«Ну да, я плаваю с акулами в Панаме. Но они классные ребята» Самая безумная русская серферша о травке, жизни в Панаме и чудо-гречке из России

Сочетание «российский серфинг» похоже на оксюморон: едва ли хоть один серфер на Земле живет мечтой о том, чтобы бросить все и отправиться в Россию за волнами. Однако такие люди, оказывается, есть. Анна Чудненко сорвалась из Центральной Америки, где живет последние два десятка лет, чтобы ловить волны в Сочи, на чемпионате России по серфингу.

Чудненко — удивительно энергичный человек с «серфингом головного мозга». Минута разговора с ней — и ты готов взять первую попавшуюся доску и бороздить водоем поблизости. Анна рассказала «Ленте.ру», почему российские серфингисты — «огонь», как она из России перебралась в Аргентину, потом в Бразилию, а затем осела в Панаме и почему по приезде в Россию спустя 20 лет испытала шок.

«Лента.ру» Почему вы такие заносчивые?

Чудненко: В каком смысле?

Cерфингисты часто производят впечатление высокомерных людей, которые тщательно охраняют свою тусовку.

Это зависит от человека. Посмотри на меня: разве я похожа на такого человека? Мне хочется заразить серфингом весь свет, потому что это лучший вид спорта на свете!

Ты не похожа, но наши серфингисты, кажется, совсем другие. Все от страны зависит?

Есть немного. Я понимаю, почему они так себя ведут: серфинг в России только-только выбился из рамок субкультуры и превратился в спорт. В Аргентине, например, на досках катаются больше 50 лет. Неудивительно, что они достигли запредельного уровня. В Бразилии это еще круче, потому что в школе тебе дают выбор: заниматься либо футболом, либо серфингом. То есть культуру серфинга в стране поддерживает правительство. Там кататься на доске — это примерно как в России на лыжах или на коньках.

Когда я приехала сюда — удивилась, что некоторые даже толком не знают, что такое серф, и уж тем более совершенно не представляют, что они сами могут на него встать и плыть по волнам. Но уж когда встают на доску — их жизнь полностью меняется, как когда-то изменилась моя. Ты становишься больным человеком — по-хорошему больным, конечно.

С чего началась твоя болезнь?

Я была маленькой девочкой, когда родители переехали из России в Буэнос-Айрес. В 11 лет я в первый раз искупалась в океане, а в 12 у меня уже была куча друзей-серфингистов, которые с утра до ночи ловили волны на пляже. Доска была довольно дорогим удовольствием, поэтому я ходила с ребятами и каталась на их досках. Меня настолько затянуло, что уже в 15 лет я начала работать в академии серфинга в Аргентине — заниматься с детьми. Но мой первый учитель буквально гнал меня на чемпионаты, поскольку что-то там во мне разглядел.

Родители, должно быть, негодовали?

Конечно! Папа рвал на себе волосы и в ужасе кричал маме: «Что твоя дочка делает! Как она будет потом жить? Что она будет есть? Будет питаться волнами?!» Он хотел, чтобы я была или адвокатом, или медиком — в общем, приличным человеком. Поэтому то, что я отдалась серфингу, было для него такой болью.

Мама всегда меня поддерживала, но тоже до поры до времени — пока я не выросла, не помахала ручкой и не отправилась в другую страну строить новую жизнь.

Ты бросила все и перебралась в Панаму.

У меня серфинг головного мозга. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о новых волнах и пляжах. Все деньги, что я зарабатываю, нужны мне лишь для того, чтобы зимой полететь куда-нибудь в тропики, где можно кататься без гидрокостюма, потому что это самое прекрасное, что может быть в жизни.

Тогда я задумалась о переезде в страну, где круглый год можно наслаждаться волной. Мне не хотелось зависеть от климата. Сначала размышляла о Бразилии, даже пожила там три года. Но потом оказалась в Панаме, познакомилась с пляжем Венао и поняла, что это рай на земле, где волны — круглый год. Уже несколько лет я живу в деревушке на триста человек.

Как тебе живется в полном отрыве от цивилизации?

Прекрасно. Некоторых из моего окружения смущает, что там ничего нет. Как-то ко мне приехал папа. Вначале он мне не верил, сейчас вроде бы уже поверил, но все равно недопонимает мой стиль жизни. Он меня просит зайти в аптеку и купить ему лекарства, а я ему: «Пап, у меня ближайшая аптека в 2,5 часах езды». Его, конечно, просто взорвало от этого.

На что ты живешь? Должно быть, невозможно заниматься только серфингом и не работать.

Это огромная проблема для всех настоящих серфингистов, которые мечтают исключительно о том, чтобы всю жизнь заниматься только серфингом. Я тоже такая, поэтому в 20 лет я открыла в Панаме школу серфинга для людей разных возрастов и уровней. Успех пришел не сразу. От остальных людей, которые желают жить океаном, меня отличает только то, что я не опускала руки и последовательно шла к своей мечте. В результате получился самый крупный тренировочный комплекс в Центральной Америке, куда может прийти абсолютно любой и встать на доску за один день. Но вставать на доску и быть серфингистом — не одно и то же. Серфингист вкладывает в свое увлечение все до последнего.

