

Вынужденный диалог

Затем последовали октябрьские, ноябрьские события и знаменитый обстрел большевиками Кремля, находившегося под защитой юнкеров. В советское время долго оспаривалась степень его повреждений, но сохранились открытки, выпущенные после обстрела, и на них видно насколько он разрушен. Чудов монастырь, считавшийся в народе святыней, пострадал больше других построек. Масштаб московских разрушений можно оценить по фотографиям Белого города и площади Никитских ворот, где запечатлен разбитый дом князя Гагарина. Разрушения эти сохранились до середины 20-х годов, так как у новой власти не было ни сил, ни денег на восстановление домов.

Сохранилась необычная серия открыток Москвы 20-х годов. Они показывают не достопримечательности города, а фотографии Москвы уходящей — города без привычных удобств. Нет канализации, нет электричества, везде деревянные дома. В этой серии запечатлены строения на окраинах и в центре и маленькие церквушки, снесенные в 30-х годах. Москва тех лет — это нищета, голод и огромное количество блошиных рынков (например, на Садовой-Каретной улице или на Смоленской площади).

Знаком времени, кроме стихийной торговли, был невероятный дровяной кризис начала 20-х годов, связанный с последствиями Гражданской войны. Упомянутый выше Окунев вспоминает: «Стоит чудесная зимняя погода, мороз от минус 10 градусов, в помещении от 6 градусов. Целый день тепла нет. Ужасное время переживается Москвой, дров нет. Рушат и тащат все что попало: уличные деревянные фонари, барьеры набережных, сараи и даже целые дома. Особенно идет работа на окраинах в дачных местностях». Все это способствовало разрушению старого облика города и его материального мира.

Москва становилась столицей, сюда переезжали все правительственные учреждения, однако специальных зданий для них не было. Под чиновничьи нужды начали приспосабливать большие старые дома, и это также способствовало изменению облика города. Например, в здание Воспитательного дома, построенного при Екатерине II для сирот, въехали редакции газет и профсоюзы. Оно сменило вывеску на «Дворец Труда». Здесь работали и бывали Олеша, Булгаков, Грин, Паустовский, Ильф и Петров. Последние в своем произведении «12 стульев» увековечили этот дворец, ведь именно по его коридорам бегает мадам Грицацуева.

Историк и краевед Юрий Федосюк, сопоставлявший увиденное им в детстве (в середине 20-х годов) с описанием дореволюционной Москвы, рассказывал: «Внешне город почти не изменился. "Весь мир насилья" был разрушен, но материальный мир остался, каким был. Конечно, вместо городовых появились милиционеры, вместо офицеров — красные командиры, вместо чиновников — скромные совслужащие, не стало богачей, исчезли с улиц пышные купеческие вывески. На праздники вывешивались красные флаги, революционные лозунги и эмблемы, изменились названия многих улиц, но дома, заборы, мостовые, магазины, мебель, утварь и люди — разумеется, взрослые люди — были сплошь "дореволюционными", из той эпохи».

Первые шаги монументальной пропаганды

В первые годы советской власти фотографии для открыток тщательно отбирались, как и их авторы. Над сериями работали классики: Петрусов, Родченко, Грановский и другие. Неудивительно, что некоторые фото являются настоящими шедеврами, заставляющими влюбиться в Москву. Увы, не под всеми снимками есть подписи авторов.

В апреле 1918 года был принят декрет о памятниках республики, предписывающий снятие памятников царям и их слугам (или монументов, не представляющих исторической и художественной ценности) с площадей и улиц, а также частичное их использование в утилитарных целях. К 1 Мая памятники уже начали убирать, а также снимать имперских орлов со всех зданий. Примечательно, что дольше всего орлы продержались на башнях Кремля.

На площади перед зданием Моссовета до революции стоял памятник генералу Скобелеву. Вместо него уже к 1922 году возвели монумент «Свобода». Архитектурно-скульптурная композиция памятника состояла из трехгранного постамента и статуи. Талантливо выполненный, он, безусловно, был идеологизирован, но очень полюбился москвичам. Этот монумент присутствует на многих открытках, представляющих Москву. Его разрушили как не соответствующий эпохе в 1941 году и возвели на этом месте памятник Юрию Долгорукому.

Нередко новое изваяние ставилось на постамент от предыдущего. Например, постамент от памятника Дому Романовых в Александровском саду использовали для нового монумента, сбив с него фамилии царской семьи. Идея замены старых памятников на новые была заимствована большевиками у французских революционеров.

Скульптор Сергей Коненков писал: «В Москве развернулась небывалая в истории скульптуры деятельность по сооружению памятников. В годы "военного коммунизма", когда на молодую Страну Советов со всех сторон наседали враги, в Москве удалось открыть двадцать пять памятников, сорок семь памятников были подготовлены к постановке, и только чрезвычайные обстоятельства военного времени не позволили довести дело до конца».

Стоит отметить, что памятники устанавливали не только революционерам, Степану Разину и декабристам, но и выдающимся писателям и поэтам. Многие из них были временными, выполненными из гипса. Гипсовые монументы Герцену и Огареву перед зданием Московского университета сохранились только на открытках и позже были снесены. Такая же судьба постигла памятник Марксу и Энгельсу на Театральной площади. Люди в шутку называли их «купальщиками», поскольку трибуна, за которой стояли классики марксизма, по форме напоминала ванну.

