Серия недавних терактов во Франции и Германии актуализировала дискуссию о противодействии экстремизму. В том числе вновь был поднят вопрос координации действий спецслужб государств-членов ЕС. Слишком часто оказывалось, что преступник, совершивший атаку в одной стране, попадал до этого в поле зрения силовиков соседнего государства, но те не делились с коллегами информацией. Почему так происходит и стоит ли рассчитывать на изменение ситуации, разбиралась «Лента.ру».
В списках не значатся
11 июля 2015 турецкие спецслужбы задержали в провинции Газиантеп бельгийского подданного Ибрагима Бакрауи, который намеревался пробраться в Сирию и присоединиться к «Исламскому государству» (ИГ, запрещена в России). Обнаружив при нем бельгийский паспорт, турки через генконсульство в Стамбуле проинформировали Брюссель, что в ближайшие недели отправят предполагаемого террориста по месту проживания. Бельгийские спецслужбы запросили дополнительные данные, но ответа так и не получили. Спустя три недели Бакрауи спокойно сошел с борта самолета в Амстердаме, а еще через семь месяцев взорвал себя в аэропорту Брюсселя. Впоследствии выяснилось, что бумага просто затерялась среди груды документов в бельгийском консульстве в Стамбуле.
Таких историй великое множество. Практически каждый из террористов, устроивших бойню в Париже и Брюсселе, неоднократно попадал в поле зрения европейских спецслужб, но так и не был арестован или хотя бы взят под надлежащий контроль.
Ибрагима Абдеслама, взорвавшего себя в Париже у кафе Comptoir Voltaire, бельгийские спецслужбы допрашивали незадолго до теракта, заподозрив, что он хочет присоединиться к ИГ. Однако дальше этой беседы дело не пошло, и, конечно, бельгийцы не предупредили европейских коллег о потенциальном экстремисте. Через пару дней стражи порядка Нидерландов оштрафовали Абдеслама на 70 евро за перевоз гашиша — и освободили, поскольку не обнаружили его в базе данных голландской полиции.
Бельгийский подданный Абдельхамид Абауд, организатор парижских терактов, в январе 2015-го находился в Афинах и попал в поле зрения греческих спецслужб. Греки передали информацию о нем в Бельгию. Спустя несколько дней бельгийские спецслужбы обыскали конспиративную квартиру Абауда в Моленбеке, о чем он немедленно узнал благодаря звонку сообщника. К тому моменту, как Брюссель соизволил направить ответ в Афины, террориста и след простыл.
Складывается парадоксальная ситуация: экстремисты обладают в Европе большей свободой действий, чем те, кто должен им противостоять. Стоило террористам после ареста Абдеслама изменить свои планы — вместо делового квартала Парижа Ла-Дефанс атаковать Брюссель — как они оказались вне зоны юрисдикции французских спецслужб, и те потеряли к ним интерес.
Турецкое письмо о депортации Бакрауи
Фото: Alastair Grant / AP
После каждого нового теракта с высоких трибун звучат ритуальные призывы теснее сплотиться и активнее делиться информацией. Еще в январе 2015-го, после атаки на редакцию «Шарли Эбдо», Федерика Могерини пообещала наладить обмен разведывательными сведениями внутри ЕС. После ноябрьских терактов в Париже Арлем Дезир, французский госсекретарь по европейским делам, объявил: «На нас напали, мы будем защищаться плечом к плечу». После теракта в Брюсселе бельгийский премьер Шарль Мишель даже предложил создать единое «европейское ЦРУ». Но слова так и остались словами.
Не могу поступиться смыслами
Евросоюз преуспел во многом: единое экономическое пространство, открытые границы, унифицированные стандарты образования. Но общая политика безопасности — по-прежнему несбыточная мечта. «Даже представить не могу, чтобы мы поступились нашим национальным суверенитетом», — заявил немецкий министр внутренних дел Томас де Мезьер сразу после парижских терактов.
