80 лет назад, 26 декабря 1941 года началась Керченско-Феодосийская десантная операция. Она стала первой операцией такого рода для антигитлеровской коалиции и одной из крупнейших для РККА и РККФ. Красноармейцы и моряки заняли Керченский полуостров, не позволив немцам добить осажденный Севастополь. Почему нацисты вынуждены были спасаться бегством? Какую роль сыграло занятие Феодосии? Как действовали участники событий и какие ошибки они допустили? «Лента.ру» напоминает о ходе событий.
Высадка основных сил сорвалась
Около пяти часов утра 26 декабря 1941 года южнее Керчи посты наблюдения германской 46-й пехотной дивизии зафиксировали ряд больших и малых советских кораблей. Это были суда Керченской военно-морской базы, которые начали высаживать части 51-й армии в районе Эльтигена, Камыш-Буруна и Старого Карантина.
Через некоторое время посредством Азовской военной флотилии советские десантники появились севернее Керчи — в районе мыса Зюк и мыса Хрони. Из-за мелководья атакующие вынуждены были спрыгивать с катеров и сейнеров и идти к берегу по грудь в ледяной воде.
Придя в себя, растерявшиеся было от неожиданности немцы открыли огонь по приближающемуся противнику из пулеметов и пушек, в воздух была поднята авиация. Ожесточение боя нарастало, был потоплен земснаряд «Ворошилов», на котором погибли 450 человек, на дно пошли три танка и несколько орудий.
Удары с берега и воздуха активно наносились и по следующим волнам десанта, корабли которых тем временем приблизились к местам высадки
Ситуация осложнялась плохой погодой, из-за которой многие суда уносило в открытое море.
На северном направлении наиболее активно действовал 4-й отряд под командованием полковника И.П. Леонтьева, который от мыса Хрони начал энергично наступать в направлении Аджимушкая. Всего же Азовской военной флотилией 26 декабря было высажено около 2500 бойцов и командиров.
Красноармеец С. Снимушкин у прицела 12,7-миллиметрового зенитного пулемета ДШК, Керчь, 1942 год
Фото: ГБУК КК «НИМЗ»
Число десантников южнее Керчи составило чуть более 2100 человек, при этом львиная доля их высадилась у Камыш-Буруна, закрепившись на одноименной косе и пристани судоремонтного завода. Тут руководил боевыми действиями начальник штаба Керченской военно-морской базы капитан 3-го ранга А.Ф. Студеничников.
Две немецкие пехотные роты были окружены и уничтожены. Успеху здесь содействовала тяжелая советская артиллерия, которая поддержала свои войска с противоположного берега Керченского пролива.
Другим повезло гораздо меньше. Группа из 55 бойцов под руководством техника-интенданта 1-го ранга А.Д. Григорьева при попытке прорваться в Камыш-Бурун попала в окружение и была разгромлена. Командир, будучи тяжело раненным, попал в плен. При этом нацисты, посчитав, что он комиссар, расстреляли его. Были уничтожены почти все 19 человек, высадившихся в Эльтигене.
Попытка десантироваться в районе горы Опук на юге Керченского полуострова потерпела фиаско — из-за сильного ветра суда разбросало ветром, началась снежная пурга, видимость упала менее чем до 100 метров, и командир отряда высадки принял решение вернуться на базу.
Погода быстро портилась: если утром волнение на море составляло 3-4 балла, то к вечеру оно усилилось до 6-7, у берегов образовалась толстая кромка льда, мешающая подходу кораблей. Температура воздуха в Керченском проливе опустилась до 8-10 градусов мороза.
Итог первого дня операции не внушал оптимизма советскому командованию: да, войска кое-где зацепились, но в целом судьба десанта висела на волоске. Из-за разыгравшегося шторма высадка основных сил сорвалась, а связь с высадившимися полностью прекратилась.
«Товарищ Сталин не возражает»
Идея провести десантную операцию с целью освобождения Керченского полуострова родилась в штабе Закавказского фронта. 26 ноября 1941 года командующий фронтом генерал Дмитрий Козлов представил свои соображения начальнику Генерального штаба Красной армии маршалу Борису Шапошникову.
