Вышли вторые романы двух новеньких звезд отечественной словесности — Гузель Яхиной и Алексея Сальникова. Гузель Яхина написала тягучую немецко-советскую сказку о мире поволжских немцев, а Алексей Сальников — кровавый триллер, в котором особый отдел ФСБ убивает много невинных людей.
Гузель Яхина «Дети мои» («Редакция Елены Шубиной»)
Поволжский немец шульмейстер (то есть школьный учитель) Бах ведет жизнь мелкую, бледную и неприметную, как его внешность: звонит в колокол, чтобы обозначить время суток для односельчан, учит их оболтусов разным наукам, а в перерывах заглатывает холодную похлебку, не слишком задумываясь о ее вкусе. Все меняется в один день, причем не по воле самого шульмейстера: богатый хуторянин приглашает (фактически вынуждает) Баха учить его дочь Клару, девицу на выданье, потому что хочет уехать из России назад в Германию, а дочь, по мнению отца, «дура», и такую никто замуж не возьмет. Оплачиваются уроки щедро, но занятия проходят при странных обстоятельствах: ученица сидит за ширмой, выходить из-за которой ей строго-настрого запрещено.
Далее, несмотря на все чинимые отцом препятствия, разыгрывается хрестоматийный любовный сюжет «учитель-ученица», и продолжением этой платонической влюбленности вслепую станет побег Клары от отца и старушки-наперсницы в каморку шульмейстера. Односельчане этого брака не примут, поэтому молодая пара уйдет на родной хутор Клары. Несколько лет они проживут там вдвоем почти в полной изоляции, окруженные яблоневым садом: будут вести натуральное хозяйство, запасать продукты на зиму, перешивать на себя одежду XIX века и горя не знать, пока Клара не забеременеет и не умрет родами. Шульмейстер сначала окажется перед необходимостью вырастить младенца Анну (Анче), а потом и воспитать диковатого приблудного киргизского пацаненка Ваську в условиях сталинской Советской России.
Первая книга Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза» была хоть и не без изъянов (после гениальной первой части, описывающей уклад традиционной татарской деревни, шла малодостоверная робинзонада про выживание лагерных поселенцев на берегу Ангары, а сама манера письма слишком часто напоминала сценарий), но дебют все равно вышел ярким. Никому неизвестный автор получила в одном сезоне две крупнейшие литературные премии: «Ясную Поляну» и «Большую книгу», роман перевели на 30 языков, а сама Яхина стала звездой не только среди широкой читающей публики, но и в глазах экспертного сообщества. Поэтому второй ее роман очень ждали.
Того, кто волновался, в какую сторону пойдет автор — сценарную или эпическую, можно успокоить: за последние три года Гузель Яхина накачала убедительные писательские мускулы и стала профессиональным прозаиком с уверенным пером и подчеркнуто романным, а не сценарным нарративом. В этом смысле «Дети мои» стилистически и поэтически даже несколько архаичны. Детальность описаний всего и вся временами может усыпить и поклонников немецких романтиков, но подобная избыточность отчасти оправдана: формально это «книга о поволжских немцах», но в действительности Яхина пишет миф о сотворении нового мира, положив в основу немецкий фольклор, причем в его первоначальном, а не детском облегченном варианте. Архаичный мир накладывается на свежий советский, и получается крутой замес, родственный маркесовскому «магическому реализму».
Но политические потрясения и технические нововведения большого мира по ту сторону Волги все же существуют на периферии сознания хуторян: Баха и Клары, потом Баха и детей. И, кажется, не очень занимают самого автора. Жизнь хутора с его календарным циклом сбора урожая, беременностью, родами, выкармливанием младенца, взрослением нового человека и отдалением дочери от отца всегда на переднем плане, они главные. Отчего создается впечатление, что мир романа — женский по своей сути, герметичный, тесный и душный, несмотря на близлежащие волжские просторы. И даже в медленной старательности описаний в какой-то момент начинает видеться что-то от деторождения.
Алексей Сальников «Отдел» (изд-во Livebook)
Алексей Сальников — еще одна стремительно взошедшая звезда современной отечественной литературы последнего времени. Его роман «Петровы в гриппе и вокруг него» получил этой зимой премию НОС наряду с книгой Владимира Сорокина, а пишет екатеринбургский автор так, как будто Кинг и Мамлеев пришли в гости к Кафке.
Сальников всегда обманывает читателя. «Петровы в гриппе» начинались то ли как алкотрип в духе Ерофеева, то ли как реалистическая проза об унылой жизни российского регионального центра, а вырулили на мистику и мифологию с участием трехголового чудовища и хозяина преисподней. «Отдел» тоже начинается как средней руки «ментовская» проза.
Сотрудник органов по имени Игорь проявил ненужное любопытство и нездоровую наивность, сначала раскрыв некую коррупционную схему руководства, а потом доложив о ней непосредственному начальству, за что и был уволен. Год проболтался дома, сидя с шестилетним сыном и ругаясь с женой, а потом получил предложение выйти на работу в Отдел.
Отдел базируется на окраине города в заброшенной котельной, с комфортом раскинувшейся посреди промзоны. Старый линолеум, обшарпанные стены, рабочие комбинезоны вместо формы у сотрудников. Коллеги Игоря по Отделу — такие же, как он, уволенные за проступки бывшие правоохранители, но с корочками ФСБ: начальник Сергей Сергеевич по прозванию Эсэс, здоровяк Игорь Васильевич, шальной сын миллионера по кличке Молодой, пойманный на педофилии красавец, которого все зовут Фил, и совмещающий обязанности бухгалтера и завхоза татарин-алкоголик Ринат Иосифович. Довольно быстро Игорь выясняет, что Фил (даром что педофил) переспал с женой Рината Иосифовича, которого в Отделе никто не любит.
Отдел занимается убийствами. Не в смысле их расследует, а в смысле вламывается в квартиры и дома, надевает на обитателей наручники, задает 168 идиотских вопросов из анкеты (Игорь им был нужен именно для того, чтобы анкетировать), убивает и уничтожает следы, а потом пишет отчеты. Они убивают молодых программистов и старых пьяниц, одинокую мать и ее маленького ребенка — пол, возраст, сфера занятий и образ жизни жертв не имеет значения. Что накладывает отпечаток на психику сотрудников — в Отделе большая текучка, и не все сотрудники доживают до старости.
Игорь проходит все стадии ломки: удивляется, пугается, протестует, бесится, впадает в отчаяние и равнодушие. А потом Отдел расформировывают за ненадобностью.
Объяснить, зачем были необходимы эти убийства и почему потом в работе Отдела отпала необходимость, — значит раскрыть все авторские карты и испортить чтение. Потому что это тот случай, когда неожиданный, нелогичный, оглушающий, в хорошем смысле кинематографичный поворот сюжета мгновенно переводит роман в другую тональность, и это тот прием, на котором Сальников строит свои книги.
А если учесть, что «Отдел» — хронологически первый роман писателя, а «Петровы в гриппе» — второй, то есть основания полагать, что третий должен получиться во всех смыслах головокружительным.