Причина этого, по мнению директора Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ Тимофея Бордачева, кроется в самом понятии государства и представлении о его функциях. «Важнейшая обязанность суверенного государства — обеспечение безопасности граждан, — говорит эксперт. — Даже при угрозах, сравнимых с нынешней, государства не способны делегировать суверенитет в особо чувствительных областях, включая сферу безопасности. Невозможно представить ситуацию, при которой на территории Бельгии немецкие полицейские будут кого-то вязать или выслеживать. Зачем тогда вообще нужно бельгийское государство?»
Немцы протестуют против слежки со стороны спецслужб
Фото: Gero Breloer / AP
В данном случае народ и власти едины. К примеру, как свидетельствуют опросы, многие британцы нормально относятся к тому, что сведения об их передвижениях попадают в базы данных полиции и контрразведки, но категорически против передачи такой информации спецслужбам Германии или Франции. Немцы, впрочем, не готовы мириться даже со слежкой со стороны родного государства.
В разведке нет друзей
Но дело не только в политиках. Европейские разведслужбы до сих пор относятся друг к другу с подозрением, памятуя старую истину — «в разведке нет друзей, есть только соперники». Французские разведчики не горят желанием обмениваться добытыми данными с немцами, испанцы — с англичанами, а все вместе опасаются выдавать ценную информацию новым членам ЕС — во избежание ее утечки в Москву.
«Со странами Восточной Европы, хотя они и члены ЕС, никто не хочет делиться подробностями важных операций, — откровенничает в интервью The Financial Times Бернар Скарсини, бывший шеф Главного управления внутренней разведки при Николя Саркози. — Европол хорош, когда речь идет об аресте сербских бандитов. Но никто не хочет раскрывать детали секретных операций и источники, которых вы с таким трудом завербовали или вытащили из тюремной камеры».
«В конце концов, разведка по природе своей склонна придерживать информацию. Информация — это власть, это сила. В разведке нет друзей, есть только враги», — объясняет Жан-Мари Деларю, глава Национальной комиссии по контролю за безопасностью Франции. Ему вторит сэр Роберт Соерс, бывший руководитель британской MI6: «Ни одна разведслужба не станет рисковать своими источниками. Каждый раз, когда какая-либо информация передается другой стороне, начинается охота на агентуру. Агента могут идентифицировать, арестовать, подвергнуть пыткам, наконец, просто убить».
Характерный пример — история с похищением туристов в Западной Сахаре в 2003 году. Тогда салафиты взяли в заложники 16 немецких граждан. Французские спецслужбы (а у них в регионе разветвленная разведсеть) отказались делиться с Берлином информацией, опасаясь раскрыть свою агентуру. В итоге немецкой разведке пришлось проводить настоящую операцию против французских коллег, чтобы добыть данные нелегальным путем.
Тридцать три спецслужбы
Этим проблемы не ограничиваются. Даже внутри отдельных европейских государств спецслужбы конкурируют и ведут тихую войну, соревнуясь в том, кто предоставит начальству более ценные данные. В той же Франции, к примеру, разведывательную и контрразведывательную информацию собирают 33 службы. Безопасность крупных городов обеспечивает в основном национальная полиция, малых городов и сельских районов — жандармерия. У каждой своя база данных и своя агентурная сеть.
Французские солдаты патрулируют Елисейские поля после теракта в ноябре 2015 года
Фото: Peter Dejong / AP
«Служба, которая первой получает ту или иную развединформацию, имеет определенное право контроля над тем, как она будет использована, с кем ей поделятся и какие действия предпримут, — поясняет Соерс. — Это общепринятое правило во всех европейских структурах».
К чему это приводит, видно на примере США: после терактов 11 сентября выяснилось, что двое из террористов числились в списках ЦРУ, но разведслужба и не подумала передать информацию о них в ФБР. Несложно представить, какой хаос царит там, где разведкой и контрразведкой занимаются не две или три, а десятки спецслужб.
Впрочем, Париж, похоже, учел ошибки. В июле 2016-го по итогам расследования прошлогодних ноябрьских терактов французская парламентская комиссия жестко раскритиковала деятельность разведки и рекомендовала создать единый Национальный антитеррористический центр, подчиняющийся непосредственно премьер-министру.
