Экономика в морозилке Зачем государство переходит на жесткую бюджетную диету

Правительство на совещании у Дмитрия Медведева предварительно одобрило заморозку расходов бюджета на 2017-2019 годы на уровне 15,78 триллиона рублей ежегодно — это даже меньше, чем показатель 2016 года. Траты на социалку, по требованию Медведева, замораживаться не будут.

Третий путь Силуанова

В начале текущего года стало ясно, что цены на нефть не собираются возвращаться к докризисному уровню. Более того, даже заложенный в бюджет показатель в 50 долларов за баррель, колоссально низкий еще по меркам двухлетней давности, может оказаться слишком оптимистичным (хотя в последние пару месяцев видно, что ожидания были адекватны реальности). Экономика в течение первых месяцев года безуспешно пыталась нащупать дно, а санкции так и не были сняты.

Между тем государство продолжает сводить бюджет с большим минусом и все глубже залезает в кубышку. В текущем году даже при 50 долларах за баррель дефицит составит три процента ВВП (2,36 триллиона рублей). Дефицит по большей части покрывается за счет средств Резервного фонда, который тает на глазах: от 3,30 триллиона рублей в начале года к 2,54 триллиона к его середине.

Дальше в том же духе продолжать нельзя. Необходимо принимать определенные решения в области государственных финансов и фискальной политики. Собственно, опций у российского руководства было немного, и ни одну из них не назовешь приятной.

Во-первых, можно продолжать жить с высокодефицитным бюджетом, компенсируя недостаток доходов из стабилизационных фондов, а также прибегая к заимствованиям. В принципе, нормальная контрциклическая политика (регулирование, цель которого — предотвратить кризис или минимизировать его последствия, характеризуется достаточно жесткими экономическими мерами), если бы не два «но». По данным Минфина, Резервный фонд полностью исчерпается уже в следующем году, а 40 процентов Фонда национального благосостояния потратят к 2019-му.

Что касается заимствований, то, несмотря на большое количество желающих приобрести российские евробонды, в силу политической обстановки наращивание внешнего долга представляется мероприятием весьма сомнительным. А финансирование дефицита за счет внутренних обязательств, хоть и выглядит привлекательно, имеет свои пределы. Кроме того, слишком большое предложение облигаций на финансовом рынке приведет к вымыванию средств из других секторов.

Во-вторых, время от времени подавались сигналы об увеличении налоговой нагрузки. Но президент пообещал не повышать ее как минимум до 2018 года. Такая мера несет существенную угрозу экономике и одновременно провоцирует социальное недовольство, так что ее тоже пришлось исключить. По крайней мере, пока.

Третья и последняя опция — сокращение расходов. Именно она, судя по всему, и рассматривалась с самого начала в качестве приоритетной. Секвестр расходов на 2016 год — на 10 процентов — был подготовлен еще в апреле. Теперь же министр финансов Антон Силуанов замахнулся на куда более масштабную программу, которая растянется на три года.

«Абсолютное безумие» Минфина

В качестве ориентира, предварительно принятого на заседании у премьер-министра, фигурирует показатель в 15,78 триллиона рублей. Предполагается сократить расходы по 36 из 42 госпрограмм. Исключение — пенсии, экономическое развитие и управление госфинансами (то есть обслуживание долговых обязательств). Против снижения социальных выплат выступил лично Медведев, он же пообещал, что правительство не станет экономить на аграриях.

Судя по комментариям пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова, правительство получило карт-бланш на эти не самые популярные меры. Не до конца ясно, впрочем, какой будет итоговая сумма, зафиксированная в бюджете на следующие годы. А главное, непонятно, какие статьи подвергнутся наиболее жесткому сокращению. В ближайшие месяцы развернется борьба за оставшиеся деньги между министерствами, лоббирующими свои интересы.

