«Переворот как демократия» Революция, коронавирус и борьба за власть — как постсоветские страны Средней Азии пережили 2020 год

Страны Средней Азии в 2020 году не только боролись с коронавирусом. У южных соседей России было много других бед и забот. В Киргизии в рекордные сроки совершили очередную революцию и полностью сменили власть. В Таджикистане тоже задумались о транзите власти, но, вопреки восточным традициям, решили не передавать ее от отца к сыну. А в Казахстане, где транзит прошел как раз по демократическим процедурам, преемник преподнес неприятный сюрприз национальному лидеру, устранив от власти его родную дочь. Узбекистан, наконец, определился с вопросом о вступлении в ЕАЭС. В этом году даже всегда стабильная Туркмения столкнулась с проблемами, правда, в отличие от большинства стран, это была вовсе не борьба за власть и не пандемия. О том, как с учетом местных особенностей в уходящем году делалась политика в Средней Азии, — в материале «Ленты.ру».

Дочь против преемника

«Казахстану предстоит большая, сложная работа по законодательному обеспечению важных реформ. Серьезная трансформация ожидается в правоохранительной и судебной системах», — делился планами на 2020 год президент Касым-Жомарт Токаев в первом новогоднем обращении к казахстанцам.

Едва отгремели новогодние салюты, глава государства взялся реализовывать обещанное. Нашелся и повод. Акции протеста против переименования столицы Казахстана в Нур-Султан шли с конца 2019 года, и силовые структуры тщетно пытались их подавить. Токаев неожиданно встал на сторону демонстрантов, заявив о праве людей открыто выражать мнение. Весной был принят закон о мирных собраниях, позволяющий людям выходить на пикеты. Главное — за пять дней предупредить власти.

Началось и обсуждение поправок в закон «О выборах». Тем более в 2021 году жителям Казахстана предстоит избрать новый парламент. Токаев настаивал, что в мажилисе должно появиться больше партий, главное, чтобы конкуренция за голоса избирателей была не формальной, а реальной. В конституции даже появилось понятие «парламентской оппозиции» — альтернативных политических сил, предлагающих альтернативную повестку. Но пандемия коронавируса заставила власти отложить политические реформы и переключиться на экономические.

Стремительный рост заболевания, неготовность больниц справиться с потоком пациентов, перебои с лекарствами показали, что и в медицине нужны реформы. Казахстан два раза закрывали на карантин — весной и летом. В декабре коронавирусом переболели около 12 тысяч человек, но это в два раза ниже июльских показателей. Это было не единственное непредвиденное событие в Казахстане. В феврале на юге Казахстана вспыхнули межэтнические столкновения между казахами и дунганами. Десять человек погибли, тысячи — покинули свои дома. Президент поручил наказать зачинщиков конфликта, но причины конфликта установить не удалось.

Прошедший год был полон и политических интриг. Главная связана с отставкой Дариги Назарбаевой с поста спикера парламента. До избрания Токаева старшую дочь первого президента считали преемником национального лидера. Но уход из большой политики показал, что высший пост ее не интересует. В преддверии парламентских выборов 10 января Даригу выдвинули в депутаты от правящей партии «Нур Отан». До конца неясно, поможет ли депутатский мандат вернуть былой политический вес.

Помимо «Нур Отан» за кресла в парламенте поборются еще пять политических партий. Среди них и новичок предвыборной гонки — партия «Адал». Ее лидер Серик Султангали позиционирует себя оппозиционером, за счет чего рейтинги партии идут вверх. Наблюдатели видят в этом негласное противостояние между сторонниками Токаева и Назарбаева. Они исходят из того, что «Адал» часто критикует инициативы действующего президента, при этом во всем поддерживает бывшего.

Консультант Московского центра Карнеги, специалист по Центральной Азии Темур Умаров называет «Адал» и иные оппозиционные силы в Казахстане бутафорией. «Если изучить биографию и карьеру политиков, называющих себя оппозицией, то налицо их связь с Назарбаевым или Токаевым. Лидер "Адал" приходится родственником Назарбаева, поэтому об оппозиционной повестке партии говорить не приходится», — объясняет Умаров свою позицию.

