В четверг, 21 января, в Кремле состоялось очередное заседание Совета по науке и образованию. В условиях стремительно дешевеющей нефти и пикирующего курса рубля ученые должны были найти «точки несырьевого роста» страны. Но вместо мозгового штурма заседание превратилось в дискуссию о наиболее достойных финансирования вузах и, как ни странно, о роли Владимира Ленина в российской истории. В итоге громче всего прозвучал вопрос: а не намерен ли президент России Владимир Путин предать земле тело вождя?
Совет начал свою работу размеренно и спокойно. Казалось, собравшиеся никуда не торопятся и готовы зачитывать доклады долгими часами. Но на втором часу обстановка оживилась. И даже накалилась.
Когда академики, ученые и министры собирались в прошлый раз, было принято решение о разработке стратегии научно-технологического развития России на долгосрочный период. К осени текущего года документ должен быть готов. Это принципиальный вопрос, подчеркнул Путин. Наличие собственных передовых технологий он назвал ключевым фактором суверенитета и безопасности государства. И даже уравнял вырабатываемый документ со Стратегией национальной безопасности.
По его данным, заметный вклад в мировую и отечественную науку сегодня вносят лишь 150 институтов. То есть 10 процентов государственных образовательных и научных организаций. «Конечно, возникает вопрос: а где остальные-то, как там обстоят дела, как они работают?» — выразил удивление Путин. И добавил, что деньги, которые выделяются на науку, должны получать только сильные исследовательские коллективы. Замечание многих задело.
В дискуссию с президентом вступил глава Российской академии наук Владимир Фортов. Он убеждал собравшихся в том, что неверно ориентироваться только на ведущие вузы. Потому что и в средних институтах есть успешные отделы. Именно там делается наука. Именно из такого отдела вышел знаменитый российский математик, доказавший гипотезу Пуанкаре, Григорий Перельман.
Владимир Фортов не скрывал от президента непростую ситуацию в российской науке
Фото: kremlin.ru
Идею долговременных стратегий Фортов также не одобрил. «Сколько этих стратегий было разработано? Да десятки! И ни одна из них до конца не выполнена», — напомнил он.
Академик продолжал озвучивать неприятные факты: «Во всем мире наблюдается взрывной рост в научной сфере, за которым мы явно не успеваем. Рост наших публикаций (в мировых научных журналах — прим. «Ленты.ру») составил всего 90 процентов против десятикратного в Китае и трехкратного в Индии. По количеству статей Китай нас обогнал в 1997 году, Индия в 2005-м. Нам уже в спину дышит Иран».
Но обратился к президенту с другой просьбой — продлить мораторий на распоряжение имуществом институтов, ранее входивших в систему РАН. Фортов заявил, что введенный в 2013 году запрет «действительно спас наши институты от растаскивания теми, кто хочет поживиться академической собственностью, а главное — поднять свой заслуженно низкий научный рейтинг».
С продлением моратория еще на год Путин согласился, но уточнил: «Его вводили для того, чтобы у науки ничего не растащили, а не для того, чтобы ничего не делали». А от намерения поддерживать только успешные научные центры не отступил — иначе «жалко просто денег». Президент уверен, что бесперспективные центры поддерживать нельзя: «Это все равно, что в экономике вечно субсидировать предприятия, которые обречены на то, чтобы быть закрытыми».
Что касается зарубежных рейтингов и цитируемости российских ученых — пусть академики разработают собственный рейтинг и собственные критерии оценки лучших вузов. «Ну так вы их и доработайте тогда! Где они?» — предложил глава государства. Он ответил на все претензии Фортова, но с академиком хотели поспорить и коллеги.
Владимир Путин назвал принципиальным вопросом подготовку стратегии научно-технологического развития России
Фото: kremlin.ru
«Володь, ты сказал про Перельмана и Эйнштейна, — обратился к Фортову глава Курчатовского института Михаил Ковальчук. — Вопросов нет! Но ни Перельман, ни Эйнштейн не просили миллиардных денег. Один тихо сидел в патентном бюро, а второй в квартире с авоськой, молоком и батоном».
Ковальчук считает, что сегодня, когда наука в конвульсиях выходит из периода развала, ученые «делят не спецпаек, а спецответственность». Нужны люди, способные управлять течением мысли. Для обоснования своих слов, Ковальчук неожиданно продекламировал строфу из поэмы Бориса Пастернака «Высокая болезнь»: «Тогда, его увидев в яви, я думал, думал без конца об авторстве его и праве дерзать от первого лица. Ответ такой: он управлял теченьем мысли и только потому — страной».
Поскольку поэма была написана в 1920-е годы и трактовала роль Ленина в истории, Путин отметил, что течением мысли нужно управлять правильно, а «не как у Владимира Ильича». По словам президента, в результате «эта мысль привела к развалу Советского Союза». «Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом», — отвлекся от темы заседания президент.
Пара брошенных вскользь реплик — и никто уже не вспоминал, зачем собрался совет. После заседания журналисты спрашивали пресс-секретаря президента России о причине резких высказываний Путина о Ленине. «Каждый, в том числе и президент, вправе иметь свое отношение к той или иной личности в истории. Вряд ли это может быть поводом для возмущения», — разводил руками Дмитрий Песков. Откуда-то всплыла уже подзабытая мысль о захоронении тела вождя. И снова пресс-секретарю пришлось уточнять, что такой вопрос «вообще в повестке дня не стоит».
Тем не менее дискуссия президента и академиков (уже, конечно, не о роли Ленина) может продолжиться на следующий день. Путин планирует обсудить с главой РАН реформу академии при личной встрече в Кремле.