Меня часто спрашивают: «Аня, а что у тебя есть?» У меня действительно ничего нет. Все миллионы долларов, заработанные мною за жизнь, я потратила на трипы по миру, на чемпионаты — потому что это моя страсть. Я каждый год по два-три раза еду тренироваться в новое место и не могу себе в этом отказать.

Правда, что ты за свой счет летала в Коста-Рику, чтобы впервые представить Россию на чемпионате мира?

Так и было. Я сама попросилась представлять Россию, написала в Федерацию серфинга. У меня есть успешный опыт участия в международных соревнованиях, и пляж, где проходил чемпионат, находился в восьми часах езды от меня. Нас было четыре мальчика и две девочки — я и Мэдди (Полина) Мализа. Она, кстати, тоже русская и тоже живет за границей. Мы не заняли там высоких мест, потому что от других стран участвовали такие опытные спортсмены! Но российские серферы — просто огонь, они такое показывают! Очень заметно, что за последнее время россияне сильно подтянулась к уровню тех стран, где культура серфинга насчитывает 50 лет.

Сборная России на чемпионате мира по серфингу в 2016 году

Фото: страница Georgy Felikidi в Facebook

Почему ты вдруг решила выступить за Россию?

Потому что, черт возьми, несмотря ни на что я русская!

Ты ведь впервые за 20 лет приехала в Россию этим летом?

Да, и когда я собиралась, все мне говорили: «Аня, куда ты собралась, какая Россия, там нет волн!» А я говорила: «Подождите, ребята, все будет».

Устраивать соревнования на море, должно быть, гиблая затея.

Я тоже так думала. Но нет! Какие здесь бывают волны! У них другая природа возникновения — они появляются в основном от ветра. И местные серфингисты — просто бешеные. Они смотрят на радары, засекают волну и действительно, как настоящие охотники, гонятся за ней. Это дополнительный экстрим.

Ты бы видела глаза людей, которые прилетели из разных городов России и пришли на сочинский пляж, чтобы посмотреть, как мы катаемся. Для них как будто новый мир открывался. Они понимали, что серферы — это не только отбитые экстремалы, которых показывают по телевизору, а совершенно нормальные интересные ребята чуть ли не с твоего двора.

Для серфингистов здесь вообще рай, потому что можно кататься без гидрокостюмов.

Мы ведь еще участвовали в фестивале серф-культуры Locals Only. Он длился два дня, пришло очень много людей, каждый нашел для себя подходящую активность, было просто чудесно. Так здорово, когда у тебя есть возможность заразить своей идеей как можно больше людей. И очень важно, когда спорт только зарождается.

На фестивале я обучала малышей технике катания на доске. Дать правильную теорию — это главное. Ты можешь встать на доску и самостоятельно, но сколько дров ты потом наломаешь... Многие думают, что это не для них, что серфинг — это слишком экзотично, но осваивают технику, и их жизнь меняется. Это парадокс, но серфинг всех делает счастливыми. Я серьезно — абсолютно всех! Там, в воде, происходит какая-то магия. Это ведь не просто спорт, а мощнейшее слияние с природой. Не каждый спорт дает такую возможность.

Серфинг недавно стал олимпийским видом спорта. По-твоему, это справедливо?

Конечно. Серфинг требует огромных физических затрат и оттачивания мастерства.

Но это несравнимо, например, с гимнастами, которые живут на тренировочных базах.

Некоторые думают, что серфинг — это просто болтаться на пляже и в воде. Я очень рада, что отношение к нему меняется, люди узнают о нем больше и понимают, что это настоящий спорт.

Я, безусловно, могу назвать себя спортсменом. Просто расскажу тебе, как проходит мой день. Я работаю с семи до семи, из этого времени я четыре часа провожу в воде, а все оставшееся время катаюсь на скейте, потому что мы обучаем наших клиентов еще и этому. Как у всех профессиональных спортсменов, это отражается на теле. Например, у меня на обеих руках воспалены и изношены сухожилия, потому что если ты попросишь меня написать, сколько в своей жизни я сделала гребков, никаких ноликов не хватит.

Плюс ко всему это спорт экстремальный. Я всегда говорю ученикам, что они рискуют жизнью, заходя в воду. У некоторых детей это, конечно, вызывает шок, но что поделать — это так.

Ты попадала с экстремальные ситуации? От акул убегала?

Лично у меня таких инцидентов не было. Ну да, я плаваю с акулами в Панаме. Но они классные ребята, у них нет потребности меня есть. Я отдельно — они отдельно. Вот в Коста-Рике много крокодилов, и они представляют опасность. Крокодилы — как собаки: держатся вместе и могут сожрать тебя на всякий случай. У нас аллигаторы, они плавают по одному, это не так страшно.