Спекуляциями эксперт считает и дискуссии о тайном противостоянии сторонников Токаева и Назарбаева. Оппозиционную риторику большинства партий Умаров объясняет тем, что Токаев пытается прослыть реформатором. И усиливающаяся критика власти — это тоже своего рода обновления. «Предстоящие 10 января парламентские выборы — первые, которые пройдут при Токаеве. Он хочет показать, что политическая система модернизируется, партии конкурируют, а значит, ни о каком застое речи не идет», — рассуждает политолог.

После выборов властям придется снова сосредоточиться на социальной проблематике. Коронавирус никуда не делся, и борьба с инфекцией станет главным показателем эффективности руководства страны.

Круговая революция

В начале 2020 года казалось, что единоличному правлению президента Киргизии Сооронбая Жээнбекова ничего не угрожает. Несмотря на президентско-парламентскую форму правления, он сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Должность премьер-министра стала скорее технической. Жээнбеков рассчитывал подмять под себя и парламент. Весь год его администрация готовилась к выборам в законодательный орган и отбирала лояльных главе государства кандидатов. Голосование запланировали на октябрь, а предвыборную агитацию запустили летом. Но тут вмешалась пандемия коронавируса.

.

В июле резко возросла смертность от COVID-19, но официальная статистика замалчивала количество умерших. Система здравоохранения не выдерживала наплыва больных. В аптеках невозможно было достать лекарства. Власти ужесточали карантин, но это не помогло. Ответственность за плачевное состояние медицины чиновники перекладывали друг на друга.

Рейтинги Жээнбекова стремительно падали. Но президент не верил, что пандемия может нарушить его планы. Тем более все было готово к выборам 4 октября, и победа лояльных ему депутатов, наоборот, сулила укрепление его власти. Но едва стали известны результаты выборов, как Бишкек охватили протесты. Люди отказались верить, что непопулярные проправительственные партии «Биримлик» и «Мекеним Кыргызстан» получили парламентское большинство. Членов ЦИК обвинили в массовых фальсификациях и потребовали аннулировать результаты.

Под давлением улицы власти отступили. Итоги выборов отменили. Жээнбеков подал в отставку. Исполнять обязанности президента взялся Садыр Жапаров — бывший премьер-министр, отбывавший наказание за финансовые махинации. Во время протестов демонстранты ворвались в СИЗО и освободили его. В большую политику Жапаров пришел в 2005 году, а до этого занимался бизнесом. Власти обвиняли его в том, что на посту директора нефтеперерабатывающего завода «Нурнефтегаз» он не платил налоги.

Как бы то ни было, сменив тюремную камеру на президентский дворец, Жапаров взялся за реформы. Первым делом он решил изменить конституцию и вернуть президентскую форму правления. «Парламентаризм в Киргизии не работает», — объяснил Жапаров столь кардинальный подход в конституционной реформе. И противники новоявленного лидера уже обвинили его в попытках узурпировать власть в стране.

«Очередной госпереворот в Киргизии многие восприняли как проявление демократии. Но это далеко не так. Неспособность центральной власти контролировать безопасность, махинации на выборах, попытки узурпировать власть — это скорее проявление failed state, а не либеральных ценностей и свобод», — полагает специалист по Центральной Азии Рафаэль Саттаров. Эксперт не сомневается, что Жапаров изменит под себя конституцию и изберется президентом. «Итогом станет то, что Киргизия вернется в свойственное ей состояние — персоналистскому авторитаризму. Но в этом есть и плюсы».

Отцы и дети

Власти Таджикистана сначала не придавали значения сообщениям о появлении нового вируса. На 2020 год у них были запланированы парламентские и президентские выборы, и Душанбе рассчитывал провести их без эксцессов. В марте Эмомали Рахмон на всякий случай закрыл границы, но карантин не ввел. Страна продолжала жить привычной жизнью и убеждать мир, что Таджикистан — это остров эпидемиологической стабильности.

