В прокат на этой неделе выходит редкий образец жанра «фильм-катастрофа» — причем в центре сюжета «Геошторма» лежит вполне злободневная проблема глобального потепления. Кроме того, Франсуа Озон ищет психодраму между дамских ног, а вдохновивший Рокки боксер Чак Вепнер дожидается полноценного фильма о своей судьбе.
«Геошторм» (Geostorm)
Режиссер — Дин Девлин
Если в реальном мире проблема глобального потепления по-прежнему является предметом споров в политических кругах, то на Земле «Геошторма» ее решение уже благополучно найдено. Гений-инженер Джек Лоусон (Джерард Батлер) при кабинетной поддержке своего бюрократа-брата Макса (Джим Стерджесс) разработал систему спутников, способную контролировать погоду и предотвращать природные катаклизмы по всей планете. Три года спустя Джек уже отстранен от собственного детища — за дерзкое отношение к вышестоящим чинам, а Международная климатическая станция вот-вот перейдет из-под управления США на попечение специальной международной группы. Конечно же, ровно в этот момент она выйдет из строя и начнет творить на планете смертоубийственный хаос. Первыми пострадают жители несчастной афганской деревни, которых превратит в ледяные статуи пришедшая из космоса волна жуткого мороза. Придется Джеку Лоусону возвращаться на свое детище — а его брату выяснять, что (или кто) стоит за поломкой станции.
Режиссерский дебют Дина Девлина, в 1990-х служившего верным соратником Роланда Эммериха (вместе они написали сценарии «Универсального солдата», «Звездные врата» и «День независимости»), был снят еще три года назад — но судя по тому, что в прошлом году его перемонтировали под руководством Джерри Брукхаймера, кто-то в Голливуде успел догадаться, что время эммериховских пустоголово-гротескных феерий тотального разрушения осталось далеко в прошлом. Переработка, впрочем, «Геошторму» помогла не сильно: он по-прежнему полон сюжетных линий, мотивов и персонажей, которые в блокбастерах 2010-х уже давно остаются на полу монтажной комнаты. Патетические речи из уст президента США (Энди Гарсия) и прячущие ракетницу в багажнике вашингтонские политиканы (Эд Харрис), отвлекающие от экшена терки братьев-соперников и абсурдная любовная линия (Макс скрывает свой роман с агентшей национальной безопасности) — «Геошторм» тратит девяносто мучительных минут на смехотворную экспозицию и парад тревожно вздернутых бровей, чтобы только потом начать стирать с лица земли мегаполисы вроде Мумбая и Москвы. К этому моменту, честное слово, апокалипсис уже кажется спасением (по крайней мере, для зрителя) — но, конечно же, Джерард Батлер не сможет не вмешаться.
«Реальный Рокки» (The Bleeder)
Режиссер — Филипп Фалардо
В 1974 году имя боксера Чака Вепнера (Лив Шрайбер) поклонники вида спорта уже почти не вспоминали: в проигранных боях Джорджу Форману и Сонни Листону белый амбал с окраин Нью-Джерси запомнился лишь обильным кровотечением — за что получил издевательскую кличку Байонский кровопускатель. Но победив в сентябре считавшегося фаворитом Терри Финке, Вепнер вдруг обнаружил себя на восьмом месте мирового рейтинга супертяжей — а вскоре, благодаря желанию промоутера Дона Кинга сыграть на расовом конфликте, и получил право сразиться за титул чемпиона мира с Мухаммедом Али. Конечно, шансов в бою против легенды у настырного, но не очень техничного и быстрого андердога не было никаких — но тем не менее он выстоял все пятнадцать раундов и даже сумел разок отправить Али в нокдаун. Вскоре на киноэкраны США вышел «Рокки» с сюжетом, подозрительно похожим на судьбу самого Чака — и тот от такого неожиданного внимания немедленно съехал с катушек.
Перенесший историю Вепнера на экран Филипп Фалардо не выходит за пределы вполне традиционного кино о жизни замечательных людей, но при этом избегает и соблазна превратить «Реального Рокки» в шаблонную спортивную драму с духоподъемным месседжем. Сами сцены на ринге здесь не превышают и десяти минут хронометража — Фалардо оказывается куда интереснее исследовать отношения своего героя с самой мифологией бокса: вот Вепнер то и дело наизусть повторяет реплики Энтони Куинна из своего любимого фильма «Реквием по тяжеловесу», а вот празднует победу «Рокки» на «Оскарах» восклицанием «Мы победили». В итоге «Реальный Рокки» получается фильмом о том, как хитроумно — и как часто бывает, трагично — взаимодействуют искусство и реальная жизнь, сравнивая траектории культового киноперсонажа и настоящего, даже слишком настоящего человека, который его вдохновил. Легенда о Рокки продолжает будоражить умы кинозрителей (Сталлоне как раз объявил, что сам снимет очередную серию популярной франшизы) — что ж, «Реальный Рокки» необходим, хотя бы чтобы служить прививкой правды к грандиозному вымыслу, вдохновленному его героем.
