Министр труда и социальной защиты Максим Топилин пообещал президенту, что в ближайшее годы Россия по рождаемости перегонит европейские страны. По его словам, коэффициент рождаемости в первом полугодии составил примерно 1,83, и есть шанс довести его до 1,9. В Европе эту планку пока удалось преодолеть лишь Франции. Эксперты, однако, скептически оценивают демографические амбиции чиновника. Врачи-гинекологи, собравшиеся в Сочи на ежегодный IX съезд «Репродуктивный потенциал России», прогнозируют снижение рождаемости в ближайшие годы. О том, как меняется репродуктивное поведение россиян, «Ленте.ру» рассказал профессор Виктор Радзинский — заведующий кафедрой акушерства и гинекологии РУДН, вице-президент Российского общества акушеров-гинекологов.
«Лента.ру»: Не разочарует ли современная молодежь министра Топилина? Способны ли они сделать то, что не удалось их родителям?
Виктор Радзинский: Поколенческие исследования не дают повода для оптимизма. Специалисты, например, сравнивали одинаковыми методами 23-летних девушек и их 46-летних матерей. Оказалось, что дочери имеют в два раза больше накопленных болезней, чем их мамы. Казалось бы, к своим годам зрелые дамы вполне могут иметь гипертонию, язву желудка, но — нет. В большинстве своем эти болезни были у молодых. Примерно та же картина и с женскими болезнями.
Виктор Радзинский
arfpoint.ru
Плохая экология?
Все вместе. Цивилизация изменила наш образ жизни и поведение. Еще лет сто назад у женщины за всю жизнь было 30-40 менструаций и столько же овуляций — выходов яйцеклетки. Наши с вами прабабушки в 16 лет выходили замуж, беременели, а после родов кормили грудью два года. Потом снова беременели. В среднем было семеро детей. В таком ритме и запрограммирован работать яичник. А каждый месяц выдавать новую яйцеклетку он не приспособлен — отсюда ухудшение женского здоровья во всем мире.
А мужского?
Года три назад в Совете Федерации на парламентских слушаниях был доклад специалистов андрологического центра из Уфы — это одно из ведущих профильных учреждений в стране. Они озвучили страшные цифры. Около пяти процентов мужчин в России вообще не живут половой жизнью. А 25 процентов — четверть! — раз в месяц и реже, раз в пять месяцев. Снизилось и качество спермы. Количество сперматозоидов, которых должно быть 80 миллионов в миллилитре, сейчас составляет 16 миллионов.
Тоже цивилизация виновата?
Конечно — идут эволюционные процессы. Но у нас в моде конспирология. Все объясняют службой в армии, радиоактивными веществами в воздухе, генномодифицированными продуктами. В среднем бесплодие сегодня — примерно у 17 процентов супружеских пар. Высокий показатель. При этом мужской фактор — в 15 процентов случаев. В два раза больше — сочетанные причины, это когда нарушения имеются у обоих партнеров. И это глобальный вопрос — с бездетными супружескими парами. Их нужно обследовать одновременно, а у нас врачи до сих пор привыкли думать, что бесплодие — в основном женское, и могут годами лечить женщину от несуществующих заболеваний.
Ну, а условно здоровые россиянки активно рожают?
В 1991 году в России за всю 300-летнюю историю статистики смертность начала превышать рождаемость. Эта ситуация получила в научных кругах название «русский крест». Сгладить ситуацию удалось в 2015 году. Однако уже в ближайшие годы мы не досчитаемся 35 тысяч человек. Чтобы только сохранить численность населения, в среднем нужно, чтобы в каждой семье рождалось по 2,15 ребенка. А у нас — 1,8. Сейчас эстафета рожениц переходит к девушкам, родившимся в 90-х годах, а тогда детей было очень мало. И скоро мы столкнемся с ситуацией, когда каждая беременность станет сверхценностью для государства.
Дети из пробирки могут нас спасти?
Нет. ЭКО — это очень дорого. В среднем по России — одна попытка больше двух тысяч долларов. Но вы знаете, какая эффективность зачатий в живой природе? Из ста оплодотворенных яйцеклеток до родов доходит 30 процентов. За счет технологий можно получить сегодня не больше 32-42 процентов. Если в рекламе обещают 70-80 процентов — не верьте, безбожно врут.
В 2012 году в российских роддомах начали выхаживать 500-граммовых младенцев. Может, так мы улучшим демографические показатели?
Сложный вопрос. В 2012 году у нас умирало 70 процентов младенцев со сверхнизким весом, а сейчас — 60. Хорошо сработали наши неонатологи, но обязательная реанимация детей от 22 до 23 недель беременности есть только в России и в Турции. В других странах подход индивидуальный, потому что знают, что у детей весом от 500 до 700 граммов результаты будут не очень хорошие. Первыми 30 лет назад начали выхаживать 500-граммовых в Италии. Пять лет назад они первыми начали спрашивать, а нужно ли это делать, потому что такие дети в большинстве своем не приносят радости ни государству, ни обществу, ни семье.