Проблему признали летом, когда страна вынужденно обратилась за финансовой помощью к России и Евросоюзу. Обычно проблемы в экономике дают о себе знать зимой, а в теплое время года таджики живут за счет денежных переводов трудовых мигрантов. Но в этом году эти доходы резко упали. После объявленного во многих странах карантина гастарбайтеры из Таджикистана вернулись на родину. Москва пообещала помочь, но напомнила — членство в ЕАЭС позволило бы Душанбе быстрее справляться с проблемами. Рахмон пообещал подумать.

В марте в Таджикистане прошли парламентские выборы. Большинство мест получила пропрезидентская Народно-демократическая партия (НДПТ), также мандаты достались кандидатам от Аграрной партии, Партии экономических реформ, партиям коммунистов и социалистов. Едва новый состав парламента приступил к работе, стартовала президентская кампания. И хотя в таджикском законодательстве нет положения о том, что кандидаты в президенты должны выдвигаться от партии, традиция существует. Все претенденты на высший государственный пост были партийными выдвиженцами. Даже действующий лидер баллотировался от НДПТ.

Интриги не произошло. Победителем в пятый раз подряд стал действующий президент. Итоги голосования поставили на паузу и ожидаемый в стране транзит власти. Сын Рахмона Рустам Эмомали возглавил Сенат, став вторым лицом в государстве. Именно его пророчат в преемники, но когда он возглавит страну — никто не знает. Потому что пока нет ясности, сможет ли Эмомали-младший, который зарекомендовал себя как очень слабый управленец, избегающий публичных выступлений, справиться с должностью президента. «Кроме того, многих волнует, сумеет ли он стать арбитром между кланами и своими родственниками», — рассуждает таджикский политолог Зафар Шарипов.

Много вопросов к будущему преемнику и у соседей Таджикистана. Это связано с географической близостью с Афганистаном, откуда периодически на территорию республики совершают вылазки экстремисты. «В прошлом году смотрины Рустама прошли в Узбекистане, — продолжает собеседник «Ленты.ру». — Его лично принял президент Шавкат Мирзиеев. Столь высокий уровень встречи подтверждает — Ташкенту не все равно, кто возьмет власть в Душанбе после отхода от дел Рахмона. Безопасность Узбекистана и Таджикистана взаимосвязаны. Но неизвестно, одобрили ли кандидатуру сына Рахмона», —рассуждает Шарипов.

Есть сомнения по поводу преемника и у России. Причины те же: опасения, что 32-летний Рустам не удержит под контролем безопасность в стране. «В Таджикистане дислоцирована 201-я российская база. От нее напрямую зависит безопасность республики. Не исключено, что задержка транзита связана с тем, что процесс тормозит Москва. В Кремле пока не доверяют протеже Рахмона», — полагает эксперт. «Транзит скорее всего отсрочат на несколько лет. Рахмон выглядит здоровым, и торопиться ему некуда. К тому же, в отличие от Назарбаева, он не сможет жить в тени первого лица, пусть и близкого родственника», — отмечает Умаров.

Первый срок

2020 год должен был стать для Узбекистана поворотным. Первый президентский срок Шавката Мирзиеева близится к завершению, в 2021 году пройдут очередные президентские выборы, и самое время подводить промежуточные итоги. Но снова помешал коронавирус. На родину потянулись трудовые мигранты, поступления средств в экономику резко сократились.

Ситуацию усугубило то, что из-за пандемии Китай и Россия временно отказались закупать среднеазиатские энергоресурсы. Экспорт узбекского газа сократился в три раза, хотя ранее власти планировали довести добычу к 2025 году до 70 миллиардов кубометров в год. Несмотря на возникшие экономические трудности, Мирзиеев убеждал мир инвестировать в узбекскую экономику. Но интерес вернулся лишь к осени. Пекину и Москве снова понадобился газ, хлопок, сельхозпродукция. Но восстановить спрос в полном объеме так и не удалось.