Командующий Кавказским фронтом генерал Дмитрий Козлов
В докладе констатировалось, что с помощью Черноморского флота и Азовской военной флотилии семь-восемь стрелковых дивизий из состава 51-й и 56-й армий, три-четыре артиллерийских полка и три-четыре танковых батальона могут быть доставлены на восточное побережье Керченского полуострова — в район мыса Хрони и маяка Казаульского — при одновременной выброске 700-900 парашютистов.
В дальнейшем предполагалось наступать в направлении Феодосии и Тулумчака. На подготовку операции Козлов просил семь-десять дней.
В документе подчеркивалось:
Цель действия — не допустить вывода войск противника из Крыма и ослабить его наступление на Севастополь
Тем самым штаб Закавказского фронта хотел взять реванш за оставление Керчи 16 ноября 1941 года частями 51-й армии.
Что касается Севастополя, то попытка 11-й немецкой армии под командованием генерала Эриха фон Манштейна взять город с ходу, предпринятая с 11 по 21 ноября, не принесла результатов: Приморская армия генерала Ивана Петрова, которая была переброшена из Одессы, отбила натиск. При этом стороны готовились к решающим боям.
В Ставке Верховного главнокомандования благосклонно отнеслись к инициативе Козлова, которая хорошо вписывалась в общую ситуацию на фронтах: 29 ноября 1941 года был отбит Ростов-на-Дону, 5-6 декабря под Москвой началось стратегическое контрнаступление, 9 декабря в Ленинградской области был освобожден Тихвин.
Через несколько дней Козлову позвонил генерал Александр Василевский, который в связи с болезнью Шапошникова временно исполнял обязанности начальника Генштаба РККА. Он сообщил: «Ваше предложение по проведению Керченской операции товарищ Сталин считает целесообразным. Она скует силы противника в Крыму и в значительной мере поможет Севастополю».
Ударить на Перекоп по кратчайшему пути
Получив одобрение Москвы, штаб Закавказского фронта разработал более развернутый план операции. В нем учитывалась замена 56-й армии, переданной в состав Южного фронта, на 44-ю, перебрасывавшуюся из Дагестана. При этом вопрос об окружении немцев на Керченском полуострове еще не ставился и речи о десанте на Феодосию не было.
План полностью сложился, когда к подготовке операции Генштаб привлек моряков. Командующий Черноморским флотом и начальник Севастопольского оборонительного района вице-адмирал Филипп Октябрьский предложил расширить плацдармы высадки, добавив к Керчи Феодосию.
Новый вариант подразумевал, что войска, высадившиеся в Феодосии, могут двигаться к Перекопу кратчайшим путем, чтобы захватить Ак-Монайский перешеек и отрезать от основных сил немецкие части на Керченском полуострове.
К тому же Феодосия была куда удобнее для разгрузки войск, чем Керчь, в которой 26 октября 1941 года мощным взрывом сдетонировавших боеприпасов уничтожило большую часть портового причала и подъездных путей.
Адмирал просил Ставку дать на подготовку операции не менее двух недель, с тем, чтобы начать ее к 21 декабря. Доработанный план штабов Закавказского фронта и Черноморского флота был в ночь на 14 декабря 1941 года доложен в Генштаб.
В северной части Керченского полуострова планировалось высаживать бойцов 51-й армии генерала Владимира Львова, тогда как части 44-й армии генерала Алексея Первушина десантировались в Феодосии
Парашютному батальону предписывалось захватить в районе села Владиславовка (в степном Крыму) аэродром и после обеспечения посадки туда советской авиации перейти в оперативное подчинение Первушина.
На время десантной операции Черноморский флот и Азовская военная флотилия переходили в подчинение генерала Козлова — черноморцы должны были доставить к берегам Крыма солдат Первушина, азовцы —десантников Львова.
Севастополь продержится лишь трое суток
Но сроки начала операции пришлось переносить — 17 декабря 11-я немецкая армия начала второй штурм Севастополя. Ее дивизии предприняли наступление по кратчайшему пути — в направлении долины реки Бельбек, желая прорваться к Северной бухте. Тем самым Манштейн разрывал советский фронт на две части, отрезая части четвертого сектора обороны от остальных войск. Отвлекающий удар наносился вдоль реки Черная на Инкерман.
