Звезды на погонах и звезды на YouTube Классические мемы в спектакле Григория Добрыгина на сцене театра «Практика»

Спектакль Григория Добрыгина «Youtube / В полиции», премьера которого состоялась на малой сцене театра «Практика», вырос из студенческой работы на курсе Олега Львовича Кудряшова в ГИТИСе. Когда-то сам Добрыгин учился в этой мастерской, сделал свой первый спектакль с однокурсниками («Лакейская» по Гоголю в Театре имени Маяковского), а теперь он работает с теми, кто моложе его на 10 лет. Уже как педагог. Постановка обратила на себя внимание еще тогда, когда ее играли в стенах института, — в первую очередь, наверное, из-за выбора материала: персонажи с YouTube вызывающе неакадемичны.

Сам режиссер определяет жанр своего спектакля, создававшегося без драматурга, как found drama — «найденная драма». Апеллируя к понятию реди-мейда, техники в современном искусстве, предполагающей экспонирование уже готового объекта, изготовленного вне художественных целей, и к термину found poetry, обозначающему похожий процесс в поэзии, Добрыгин делает объектом рефлексии любительские, непостановочные видео. Впрочем, здесь чувствуется родство и с документальным театром, превращающим в персонажей живых, реальных людей, и с реэнектментом — видом европейского театра, реконструирующим то или иное громкое событие. Хотя технология создания спектакля «Youtube / В полиции» до конца неизвестна: можно предположить, что сцены, на которые разбито все действо, — не механическое воспроизведение отобранных роликов, а фантазия на тему.

По своей эстетической природе «Youtube / В полиции» ближе всего к поп-арту: полицейские из видеороликов в деталях сыграны достоверно — молодые актеры копируют интонации, языковые особенности, но все же их персонажи сугубо театральны, пародийны. Нерасторопные парни и скучающие девушки в форме вдруг превращаются в танцоров, лихо отплясывающих «клубняк» под попсу, или сливаются в эротических объятиях под классическую музыку.

Запылившаяся красная ковровая дорожка, письменный стол, старенький низенький холодильник, стоящий прямо в середине первого ряда, фикус в горшке, кружка чая, несколько деревянных откидных кресел (такие стоят в школьных актовых залах), радиорубка вместо обезьянника. В этом узнаваемом казенном убогом антураже вдруг появляется Человек-паук, точь-в-точь как в комиксах. Сначала мелькнет между хмурыми задержанными в «обезьяннике», потом скромно присядет на краешек деревянного кресла. Градус абсурда в спектакле держится на высоком уровне, меняется только интонация — от фарсовой к иронично-лирической и обратно.

Спектакль начинается с пластического этюда: старушка в шубе, теплой шапке, в шерстяных с начесом рейтузах ползет к столу, за которым сидит полицейский. Другие оттаскивают ее к дверям, но она все ползет и ползет. Один схватит ее, поднимет, остальные вцепятся друг в друга, и странная хореографическая группа каким-то нелепым паровозиком с невинными элементами неловкого стриптиза будет извиваться в замысловатых движениях. Впрочем, распластавшаяся на земле бабушка так и пролежит на ковре несколько сцен, чтобы потом, дождавшись своего номера, прочитать эксцентричный монолог городской сумасшедшей.

В спектакле нет истории, нет строгой драматургической конструкции: это скорее набор номеров, сотканных из отдельных, обработанных и дофантазированных студенческих наблюдений. Каждая из мини-новелл сопровождается титром-названием: «Пастух», «Ведьма из Строгино», «Дон Кихот», «Фуксия». Каждая презентует одного или нескольких персонажей: вульгарная женщина в леопардовой шубе, у которой украли мобильный; разъяренный сумасшедший старик в пальто, пыжиковой шапке и с клюкой, критикующий современную армию; районный вор Василий Валерьевич, мастер «гнилых отмазок». Почти все герои спектакля — на грани патологии, фрики, что, конечно, зрительски выгодно и эффектно. Запоминаются, например, перлы все того же Василия Валерьевича, пытающегося подставить не говорящего по-русски гастарбайтера: «Ну, получается что... он нелегальный человек. Не россиянин — значит, не человек, его нет». Впрочем, будничность этой патологии — в скучающих лицах и в тех скупых реакциях, которые отыгрывают актеры, исполняющие роли полицейских. Из того, что можно назвать «нормой», — эпизод «Экзамен по английскому языку»: пыхтящий от натуги полицейский отвечает на вопросы начальника, вспоминает фразы, заученные на случай приезда «товарища английского болельщика» на матч чемпионата по футболу в Москву.

Спектакль «Youtube / В полиции» по природе своей студенческий: актеры учатся работать в образе, с острой характерностью, сам материал — игровой, иногда почти капустнический, здесь нет какого-то серьезного месседжа. И все же само обращение молодых актеров к интернет-фактуре кажется важным — они исследуют виртуальный мир, в котором живут, изучают медиа, которые сегодня не только отражают, но и формируют реальность. Собственно, и сама грань реального и нереального здесь намеренно стерта.

Один из финальных эпизодов спектакля — почти злободневный: на сцене — несколько замороженных куриных тушек, рядом, сняв фуражки, стоят скорбные полицейские. Единственный раз за весь спектакль показывают ролик с YouTube: где-то в области женщина в форме, при исполнении, зачитывает акт об уничтожении санкционной продукции. Рядом стоят местные жители — понятые, на земле лежит несколько тушек венгерских гусей. Огромный трактор медленно сдвигается с места, играет гимн... Тут смешное и нелепое, абсурдное и страшное сходятся в одной точке. После этого самого что ни на есть реального, строго задокументированного эпизода — история о том, как грустная девушка-полицейский повстречалась со Спайдерменом, больше не кажется фантастичной.