Самым сложным испытанием для узбекской власти стал коронавирус. Ташкент одним из первых закрыл границы. Для прибывавших в страну людей организовали палаточный лагерь, где они почти месяц находились на карантине. Но это не сильно помогло — система здравоохранения оказалась совершенно не готова к произошедшему. Летом количество заболевших начало стремительно расти. Больницы не справлялись с наплывом инфицированных. В аптеках не всегда были лекарства. За помощью власти снова обратились к Китаю и России. Сейчас в республике начались испытания вакцины «Спутник V». В ближайшее время власти хотят закупить два миллиона доз.

На фоне социально-экономических и эпидемиологических проблем Узбекистан всерьез заговорил о членстве в ЕАЭС. И хотя внутри страны отношение к этим планам неоднозначное, власти осознают — для развития и реформ нужны инвестиции и рынки. США еще при Бараке Обаме показали, что не интересуются регионом. Дональд Трамп еще больше от него отдалился. В условиях глобального экономического кризиса не рассчитывает Узбекистан и на помощь Джо Байдена. Торг с внешними игроками в нынешних условиях оказался неуместен.

В итоге в декабре Узбекистан получил статус наблюдателя в ЕАЭС. Эксперты полагают, что при этом Мирзиеев заявил, что пока речь о членстве в организации не идет. Но, по мнению экспертов, страна вполне может вступить в организацию одновременно с Таджикистаном. А своими заявлениями президент пытается не нагнетать страхи среди тех, кто опасается усиления в стране российского влияния, которое действительно присутствует.

По мнению политолога Темура Умарова, присоединение к ЕАЭС необходимо Мирзиееву для решения сугубо внутренних проблем. «Узбекский лидер пытается приструнить монополистов, которые контролируют рынки и производство внутри страны, — объясняет собеседник «Ленты.ру». — Это тормозит структурные, экономические реформы. Чтобы взять ситуацию на внутреннем рынке под контроль и ввести в правовое русло, Мирзиееву нужна так называемая серьезная артиллерия. Ею может стать ЕАЭС. Игрокам на внутреннем рынке он может объяснить, что снижение и унификация тарифов — это требование ЕАЭС, которое надо выполнять. Такой подход может действительно себя оправдать».

Коронавирус носа не подточит

Туркмения в условиях пандемии умудрилась сохранить в тайне свои внутренние дела. Президент Гурбангулы Бердымухамедов, как и руководство Северной Кореи, до сих пор не признает угрозу коронавируса. Официальной статистики по COVID-19 нет. Карантин не вводился, социальная активность жителей страны не ограничивалась.

Единственные намеки на то, что заболевание все же проникло в Туркмению — это сообщение о внезапной смерти турецкого дипломата Кемаля Учкуна от болезни, симптомы которой очень напоминали СOVID-19, а также редкое появление первого лица на публике. Летом Бердымухамедов переехал из Ашхабада в небольшую резиденцию в поселке Мыныш. В интернете появляются видео, на которых президент проводит встречи с чиновниками. Но нет достоверных данных, когда это было снято.

Но коронавирус совершенно точно повлиял на экономику Туркмении. Из-за пандемии Китай заморозил строительство четвертой ветки газопровода в Средней Азии. Она тянется из Туркмении и проходит через Таджикистан. В результате доходы бюджета резко упали. Пришлось снова залезать в долги. А между тем Ашхабад вот уже несколько лет расплачивается поставками газа за предыдущие долги Пекину.

В сети регулярно всплывает информация, что в инфекционных отделениях туркменских больниц растет число пациентов. Ритуальные службы якобы отмечают возросший спрос на услуги. Но подтверждения этой информации, опять же, нет. Также известно, что весь год в Туркмении были проблемы с поставками продуктов питания. Через мессенджеры и соцсети люди узнавали о давках в очередях за продуктами.

Еще одна тема, которую обсуждали весь год в связи с Туркменией — это возможный транзит власти. Ходили слухи, что Бердымухамедов болен и готовит к президентству сына. Но каждый раз после этих вбросов появлялось видео, где президент занимался спортом или скакал на лошади. Эксперты полагают, что таким образом президент демонстрировал отменное здоровье и опровергал слухи о транзите. Но, очевидно, что, если изоляция продолжится, 2021 год станет для Туркмении не менее сложным, чем уходящий. И, возможно, не все удастся скрывать, как обычно.