Заместитель Октябрьского по сухопутной обороне Севастополя контр-адмирал Гавриил Жуков вечером 19 декабря проинформировал Ставку о критическом положении:
Потери за два дня боя достигают 3000 ранеными, много потерь в начсоставе. Большие потери материальной части, орудий, пулеметов, минометов. Большинство тяжелых батарей береговой обороны подавлено. Войска почти по всему фронту отошли на второй рубеж. Резервы, пополнение израсходованы
Жуков предупредил Москву, что в случае продолжения наступления врага в таком же темпе гарнизон главной базы Черноморского флота не продержится и трех дней. Осажденному городу срочно требовалось подкрепление.
В тот же день в Новороссийске на запасном командном пункте Черноморского флота проводилось совещание, посвященное деталям предстоящей десантной операции.
Кроме руководства флота присутствовали также командиры и комиссары отрядов кораблей и транспортов. Октябрьский внимательно слушал докладчиков, как вдруг вошел шифровальщик штаба флота и положил перед вице-адмиралом бланк шифрограммы.
Командующий Черноморским флотом Филипп Октябрьский
Прочитав ее несколько раз, командующий нахмурился и, прервав совещание, сказал своим офицерам: «Операция пока откладывается.
О новых сроках сообщим. Подготовку продолжать. У вас теперь есть возможность многое продумать не в такой спешке».
С запасного командного пункта морские командиры возвращались молча, несколько обескураженные.
В шифрограмме Ставка возложила ответственность за судьбу Севастополя на командование Закавказским фронтом, потребовав перебросить в Крым не менее одной стрелковой дивизии и одной бригады. Лично Октябрьскому было приказано немедленно отбыть в Севастополь и возглавить оборону.
Вначале Керчь, а потом Феодосия
На помощь севастопольцам были направлены 345-я дивизия полковника Николая Гузя, 79-я морская стрелковая бригада под командованием полковника Алексея Потапова и 125-й отдельный танковый батальон.
Соединения с ходу вступили в бой при артиллерийской поддержке боевых кораблей. Это чуть ослабило натиск немцев в Севастополе и отложило почти на неделю проведение десантной операции.
При этом вместо подготовленных и натренированных частей, которые должны были идти в первой волне высадки, 44-я армия получила 63-ю горнострелковую дивизию, чьи бойцы имели слабое представление о морском десанте. К тому же численность дивизии была значительно меньше, а артиллерия слабее. Из стрелковых частей десантную подготовку прошел только 105-й горнострелковый полк.
Решено было разнести десанты по времени — сначала высаживать войска вокруг Керчи, а когда освободятся корабли и транспорты Черноморского флота, уже и в Феодосии
Вечером 23 декабря Шапошников утвердил это решение.
В штабе 11-й армии допускали возможность вражеского десанта, но точных данных не имели — в целях соблюдения военной тайны все советские войска, готовящиеся к операции, информировались о переброске в Севастополь и узнавали о настоящей цели только в море.
Колонна немецких солдат на улице Керчи во время парада, 27 ноября 1941 года
Фото: Nationaal Archief
Вермахт мог противопоставить РККА на Керченском полуострове 42-й армейский корпус генерала Ханса фон Шпонека, в составе которого была лишь 46-я пехотная дивизия под командованием генерала Курта Гимера. 170-ю пехотную дивизию Манштейн изъял для штурма Севастополя. Румынские части использовались в основном для охраны тыла и антипартизанских действий.
При отсутствии подвижного армейского резерва немецкая тактика строилась на прикрытии наиболее важных участков обороны. Два полка 46-й дивизии защищали восточную оконечность Керченского полуострова, третий — его северную часть.
Оборона Феодосии была возложена на пехотный батальон 46-й дивизии, но 27 декабря в связи с высадкой советского десанта он был спешно направлен в сторону Керчи. В итоге в Феодосии у немцев остались саперный полк, батальон связи, мостостроительный батальон, несколько артиллерийских частей и ряд других небольших подразделений, включая полевую жандармерию и команду штурмовых лодок — всего около двух тысяч солдат и офицеров.