Много слов, мало дела
Нельзя сказать, что европейцы не пытались как-то изменить ситуацию. Структура органов ЕС, занимающихся безопасностью, выглядит достаточно логично: преступностью, включая международную, занимается Европол, охраной границ и контролем за въездом в ЕС — Фронтекс, координацией расследования — Евроюст. С 1971-го действует также Бернский клуб, в рамках которого европейские спецслужбы обмениваются данными. Проблема в том, что полномочия этих организаций крайне ограниченны: они не могут никого ни к чему принудить. Если полиция или разведка не хочет делиться информацией, заставить ее невозможно.
Определенные подвижки в вопросах борьбы с терроризмом в Евросоюзе происходят. В 2002 году, после терактов в США, в ЕС создали Центр анализа развединформации (INTCEN), в числе прочих занимающийся анализом информации о террористической угрозе. В январе 2016-го в рамках Европола заработал Европейский контртеррористический центр, который, как ожидается, поможет координировать действия спецслужб. В марте было принято решение о формировании специальной команды экспертов по вопросам борьбы с терроризмом, чтобы отслеживать перемещение джихадистов родом из Европы, финансовые потоки, контрабанду оружия и онлайн-пропаганду экстремистов.
Европейские государства участвуют в программах Foreign Terrorist Fighter (FTF) в рамках Интерпола и Focal Point Travelers (FPT) по линии ЕС — США, способствующих обмену информацией о джихадистах. Но в списке FTP всего две тысячи имен, в FTF — пять тысяч. Это менее одной пятой общего числа иностранных боевиков, воюющих в Сирии и в Ираке.
Проблемы есть на всех уровнях. Знаменитая общеевропейская база с 90 тысячами отпечатков пальцев, на которую возлагали такие надежды, оказалась бесполезной — в ней почти невозможно найти нужную информацию. Европейские спецслужбы мало того что не хотят согласовывать друг с другом списки подозреваемых, зачастую просто не могут это сделать — в разных странах приняты разные системы транслитерации арабских имен, не говоря уже о том, что в спецслужбах вообще очень мало людей, знающих арабский. По словам генерала Майкла Хейдена, бывшего главы ЦРУ и АНБ, «самый быстрый способ для европейских разведок обменяться информацией — передать ее через американцев». Но и эта методика дает сбои: после брюссельских терактов обнаружилось, что сведения об Ибрагиме Бакрауи присутствовали в базах данных только двух структур — Бельгийской службы безопасности и ФБР, которое и не думало делиться ими с европейскими коллегами.
Опора на собственные силы
В общем, нормальное сотрудничество между спецслужбами внутри Евросоюза наладить так и не смогли. Это наводит на мысль о том, что бесконечные попытки создать очередное агентство по обмену разведывательной информацией — тупиковый путь.
Логичнее всего было бы для начала скоординировать действия многочисленных служб внутри стран Евросоюза и наконец осознать, что нормальная антитеррористическая работа невозможна без достойного финансирования. По словам бывшего руководителя службы безопасности Бельгии Алена Винантса, сейчас контрразведка может позволить себе содержать штат сотрудников, лишь немного превышающий количество бельгийских джихадистов, воюющих в рядах ИГ. Без денег невозможно создать и эффективную агентурную сеть для сбора данных, которыми потом можно обмениваться.
Полиция на месте теракта в Мюнхене
Фото: Joerg Koch / Getty Images
«Скорее всего, постепенно будут усиливаться меры, принимаемые на национальном уровне, — прогнозирует Тимофей Бордачев. — Это, к сожалению, приведет к подрыву одной из основных свобод ЕС — свободы передвижения. Уже сейчас возвращается погранконтроль для граждан, пересекающих внутренние границы Союза».
Первая ласточка, похоже, прилетела: Европарламент на днях поддержал введение учета лиц, покидающих и прибывающих в европейские аэропорты. Остается надеяться, что национальные правительства одобрят это решение в экстренном порядке. При нынешней динамике терактов в Европе вряд ли у европейских спецслужб есть время на раскачку.