Фото: Константин Чалабов / РИА Новости
Сколько таких детей имеют шанс не стать инвалидами?
Около 40 процентов.
Может, тогда стоит лучше наблюдать за беременными, чтобы не допускать у них преждевременных родов?
Недоношенные дети — одна из главных проблем, над которой бьются сегодня все мировые светила. Причина преждевременных родов неизвестна. Их количество стабильно уже много лет — около десяти процентов от всех родов. Кто первым узнает, из-за чего запускается этот процесс, получит Нобелевскую премию. Пока не нашли способ это предотвратить, главная рекомендация — доставить роженицу в больницу, чтобы там были все условия для выхаживания такого младенца. Перинатальные центры — это не для беременных, это для спасения новорожденных. Лучшего пока не придумали.
Почему тогда у нас в отдаленных районах закрывают роддома?
Лет двенадцать назад это начали делать на Кубани. Там проанализировали ситуацию: в районных роддомах в среднем принимали до 300 родов в год — даже не каждый день. Что это значит? У врачей нет опыта оказания помощи. В сельских роддомах рожали 20 процентов жительниц, из них многие умирали. В то время на Кубани был губернатором Александр Ткачев. Он дал команду проанализировать, где рожают жены и дочери глав сельских администраций. В своей местной больнице — ни одна, всех везли в Краснодар. Когда губернатору доложили, он в один день закрыл местечковые роддома. Всех рожениц везли в область. Сейчас показатели по материнской и младенческой смертности в Краснодарском крае — одни из самых низких в стране. Но сокращать нужно с умом. В России достаточно мест, куда добраться можно только по воде или по воздуху. Там родильные отделения необходимы, но рожать там должны только здоровые женщины с низким риском осложнений.
Чиновники постоянно предлагают стимулировать рождаемость запретом абортов. Сейчас, после назначения на должность детского омбудсмена жены священника Анны Кузнецовой, эта тема снова стала популярной. Поможет?
Мы, выступая в Госдуме, постоянно убеждаем, что запретительная концепция — малограмотна. У нас с 1936-го по 1955 годы аборты уже были запрещены. Умирали от сепсиса. Беременные, добиваясь выкидыша, вводили себе мыло, лист фикуса, прокалывали плодные пузыри на куче с углем с помощью какой-то бабки... И спрашиваем: вы этого хотите? Между тем у нас хоть медленно, но снижается количество абортов. Сейчас — около 880 тысяч ежегодно, а было когда-то 3,5 миллиона в год. У нас сейчас за две минуты происходят семь родов и только три аборта. Но еще пятнадцать лет назад было наоборот. Но и 800 тысяч — это тоже много. Вся Европа, включая страны бывшего соцлагеря, такие как Болгария и Румыния, делают только 500 тысяч.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Почему же мы впереди Европы всей?
Аборт для многих российских женщин по-прежнему остается чуть ли не единственным средством регулирования рождаемости. Разумной контрацептивной политики у нас нет. В 70-е годы мы удивлялись: приезжают к нам европейские туристки по 70-80 лет, и скачут эти бодрые бабульки по всем объектам старины. А на наших бабушек в этом возрасте посмотрите! Это не потому, что иностранки здоровее русских, а просто потому, что они получали заместительную гормональную терапию во время климакса. И женщины там не делали столько абортов, сколько у нас, потому что пользовались контрацептивами.
Почему у нас многие гинекологи негативно относятся к противозачаточным таблеткам?
В советские годы правительство дотировало всю импортную продукцию, в том числе и лекарства. Поэтому вопрос с закупкой контрацептивов был политическим. Государство тогда отказалось их закупать под предлогом того, что это вредно. И поколению врачей 70-х все это постоянно вдалбливалось в головы, сейчас это невозможно из них выбить. У нас года два назад был симпозиум о причинах гормонофобии. Двухчасовое мероприятие затянулось на пять часов. Среди нас выявились открытые гормонофобы. Были даже профессора, которые кричали, что ни за что, никогда, никому! Одна врач говорила, что это американцы нам всякую гадость посылают. Сегодня многие врачи того, советского, поколения заведуют женскими консультациями и транслируют свои предубеждения в народ. На самом деле любая контрацепция лучше аборта, и она вовсе не уменьшает рождаемость. У нас в Татарстане есть районы, где контрацепция очень распространена. По сравнению с другими поселками и городами рождаемость там даже выше, потому что родителями становятся те, кто действительно этого хочет. И матка у этих женщин не исковеркана многочисленными выскабливаниями.
Но почему женщины выбирают этот болезненный способ, когда есть столько средств избежать травмирующей операции?
Им никто об этой альтернативе не рассказал — в школах же вопросы полового воспитания практически под запретом. Так что есть вероятность, что и современные девочки пойдут по стопам своих мам и бабушек — тоже будут делать аборты и страдать от бесплодия.