«В России мало звероферм, отвечающих мировым стандартам» Тома Саломон — о мужчинах в мехах, демократичном соболе и моде для пожилых

Креативный директор модного дома Yves Salomon Тома Саломон, правнук основателя французского модного бренда, специализирующегося на изделиях из меха и кожи, рассказал «Ленте.ру» о своих планах в России, о реакции на кризис и о том, почему его марка не конфликтует с зоозащитниками и выпускает одежду для зрелых дам.

«Лента.ру»: Недавно компания Yves Salomon отказалась от сотрудничества с российским дистрибьютором. Почему?

Тома Саломон: Мы вышли на российский рынок напрямую и сфокусировались на общении с потребителем. Проблема дистрибьюторов в том, что ухудшение экономической ситуации подталкивает их снимать меньшие помещения, сворачивать закупки, а мы стремимся к тому, чтобы в России наши коллекции были представлены как можно более полно. На этапе становления дистрибьюция — хороший способ решения организационных проблем на новом рынке, но потом она может осложнять бизнес. Одна из положительных сторон прямого выхода на рынок — то, что теперь в нашем флагманском магазине представлены все линии бренда, включая детскую и мужскую. Стало больше и парок, и соболей одновременно. Нам легче следить за своим имиджем в глазах российского покупателя, выглядеть так, как мы выглядим во Франции и других странах, «глобализировать» ассортимент. Я очень рад, что, несмотря на экономические сложности, московский бутик Yves Salomon работает успешно. В отличие от других брендов класса люкс, мы предлагаем покупателям сезонные скидки, и это, разумеется, улучшает спрос.

Но все же ваши вещи — для очень богатых людей.

Мы сейчас сосредоточены не столько на роскоши, сколько на моде. В коллекциях появилось много новых интересных вещей, которые привлекают своей идеей, а не сверхдорогими материалами. Прежде всего, это парки из джинсовой ткани с подкладкой из меха кролика. Есть также обувь — кроссовки, например.

А на соболей найдутся ли покупатели?

Конечно. Уже куплена пара вещей из новой коллекции. Кстати, еще о дистрибьюторах: естественно, когда есть посредник, конечная цена закономерно увеличивается. Сейчас мы предлагаем наши вещи по ценам, минимально отличающимся от парижских: разница обусловлена движением курса рубля, это не более 10 процентов. Если не верите, можете проверить! (Смеется.) Мы понимаем, что сейчас, когда из-за кризиса и санкций россияне меньше путешествуют, они больше покупают на родине, и важно предлагать им товары и цены, которые их устраивают. Кстати, сейчас в Москву приезжает на шопинг все больше иностранцев — например, из Китая. Мы даже подумываем нанять в московский флагманский бутик сотрудника, говорящего по-китайски, если этот поток будет расти.

Надо сказать, что и кроличий мех у вас необычно ноский, долго не вытирается. Неужели используете шкурки генно-модифицированных кроликов?

Ну что вы! Мы просто устраиваем им особые процедуры по уходу за мехом! (Смеется.) Это, конечно, шутка, но наш бренд действительно уделяет особое внимание и качеству шкурок, и технологии их выделки. Такая же качественная у нас и замша, из которой мы шьем платья.

Это вечерние вещи?

Нет. ДНК бренда — повседневная одежда. Мы не стремимся создавать коллекции haute couture, на один выход. Мне хотелось бы, чтобы наши вещи женщины могли носить каждый день. Конечно, какие-то вещи подойдут и для вечеринки с коктейлями, но в целом это повседневный гардероб. Мы активно развиваем и мужское направление — в этом году уже довольно большая линия, в будущем году мы ее значительно расширим. Это важная статья нашего бизнеса.

Мужчина в мехах — это несколько избыточно, вы не находите?

Все зависит от стиля одежды и того, как именно используется мех. Мужчинам в основном предлагаем парки, мех идет на подкладку и не бросается в глаза. Парки хорошо раскупают. А классическая шуба на мужчине действительно too much, если он не канадский охотник и не полярный исследователь. (Смеется.)

А как складываются отношения с PETA и другими зоозащитниками?

Нормально. Без эксцессов. Мы ответственно подходим к выбору поставщиков сырья и следим за тем, чтобы они работали в соответствии с законами и международными соглашениями в области защиты животных. Мы должны знать все о происхождении меха, о том, как содержатся и забиваются животные, все должно быть легально — это наше принципиальное требование, из него не бывает исключений. Все наши вещи шьются во Франции, так что качество контролируется, мы за него отвечаем.

Вы используете российские меха?

Иногда, но в общем в России мало звероферм, отвечающих мировым стандартам.

Многие марки, прежде не приглашавшие к сотрудничеству бренд-амбассадоров, сейчас меняют свою политику. Yves Salomon не хочет выбрать посланника марки?

Нет, мы по-прежнему находим, что бренд в состоянии представлять сам себя. Может быть, это прозвучит банально, но я предпочитаю вкладывать деньги не в гонорары амбассадорам, а в развитие марки, чтобы лояльных клиентов, каждый из которых — тоже в своем роде посланник бренда, становилось все больше, а их интерес не угасал. Я сам с удовольствием ношу парку Yves Salomon из коллекции нового сезона, сочетая ее с джинсами и кроссовками.

Какие меха будут носить этой зимой?

Я не считаю, что есть какой-то тренд на тот или иной мех. Мех как таковой, будь то лиса, норка или соболь, всегда в моде. Вопрос только в качестве вещей, оригинальности моделей. Мы используем соболя для отделки парки в стиле «спортивный шик», мы делаем вещи с сюжетной «мозаикой» из меха — например, в этом году есть модель с изображением слона из меха разных оттенков. Используем цветной мех — будущей зимой в нашей коллекции будут вещи темно-зеленого и фиолетового цвета. Покупательницам нравятся пальто-трансформеры из выделанной овчины, которые можно носить мехом внутрь или наружу.

Не так давно Айрис Апфель выступила с заявлением, что мировая модная индустрия не учитывает запросы одной из самых платежеспособных категорий клиенток — женщин зрелых лет, зачастую plus-size. У вас есть вещи для них?

Полностью согласен с Айрис. Мы как раз ценим эту клиентуру и предлагаем дамам зрелого возраста классические вещи сдержанных оттенков, а женщинам с пышными формами — накидки-кейпы, свободные силуэты, которые скрывают недостатки фигуры.

Немного отвлеченный вопрос, но у вас, человека из модной индустрии, наверняка есть свое мнение: почему в последнее время так много известных дизайнеров покинули место работы?

Сейчас мода — это очень суровый бизнес. От дизайнеров слишком много требуют. Они должны создавать по шесть-восемь коллекций в год. И творческим людям очень сложно соответствовать. Постоянная необходимость «креативить» может довести до сумасшествия. Покупатели хотят все новых и новых вещей. Хороший модельер может сделать одну, две, три качественные коллекции, но восемь — это уже слишком. Бизнес убивает творчество. В этом смысле я уважаю Аззедина Алайя: он выпускает коллекции тогда, когда считает нужным, вне зависимости от сезона, он не желает крутиться на этой чокнутой карусели вместе с коллегами. Мы тоже держимся особняком: у нас три коллекции в год, над ними работает дизайнерская команда из 15 человек. Конечно, особенно отдыхать нам тоже некогда, но и с ума от перегрузок не сходим.