Московские улицы ждет очередная масштабная реконструкция. Второй этап программы «Моя улица» затронет самые знаковые места столицы — Тверскую, Новый Арбат, Садовое и Бульварное кольцо. Основатель архитектурного бюро Topotek 1 и разработчик концепции Нового Арбата Мартин Рейн-Кано рассказал «Ленте.ру» о том, почему хороший город не может обойтись без конфликта, перманентного ремонта и архитектурных провокаций.
Какое впечатление произвел на вас Новый Арбат, когда вы впервые его увидели?
Это прекрасное пространство — мне понравилось, как расставлены здания-книжки, как улица заканчивается замечательным видом на «Украину» и Белый дом. Но, как и многие улицы в Москве, Новый Арбат выходит далеко за пределы человеческого масштаба, именно это делает его таким грандиозным и грациозным.
Мартин Рейн-Кано
Его монументальность подавляет?
Меня поразил размер, и мне нравится этот монументализм. Здорово, что он у вас есть, это часть вашей истории, но как соизмерить ее с человеком? Мне не хотелось выбирать простой путь и делать эту монументальность милой. Очень часто работая с таким пространством, архитекторы пытаются сотворить что-то маленькое и милое, тем самым формируя баланс между монументальным размером и человеческим.
Передо мной встал вопрос, как сохранить оба этих масштаба. Мы решили добавить деревьев, которые не только смягчают улицу и создают тень летом, но еще и создают хороший визуальный переход от огромных домов к человеческим пропорциям. Я предложил добавить огромные скамейки — на них смогут сидеть сотни людей, задавая улице другое измерение.
То есть Новый Арбат останется все тем же Новым Арбатом, но там появится комфортное пространство для людей, соразмерное его масштабам?
Я ненавижу желание ландшафтных архитекторов все исправить, поэтому мы не корректируем монументальность. Это большая улица с удивительным размахом, и мы следуем за ним, принимая реальность российской зимы. В некотором смысле это провокация.
Концепция благоустройства предполагает разделение Нового Арбата на две части. На северной стороне — зона для прогулок
Изображение: КБ «Стрелка»
Процесс реконструкции улиц каждое лето вызывает возмущение у горожан. Можно ли избежать этого?
Это вопрос менеджмента. Не знаю, успокоит ли вас это, но в Берлине каждое лето происходит то же самое. Я думаю, надо просто пересмотреть свое восприятие города — хорошие города всегда меняются и перестраиваются, иначе они просто превратятся в музеи. Город никогда не будет завершен, если он нормально развивается. На практике это означает, что ремонт никогда не кончится.
Вы как-то сказали, что города — это пространства, где культивируется конфликт. Это нормально?
Да, хорошие города и публичные пространства порождают конфликты. Об этом интересно размышлять — в хорошем городе будет определенное напряжение и динамика, вы понимаете? Как и в хорошем кино — а города действительно напоминают кино — нужно немного саспенса, чтобы сделать все чуть интереснее. Городские конфликты можно подавлять, а можно, наоборот, их немного заострять. И я уверен, что хорошее публичное пространство задает хорошее обрамление и мотивацию конфликту, но в позитивном ключе.
Позитивный конфликт?
Это возможность вступить в коммуникацию, встретить другого человека. На огромных 200-метровых скамейках, которые мы поставим на Новом Арбате, рядом смогут сидеть люди разного возраста и взглядов. Возможно, они захотят поговорить друг с другом. Мы создаем сцену для таких дискуссий.
В одном из интервью вы сказали, что, в отличие от архитектуры, дизайн публичных пространств не считается предметом первой необходимости…
Архитектуру можно сравнить с куском хлеба, а публичные пространства — с тем, что мы положим сверху. Хлебом вы можете заглушить чувство голода, но постоянно им питаться невкусно, неплохо что-то добавить. Традиция публичных пространств всегда была немного роскошью, у которой больше общего с живописью, чем с архитектурой. Это приятное дополнение к городу, состоящему из домов. Хороший парк или площадь встречаются так редко, что от этого они становятся только ценнее.
А еще профессии постепенно меняются. Архитектура все больше занимается общением с прессой и публикой. Теперь важнее рассказать о доме, чем построить его. В интернете проекты получают вторую жизнь. Даже если сам проект довольно скучный, красивые картинки делают его намного интереснее.