Шторм и попытки сбросить десант в море
Итоги первого дня операции были неясны для обеих сторон. Поздно вечером 26 декабря командир Керченской военно-морской базы контр-адмирал Александр Фролов и военный комиссар базы Валериан Мартынов вышли на причал Тамани, чтобы принять взвешенное решение: приостановить десант или продолжать его.
Позднее Мартынов вспоминал:
К полуночи первый эшелон десанта погрузился на суда и ожидал сигнала к отплытию. Ночь была довольно светлой, сквозь редкие облака проглядывала луна. Шел снег. А в проливе разыгрался настоящий шторм, температура воздуха снизилась до 8-10 градусов мороза. Вот если бы на том берегу уже были захвачены причалы… А так полосу прибрежного штормового прибоя, да еще при морозе, преодолеют лишь единицы
Моряки пришли к выводу, что в таких погодных условиях десанту надо дать отбой. Следующий день не принес никаких изменений: бушевавший шторм не позволял переправлять новые отряды. В штабе Закавказского фронта попытались оспорить доводы флотских специалистов, но, изучив обстановку, вынуждены были согласиться с их мнением. Возобновить операцию удалось только 28 декабря.
Тем временем германское командование попыталось сбросить десанты в море, в первую очередь на северном побережье Керченского полуострова. Против отряда полковника Леонтьева немцы задействовали два батальона. Противники по нескольку раз переходили в жестокие контратаки, но соотношение сил было не в пользу советских бойцов, которые, потеряв в бою три танка, отошли к берегу.
В районе южнее Керчи окопавшихся десантников активно поддерживал огонь дальнобойной артиллерии с Таманского полуострова. Однако здесь немцы усиливали свои позиции, перебрасывая пехотные и артиллерийские части. Поэтому попытка расширить захваченную территорию у Камыш-Буруна, на который 28 декабря высадились подразделения советского 827-го горнострелкового полка, не привела к успеху.
В ночь на 29 декабря 1941 года командующий Закавказским фронтом (на следующий день фронт был переименован в Кавказский) доложил в Генеральный штаб РККА, что обстановка на фронте 51-й армии «сложилась не в нашу пользу». Все плацдармы были блокированы противником, для которого их уничтожение стало лишь делом времени.
Под прикрытием огня крейсеров и эсминцев
Но через несколько часов ситуация кардинально изменилась в пользу Красной армии — в глубоком тылу 42-го корпуса началась высадка советских войск в Феодосии. В дело вступил Черноморский флот: около четырех часов ночи 29 декабря отряд боевых кораблей под командованием капитана 1-го ранга Николая Басистого подошел к Феодосии.
15 минут крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым» вместе с тремя эсминцами вели главным калибром шквальный огонь по причалам, железнодорожной станции и береговым сооружениям, прилегающим к гавани.
Командир высадки Феодосийского десанта Николай Басистый
Позднее Басистый, ставший адмиралом, писал о том, что среди офицеров флота и историков не раз возникал вопрос: не усложнил ли артиллерийский налет выполнение боевой задачи десанту, разбудив ни о чем не подозревающего противника?
По его мнению, на это нет однозначного ответа, но он считал этот ход оправданным:
С наших кораблей было видно, как гитлеровцы, выскакивая из домов, метались по улицам и переулкам в поисках какого-нибудь укрытия. Под прикрытием огня крейсеров и эсминцев наши сторожевые катера с бойцами штурмового отряда незамеченными подошли к входу в гавань и без потерь прорвались в порт
Это позволило высадить первые 266 человек из состава сил первого броска под командованием командира 633-го полка майора Г.И. Андреева.
Для гарнизона Феодосии появление нежданных гостей стало неприятным сюрпризом, но немцы быстро пришли в себя и начали стягивать к порту подразделения, вводить в бой все большее количество орудий, минометов, пулеметов. Вскоре появились и самолеты с крестами.
У вермахта имелась и свежая часть — в городе временно расположился следовавший из Севастополя к Ак-Монайскому перешейку 46-й отдельный моторизованный саперный батальон с двумя дорожно-строительными ротами.