«Двуличный любовник» (L'amant double)
Режиссер — Франсуа Озон
«Двуличный любовник» Франсуа Озона провоцирует зрителя на самые непредсказуемые реакции уже самым первым кадром. Это крупный план — распахнутая гинекологическим расширителем вагина Клоэ (Марина Вакт), кажущийся бездонным круговорот самой интимной и самой нежной на свете плоти. Не менее дерзок и переход от этого кадра к следующему — почти незаметная монтажная склейка и сходство складок позволяют Озону срифмовать влагалище и девичий глаз, из уголка которого тут же предательски вытекает слеза. Смотрится ли такое начало «Двуличного любовника» насилием над женской природой? Не совсем — и как выяснится по мере развития сюжета, Озон и вовсе подразумевает, что временами эта женская природа склонна насиловать саму себя.
Что верить слезам Клоэ можно только на свой страх и риск, а сама девушка является не самым надежным рассказчиком, зритель, впрочем, поймет далеко не сразу — хотя бы потому, что присутствует в этой истории и еще один не вызывающий доверия персонаж. Гинеколог посоветует жалующейся на боли в животе и нерегулярные месячные, пребывающей в депрессии 25-летней парижанке обратиться к психотерапевту. Что ж, после сеансов Поля Мейера (Жереми Ренье), выстроенных на проговаривании пациенткой своих проблем, комплексов и страхов, в состоянии Клоэ и правда наметится прогресс.
Кажется, только Мейер, мудро и молчаливо взирающий на девушку из-за очков, ее понимает — и, более того, это не проекция желаемого на действительное: через несколько месяцев встреч в его кабинете Поль признается своей пациентке в любви. Вскоре она к нему переедет. Вот только что в его вещах делает аннулированный паспорт на другую фамилию — Делорд? А с кем это девушка видела его на улице в то время, когда он должен был быть на работе? Короткое расследование заставляет Клоэ задаться еще одним вопросом — кто такой Луи Делорд (тоже Жереми Ренье), другой парижский психотерапевт, как две капли воды похожий на ее бойфренда? Чтобы все выяснить, она записывается к двойнику на прием и, естественно, вскоре оказывается и в его постели.
Конечно, кадр вагины крупным планом способен удивить и самого опытного зрителя, а вот мотив двойничества кинематографом за его 120-летнюю историю, напротив, разработан как никакой другой. Вот и Озон в «Двуличном любовнике» игриво вызывает духов своих великих предшественников — Хичкока и Де Пальмы, Бунюэля и Кроненберга, от себя добавляя в историю девушки, запутавшейся в двух идентичных на внешность, но не на характер психотерапевтов прежде всего откровенный, проникнутый иронией секс. Даже так — много секса.
Другое дело, что, вводя в сюжет доппельгангеров, почти всегда символизирующих вторжение на поверхность из подсознания мрачных, потаенных людских желаний, классики так или иначе взывали на экран и демонов коллективного бессознательного. Озону же достаточно танцев на фрейдистском поле, прежде всего на такой любимой им территории, где в женской природе сходятся хищность и подчиненность, разрушительность и уязвимость, страх материнства и конфликтность с собственной матерью. Такой подход позволяет ему пару раз развернуть сюжет в неожиданном направлении и несколько раз шокировать зрителя переходами от хичкоковского саспенса к кроненберговской телесной жути — но и несколько обесценивает весь фильм в целом.
Игры «Любовника» с аудиторией впечатляют ровно до того момента, пока не обнаруживается, что ничего другого за душой у фильма и нет, — и тут уже начинают просто утомлять. Озон остается режиссером очень техничным, но герметичным, замкнутым на собственных техниках, и его кино тем сильнее, чем плотнее подогнана конструкция каждой конкретной картины. В этом плане в материи «Двуличного любовника» дыр хватает — и, в отличие от той, что фильм открывает, они доверие к этому эротическому триллеру постепенно подрывают.