Реакция на решение правительства экспертного сообщества была смешанной. Экс-министр финансов Алексей Кудрин считает, что предпринятые шаги были оптимальны как с экономической, так и с политической точки зрения. «Это просто психологически легче и позволяет принять те ориентиры, которые нужно сохранить», — говорил он 4 июля. Что ж, Кудрин давно известен как сторонник жесткой экономии и минимизации государственных расходов, и его похвала была ожидаемой.

Ожидаемой была и жесткая реакция его извечного оппонента, советника президента Сергея Глазьева. Он назвал предложение Минфина «абсолютным безумием». Ведомство Силуанова загоняет экономику страны в «стагфляционную ловушку», считает он. В случае реализации плана реальные расходы государства будут ежегодно падать на 10 процентов, а вслед за ними упадет и внутренний спрос, предупредил Глазьев.

Он сослался на опыт зарубежных стран, где государство посредством монетарной и фискальной политики, напротив, поддерживает в кризисных условиях внутренний спрос, тем самым смягчая последствия экономических потрясений. К слову, за рубежом у Глазьева с его идеей мягкой финансовой политики при кризисе немало единомышленников. В частности, среди бескомпромиссных противников austerity (мер экономии) — американский экономист, нобелевский лауреат Пол Кругман, который особенно строго критиковал за эти шаги Евросоюз и хвалил администрацию Барака Обамы за готовность тратить больше.

Анестезия для ВВП

Не последний из мотивов правительства, видимо, — борьба с инфляцией, с которой ведет беспощадную войну Банк России. Для регулятора новости о предварительном одобрении плана заморозки Минфина — очень хорошие. «Заморозка расходов снизит эффект мультипликатора денег на инфляцию и ускорит переход к четырехпроцентным целевым темпам прироста цен с нынешних 7,3 процента в год. В то же время заморозка расходов реалистично отражает динамику налоговых поступлений и бюджетные процессы, связанные с приоритетными проектами», — рассказал «Ленте.ру» директор аналитического департамента инвестиционной компании «Golden Hills-КапиталЪ АМ» Михаил Крылов.

Низкая инфляция, одно из важнейших условий стабилизации кредитного рынка, способна поддержать спрос населения на заемные средства. «Если в 2017 году планы по заморозке останутся в силе, то ЦБ РФ с легкостью достигнет таргета по годовой инфляции в четыре процента. Для населения это означает доступ к дешевым кредитам, в том числе ипотечным», — отмечает аналитик группы компаний «Финам» Тимур Нигматуллин.

Толку от наращивания бюджетных расходов, добавляет Крылов, в российских условиях все равно бы не было. «Опыт контрциклического регулирования с 1992 года учит, что деньги из бюджета в России никогда не трансформировались в рост всей экономики. Так зачем грустить о том, что эта часть прекратила расти? ВВП никогда не менялся исключительно от расходов. Увеличивать траты дальше — нет таких денег. Вероятно, не поменяется ничего от расходов и впредь. Влияние на ВВП будет в пределах 0,3 процентного пункта», — заявил эксперт.

Однако автоматическое урезание расходов хоть и решит фискальные задачи, для экономики будет, безусловно, болезненным. С этим более или менее согласны все представители экспертного сообщества. В этой ситуации было бы разумно сочетать непопулярные меры с реальными шагами по реформированию экономики, считает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. «Если такие изменения не проводятся, то заморозка расходов — это просто откладывание проблем, так как в реальности бюджетные проблемы заключаются в невозможности нарастить доходную базу», — говорит она. Орлова намерена понизить прогноз по росту ВВП с 2,5 процента до 0,5-1 процента в случае, если озвученные предложения официально утвердят.

Исключительно важно для ближайшего будущего российской экономики — то, что именно предстоит сокращать. Если в неприкосновенности оставят социальные и военные расходы, а прочее урежут, может не сработать даже расчет на сокращение инфляции. «Если расходы заморозят, но в их структуре вырастет доля социальных трат в ущерб остальным сегментам, то инфляционные риски сохранятся на высоком уровне», — резюмировала представитель Альфа-банка. При таком раскладе прогноз Глазьева о длительной стагфляции может оправдаться.