Матрос легкого крейсера Черноморского флота «Красный Кавказ» возле 37-миллиметровой зенитки 70-К в боевом походе
Фото: Алексей Межуев / ТАСС
Вслед за штурмовыми катерами в гавань под прикрытием огня крейсеров стали входить эсминцы «Шаумян», «Незаможник», «Железняков». Замыкал строй тральщик «Щит».
Десантники стремительно покидали вставшие у причалов корабли, к которым пристрелялась вражеская артиллерия. У «Шаумяна» была сбита грот-мачта, «Незаможник», маневрируя под огнем, врезался в причал, на «Щите» снаряд попал в ходовой мостик, убив несколько моряков и контузив командира тральщика капитан-лейтенанта Владимира Гернгросса.
Досталось и флагману, на котором находился командир высадки десанта. Крейсер «Красный Кавказ» получил 17 попаданий снарядов и мин. 150-миллиметровый снаряд пробил вторую башню главного калибра и взорвался внутри, вызвав пожар. При этом все, кто находились в боевом отделении были или убиты, или контужены. Многих десантников взрывной волной бросило в бушующие волны. Пришедшие на помощь красноармейцы бросали тонущим матросам спасательные круги.
Если бы огонь дошел по шахте из боевой части в снарядный погреб, то детонация находящейся там взрывчатки разнесла бы крейсер на части. Понимая это, старшина погреба Иван Крипак хладнокровно скомандовал своим подчиненным приготовиться к затоплению своего отсека, чтобы спасти корабль. Но команды не последовало — пожар в боевом отсеке был потушен.
Тактика уличного боя штурмовых групп
Общие потери экипажа за 29 декабря составили 23 погибших и 66 раненых. «Красному Крыму» досталось чуть меньше. В результате 11 попаданий погибли 12 моряков и 26 были ранены. Это не помешало высадить в Феодосии около 5400 человек первого броска. В ночь на 30 декабря в город начали прибывать полки 236-й стрелковой дивизии генерала Василия Мороза, составляющие первый эшелон главных сил вторжения.
Десантники, укрывшись за массивной кирпичной оградой порта, стремительно просачивались в город. Задача атакующих облегчалась тем, что в домах не было местных жителей, которых нацисты давно выселили.
О действиях подчиненных в своих воспоминаниях рассказывал Герой Советского Союза Александр Алтунин, командовавший стрелковой ротой:
Сначала мы выкурили фашистов из приземистой постройки, окна которой выходили на площадь, затем окружили двухэтажный дом во дворе. Вряд ли удалось бы нам обойтись без потерь, если бы не лейтенант Украинцев, удивительно метко бросавший гранаты. Он воспользовался тем, что мы сосредоточили огонь по окнам, молниеносно вывернулся из-за угла и забросил в окна одну за другой две гранаты, а третьей вышиб дощатую дверь
Еще на корабле Алтунин создал в своих взводах штурмовые группы, в которые входили, кроме автоматчиков и пулеметчиков, сапер с запасом взрывчатки и боец с ранцевым огнеметом. Позднее эту тактику городского боя возьмут на вооружение защитники Сталинграда, зачищая от врага дом за домом.
Герой Советского Союза генерал Александр Алтунин
Наступающие не задерживались возле небольших домов, где засел враг, с ними должны были покончить моряки, главная задача — скорее прорваться к Лысой горе, возвышающейся северо-западнее Феодосии.
На руку им сыграла и неразбериха, охватившая немецкий гарнизон. Старший по чину и должности в городе начальник саперных войск 11-й армии полковник Берингер получил приказ от штаба Манштейна защищать каждый квартал, но поступил по-своему.
Считая, что саперы в незнакомом населенном пункте неизбежно попадут в ловушку, полковник вывел 46-й саперный батальон вместе со строительными ротами из Феодосии, приказав занять позиции на Лысой горе и у развилки магистрали на Симферополь и Джанкой. Однако вскоре саперы были окружены и вынуждены были отойти, к ним присоединились артиллеристы, бросившие свои орудия в городе.
Приказ фон Шпонека, который ему не простили
Манштейн мгновенно понял опасность Феодосийского десанта. Туда экстренно перенаправлялись все немецкие и румынские части, посланные в район Керчи. Также с Севастопольского фронта перебрасывались два пехотных полка.