Монумент Свободы на Советской площади. Скульптор Н.А. Андреев (открытка). Москва, 1920-е годы

Фото: фонд Российской государственной библиотеки

Возводились и концептуальные памятники, такие как каменный монумент «Мысль» работы Сергея Меркурова, установленный на Цветном бульваре. Он появился на открытках вместе с другой его работой — памятником Федору Достоевскому, стоявшим недалеко от «Мысли» до 1935 года. Потом его перенесли к Мариинской больнице, где писатель родился, и там он находится до сих пор.

Видный памятник того времени — деревянный мавзолей Ленина работы архитектора Алексея Щусева (1926 год). Нынешнее здание повторяет его конструкцию — тогда выполнить строение из камня или гранита не было возможности из-за нехватки материалов. На редких открытках видно, что пространство за мавзолеем было оформлено совсем не так, как сейчас: были только что посажены молодые деревья, возвышались холмы могил революционеров, погибших в ноябрьские дни 1917 года.

Возвращение ярмарки

Следующий серьезный пласт в истории развития города, запечатленный на открытках 1923 года, — многочисленные выставки и ярмарки. Примечательно, что их не проводили с революции, и только в 1922 году начался настоящий бум, главной целью которого была демонстрация передового опыта и успехов новой власти. Там, где сейчас расположен парк культуры и отдыха имени Горького, была разбита Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка.

Вид арки главного входа и павильонов сохранился на фото. Главным архитектором выставки был архитектор Щусев — один из тех немногих, кто работал в городе и до революции, и после. Благодаря таким, как он, удалось сохранить что-то от старой архитектуры и совместить это с новой без потери гармонии, без жестокого перелома, который произошел позднее.

В оформлении павильонов этой выставки работали Федор Шехтель, Иван Жолтовский, а также те, кто ярко заявили о себе только через пять лет: Константин Мельников, Владимир Щуко. Оформляли ее мастера авангарда братья Стенберги, Александра Экстер, Иван Шадр и Вера Мухина. Здания выставки почти все были деревянными. Особенно показателен павильон газеты «Известия», не похожий ни на одну постройку дореволюционной эпохи, — его оформляла Мухина.

Организация нового досуга и быта

Следующий этап заключался в реализации идеи новой власти, согласно которой необходимо было не только наблюдать за досугом советского человека, но и направлять его в нужное русло. В этот период истории города огромное внимание уделялось спорту. С одной стороны, это была реакция на внешнюю угрозу, с другой — спорт объединял людей. Его пропагандировали среди населения с помощью графики, лозунгов и различных мероприятий. Среди москвичей тогда были популярны регаты байдарочников на Москве-реке, и потому сохранилась целая серия открыток, посвященная ей. На некоторых из них изображен новый город, а на другой байдарочники запечатлены на фоне Симонова монастыря и храмов.

В копилку пропаганды спорта среди москвичей свой вклад внесла и директор ЦПКиО имени Горького Бетти Глан. Она привлекала к созданию парка тех же художников-авангардистов, что делали на этом месте ярмарку. В результате ЦПКиО украсили множеством античных скульптур с отсылкой к мощному телу и здоровому духу. Глан специально ходила в Музей изящных искусств, где подбирала подходящие образы.

Парашютный спорт наряду с греблей был одним из самых популярных в Москве. В парке построили спиралевидную башню, с которой любой желающий мог совершить прыжок с парашютом, и этот аттракцион неизменно привлекал посетителей.

Кроме нового пространства, создавались новые магазины, новый быт. Например, строилось знаменитое здание в Кисловском переулке недалеко от Арбатской площади — магазин Моссельпрома (1925 год). К его оформлению был причастен Александр Родченко и Владимир Маяковский. Слоган поэта «Нигде кроме, как в Моссельпроме» был нанесен на стену заведения. Было построено не только само здание, но и выпущена целая линейка сопутствующей продукции, созданы слоганы, специальный дизайн этикеток, реклам, афиш и плакатов. Этот дом, до определенного времени считавшийся небоскребом, сохранился до наших дней. В 30-е годы рекламу стерли со стен здания, а с 1937 года оно снова стало жилым.

Еще один пласт и символ новой эпохи — Шуховская башня, при строительстве которой использовались новые инженерные конструкции и гениальные решения. Ее активно тиражировали на открытках. Кроме башни, на почтовых карточках часто можно было увидеть дом-коммуну на Шаболовке. Это была не просто пропаганда новаторства и архитектурных новинок, а настоящая реклама нового быта, такие дома объединяли людей с одного завода или одной профессии. Именно в доме-коммуне впервые были организованы внутренние дворы для спортивных игр.

В это же время появилось много открыток, пропагандирующих труд строителей, на них можно видеть недостроенные здания и людей, занимающихся их возведением. До середины 20-х годов фотографии строек не приветствовались, и теперь с помощью этих открыток новой власти важно было показать, что страна растет, строится, развивается, жизнь налаживается, а государство решает вопросы с жилищным кризисом, начавшимся в Москве еще в царской России. Для этого на открытках тех лет также фиксировались новые территории, входящие в черту столицы.