В Коста-Рике многие серфингисты пострадали от крокодилов, причем по глупости: например, переходили речку в неположенном месте. «Мы же классные серферы», — думали они. И потеряли руки-ноги.

Я часто вижу в океане каких-то здоровенных существ. Мне кажется, они даже не помышляют кого-то есть, но на всякий случай из воды выхожу.

Вернемся к Олимпиаде. А что с допингом? Серфингисты смогут отказаться от травки?

Мне кажется, масштаб употребления травки в серферской среде сильно преувеличен. Повальное увлечение травкой у нас давно прошло. Сейчас я знаю больше адвокатов, которые курят, чем серферов.

Это ты спортсменов выгораживаешь?

Нет-нет. Я могу признаться, что раньше и сама пробовала травку — в подростковом возрасте. Тогда я пробовала и алкоголь, и сигареты. Был период в моей жизни, когда я фактически осталась одна. Родители развелись, мама уехала в Россию, а отец меня не понимал, поэтому я жила одна и была предоставлена сама себе. Был дом, где мне все запрещали, а тут мне можно все. Но после недолгих исканий я поняла, что здоровее от этого не становишься, а в серфинге нужно показывать результаты. Поэтому профессионалы вообще не употребляют, у них жесткая диета.

Какая диета у тебя?

Мне, как и всем спортсменам, нельзя хлеб, жирное, газировку. Сейчас я вешу 60 килограммов и безуспешно пытаюсь набрать вес, чтобы трюки на воде смотрелись эффектнее — как у ребят. Они весят больше, поэтому катаются зрелищнее. Проблема в том, что когда регулярно занимаешься серфингом, все съеденное тут же сжигается. Поэтому для меня норма плотно питаться три раза в день. Плюс у меня в карманах постоянно орехи и сухофрукты для перекуса.

Ты впервые взрослой приехала в Россию. Было ли что-то, что тебя удивило?

Россия — замечательная страна, но иногда здесь сталкиваешься с неоправданной агрессией. Ну, например, мы шли с племянником по Сочи, у него в руках была ветка, он отщипнул от нее маленький кусочек и бросил на железнодорожную платформу. На него тут же набросился охранник, в ярости кричал: «Что ты делаешь! А ну немедленно убери!» Племянник испугался, да и я, честно говоря, тоже. Мы извинились, конечно. Но, черт возьми, кто тебя так обидел, что ты орешь из-за такой мелочи? Это всего лишь кусок дерева, природный материал.

Такие эпизоды очень расстраивают. Мне трудно представить, чтобы кто-то в Латинской Америке так обращался к незнакомому человеку.

Как ты борешься с русским хамством?

Да никак. Когда я встречаю таких людей, я просто думаю: «О'кей, еще один странный человек». И дальше иду.

Судя по всему, по России ты не скучаешь.

Знаешь, мне очень повезло, что я родилась в России и получила здесь хотя бы начальное образование. Это дает мне преимущество в Латинской Америке, потому что образование там качеством не отличается.

Русскому человеку вообще там нелегко, потому что латиноамериканцы живут по иным законам. У них время течет совершенно по-другому. Если здесь говорят «я позвоню тебе завтра» — тебе действительно позвонят завтра. В Панаме или Аргентине «завтра» может означать и через неделю, и через месяц. Конечно, иногда это ужасно бесит. Но это перекрывается тем, что люди там добродушные, светлые и не держат камня за пазухой.

Я рассказала про хамов, но забыла рассказать о позитивном в России. Я вегетарианка и в Панаме очень страдаю от отсутствия некоторых продуктов. Там очень много фруктов, но одними фруктами сыт не будешь. А здесь у вас есть гречка. Это просто подарок судьбы! Поэтому я улетаю из России с полными чемоданами гречки. К тому же здесь какое-то невероятное разнообразие салатов. В Панаме салатом называют кое-что с двумя помидорками. В этом плане в России настоящий рай.

Какой ты видишь свою жизнь через 20-30 лет?

Я хочу жить на пляже и катать. Чтобы рядом со мной был человек, который меня любит такой, какая я есть, с моей болезнью. А потом маленький деревянный домик и немножко земли, где я смогу сажать все, что хочу. А вообще, наверное, у меня так не получится, потому что у меня будет бизнес. Я стопроцентная бизнесвумен, работаю с понедельника по понедельник с семи до семи — и мне нравится. Я даже не задумываюсь о том, что это бизнес, просто живу этим.

У меня нет собственных детей, но множество учеников, которые мне как дети. Они видят меня на пляже и вешаются мне на шею с криками «Анита! Анита!» Наверное, через 30 лет у меня их будут сотни, и они будут называть меня «бабушка Аня», а я буду рассказывать, какой была в молодости, как каталась в Черном море, как мы серфинг поднимали в России.