Успех вашего датского проекта Superkilen тоже пришел из интернета. Вы ожидали такой эффект?
Нет, конечно. Но в этом проекте заложена сильная история, и над его второй жизнью (в интернете) мы работали не меньше, чем над первой. Парк расположен не в самом приятном районе Копенгагена, и едва ли стал бы одним из десятка наиболее посещаемых проектов в Дании, если бы не этот публичный резонанс.
Суперкилен (Superkilen) — общественный парк на окраине Копенгагена
Изображение: Iwan Baan
Как вы собрали все эти детали: китайские пальмы, дорожные знаки из Катара и России, водокачку из Израиля?
Проект был очень важным в смысле вовлечения людей. Мы разместили объявления в интернете и газетах, общались с людьми и просили их принять участие в дизайне. Так что большинство объектов предложили они, а оставшуюся часть — мы.
Там есть маркированные зоны с разными функциями: так называемая «красная площадь», «черный рынок», «зеленый парк».
Во многих проектах вы разводите людей по интересам — в этом, по вашему, кроется секрет хорошего публичного пространства?
Я думаю, очень важен верный масштаб. Многие публичные пространства слишком большие или слишком маленькие. В случае Superkilen это разделение было естественным — улица, сквер, здания задавали разный масштаб. В случае с Новым Арбатом мы по-разному отрабатываем две стороны улицы.
Почему города так часто выбирают скучные и стереотипные решения? Когда в 2005 году вы сделали спортивную площадку в Берлине, это казалось самым настоящим прорывом, хотя вы всего лишь обыграли художественно разметку на асфальте.
Интересные проекты нужны, но необязательно, чтобы такими были все. Иногда полезны и простые ответы. Приведу аналогию с доктором: для разных болезней мы пропишем разное лечение, больному онкологией — химиотерапию, простывшему — аспирин. В городе действуют те же правила: нужно поставить точный диагноз и выбрать верное решение. Я думаю, что важно работать в ритме конкретного города.
Спортивная площадка в Берлине
Изображение: Hans Joosten
Какова роль ландшафтного архитектора в проекте? Что он знает такого, что недоступно архитектору?
Ландшафтный архитектор не может быть аутистом, а архитектор всегда может проигнорировать желания горожан. Это другой тип мышления: публичное пространство требует больше дискуссий, вы вмешиваетесь в жизнь целого города. Когда придумываете свои решения, всегда надо учитывать контекст — социальный, строительный, политический. Даже о погоде нельзя забывать. Архитекторы об этом даже не задумываются, поэтому их решения зачастую разрушают и убивают город. Плохой парк исправить проще, чем огромное строение, — самое кошмарное здание может простоять полвека. Главное различие состоит в том, что мы готовы делиться с людьми и славой, и ответственностью.
Какие ошибки в организации публичных пространств встречаются чаще всего?
Это сильно зависит от страны, но одна из проблем — в неопределенности, неясности. Какие-то пространства должны быть публичными, но по факту ими не являются. Например, торговые центры. Эта неразбериха очень смущает: не понимая, в каком пространстве вы находитесь, вы не знаете, что в нем можно делать, а что нет, частное оно или публичное, настоящее оно или фальшивое.
Кроме того, публичные пространства просто исчезают — многие улицы в Америке, например, превратились просто в автомобильные дороги, где вы садитесь в такси и едете домой, не общаясь ни с кем. Это трагедия — без публичных пространств люди будут обречены жить в аутистическом мире.
Какими, по вашему мнению, публичные пространства станут в будущем?
Наши проекты приобретают все большую социальную значимость, и этот тренд будет только усиливаться. Нам приходится придумывать разнообразные стратегии, чтобы вовлечь публику и избежать риска пойти неправильным путем в работе с жителями. Это одна сторона вопроса.
С другой стороны, мы работаем по всему миру и видим, что каждая страна развивается своим путем. Берлин, например, всегда был радикальным городом в смысле культуры, но в архитектуре он не так-то и радикален: здесь слишком долго экспериментировали, и многие из этих экспериментов закончились печально. Но если вы отправитесь в Скандинавию, где ничего не менялось долгие годы, и денег, кстати, побольше, то увидите огромное желание экспериментировать. У каждой страны своя ситуация, и архитектору неплохо бы ее понимать, чтобы предлагать целенаправленные решения, а не копипастить универсальные идеи.