Лаборатория новой архитектуры

Ближе к 30-м годам в городе начала доминировать новая архитектура. На это обращали внимание многие, и здесь стоит снова вспомнить Маяковского, писавшего в 1929 году, что здание Госторга на Мясницкой улице «сияет тысячами солнц». Он восхищался новыми материалами, бетоном, стеклом, возможностью строить быстрее и выше.

Электрозавод (открытка). Б.м., 1930-е годы

Фото: фонд Российской государственной библиотеки

В это же время Москва становилась индустриальной, открывались десятки заводов. Открытие здания Электрозавода (1930 год) стало стартом новой эпохи, когда электричество пришло в дома москвичей и появилась знаменитая фраза про лампочку Ильича. Его вход украшал огромный лозунг «Крепи оборону СССР».

В Москве начали расширять улицы и сужать тротуары. На фотографиях можно видеть новую архитектуру, лозунги, но люди оставались все теми же, и даже дорогу переходили не по переходу, а как раньше, где придется. Тогда же были построены Большой каменный мост и знаменитый Дом на набережной — новый тип здания, в котором жила советская элита, представители НКВД.

Тогда многие писали о том, что Москва должна строиться по-новому, что она превратилась в лабораторию новой архитектуры. Сюда специально приезжали архитекторы из других стран, чтобы попробовать свои силы или перенять опыт. Многие специалисты шли на разрушение старого, чтобы возвести новое.

Москву до реконструкции называли «большой деревней». Это название пошло от петербуржцев, приезжавших сюда из своего города с линейными улицами. В Москве же тогда еще сохранились кривые проулки с характерными изгибами и закругленными поворотами. На сохранившихся открытках зафиксировано постепенное превращение старой кривой Тверской улицы в прямую и широкую улицу Горького.

Улица Горького до реконструкции. Фото Н. Грановского (фотооткрытка). Москва, Союзфото, 1935 год

Фото: фонд Российской государственной библиотеки

Строились грандиозные здания для советских газет и других важных партийных ведомств. Зданиям «Правды», «Известий», Центрального телеграфа (здесь была точка вещания советского радио), Института Маркса, Энгельса, Ленина во время строительства уделялось особое внимание, так как они несли на себе мощнейшую идеологическую нагрузку.

В 30-е годы была опубликована показательная серия открыток «От старой к новой Москве». Она издавалась на нескольких языках и отправлялась для распространения за рубеж. На них нередко помещались коллажи, показывавшие, как преобразился город.

Вся серия была выстроена таким образом, что в ней усиливалась негативная сторона организации быта в Москве до революции и подчеркивались новшества и преимущества нового времени. Факты в подписях к открыткам нередко сознательно искажались. Например, есть карточка с Красными воротами и другая — уже после их сноса. Текст подписи гласил: «Красные ворота задерживали движение», но именно на Красноворотской площади из-за медленного движения, благодаря воротам, никогда никого не давили, а на соседней площади, у вокзала, жертвы были постоянно.

Квинтэссенцией того времени можно считать комплект открыток 1934 года, на обороте которых красовались уже построенные после революции здания, а на обложку был вынесен проект небоскреба Дворца Советов.

Храм Христа Спасителя уже снесли, и все центральные площади объединились в большой проспект, ведущий к будущему зданию Дворца Советов по проекту Бориса Иофана. В его основу легла идея пирамиды, на вершине которой должен был располагаться абстрактный символ нового времени, но по решению партии его заменили на огромную статую Ленина.

Дворец Советов призван был стать самым высоким зданием в мире. Любопытно, что конструкторы пришли к выводу, что москвичи смогли бы видеть статую Ленина 2-3 дня в году в идеальную ясную погоду, а все остальное время ее скрывали бы облака. Здание так и не построили из-за начала войны, но оно осталось в истории, на многих открытках и в журналах того времени. Вместо небоскреба впоследствии построили бассейн.

Пожилые люди воспринимали происходящее в городе без восторга. Вот что пишет в своих воспоминаниях один москвич: «Москва разрыта, строится метро, храм Христа Спасителя взорван, привычные маршруты наших воскресных прогулок нарушены, но можно пойти в Музей изящных искусств на Волхонке, туда еще можно пройти».

Квинтэссенцией того времени стало строительство метро с роскошными павильонами, запечатленными в отдельной серии открыток. На некоторых из них можно встретить и снимки счастливых рабочих. Да, это был новый мир, но у него была и обратная сторона — за всем этим строительством скрывались сломанные судьбы людей, чьими неимоверными усилиями строились метро и эти здания. В воспоминаниях очевидцев поражает контраст между роскошью подземного дворца и тяжелым, ущербным бытом рабочих.

Так как Москва стала столицей нового государства, все изменения в городе были показательными. Изменение названий и архитектуры в других населенных пунктах происходило в гораздо меньших масштабах, да и до окраин столицы они дошли только в 60-е — 70-е годы.