Генерал фон Шпонек тоже оценил обстановку и запросил у штаба 11-й армии разрешения отойти в западную часть Керченского полуострова, чтобы избежать окружения. Не получив через 15 минут никакого ответа, командир корпуса отдал распоряжение войскам отступать, о чем известил начальство.
После этого Шпонек предписал свернуть радиостанцию, и приказа Манштейна, запрещавшего какой-либо отход, уже не получил. 46-я пехотная дивизия двинулась на запад.
Генерал Ханс фон Шпонек
При этом Шпонек отдал приказ 8-й румынской кавалерийской бригаде вместе с немецкими частями атаковать Феодосию с северо-востока, севера и запада и уничтожить десант. Общая численность перебрасываемых к городу войск составляла порядка 19 тысяч человек против 17 тысяч РККА, высаженных в первые два дня.
30 декабря завязались решающие бои, в которых десантники встретили атаки противника плотным минометно-пулеметным огнем, после чего перешли в контрнаступление и смяли порядки врага. В журнале боевых действий 11-й армии всю вину за поражение возложили на союзника: «Паническое отступление румын, к сожалению, увлекло за собой и немецких солдат».
В тот же день город был окончательно зачищен от противника. При этом советским войскам в качестве трофеев достались шесть орудий, в том числе крупного калибра, семь складов с боеприпасами и продовольствием, 400 автомашин. Из неволи было освобождено около двух тысяч пленных красноармейцев.
31 декабря 42-й корпус полностью прекратил любые наступательные действия, атакованный в районе Владиславовки передовыми частями 236-й дивизии. Отход немцев с Керченского полуострова проходил через «бутылочное горлышко» в виде прохода шириной в восемь километров.
Два полка 46-й пехотной дивизии предприняли попытку отбить Владиславовку, которую защищал 814-й советский полк, но вынуждены были залечь под сильным минометным и пулеметным обстрелом.
Отбив атаку, 814-й полк перешел в наступление, попытавшись перерезать врагу пути отхода из Керченского полуострова, но из-за превосходства в силах противника это ему не удалось.
Немецкие войска, бросив огромное количество техники, транспорта, боеприпасов, оборудования, поспешно выскочили из намечающегося окружения
В частности, были оставлены 394 легковых и грузовых автомашины, 35 тракторов и 12 танков. 46-й пехотной не удалось бы улизнуть из мышеловки, не отдай фон Шпонек еще 29 декабря соответствующее приказание.
Но сам он поплатился головой. Разгневанный действиями подчиненных Манштейн снял фон Шпонека и Гимера с занимаемых должностей, назначив с 1 января 1942 года командиром 42-го корпуса генерала Франца Маттенклотта.
23 января 1942 года фон Шпонек предстал перед судом военного трибунала под председательством рейхсмаршала Германа Геринга. За невыполнение приказа генерал был приговорен к расстрелу, который Гитлер заменил на шесть лет заключения в крепости. 23 июля 1944 года после неудавшегося покушения на фюрера фон Шпонек был казнен по приказу рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
Для Гимера разбирательство закончилось тем, что он был оставлен в должности командира дивизии, но своего бывшего начальника не пережил, скончавшись от смертельного ранения 4 апреля 1942 года.
Удержать захваченный город бывает не легче, чем занять
Манштейну пришлось прекратить штурм Севастополя и начать переброску сил на восток Крыма. Первым делом он бросил на Феодосию авиацию. Ее воздействие на себе испытал военный корреспондент газеты «Красная звезда» Константин Симонов, командированный редакцией в освобожденный город.
Константин Симонов позирует на захваченной немецкой самоходке «Фердинанд»
Фото: Яков Халип / РИА Новости
В своем фронтовом дневнике писатель записал увиденное: «Кое-где на тротуарах и на мостовой еще валялись трупы немцев. Город был взят внезапно. По виду и по количеству машин нетрудно было определить, что и где размещалось у немцев. Валявшиеся на улицах трупы иногда были полуголые: немцы, застигнутые врасплох, часто выскакивали из домов в чем попало, а многих убили прямо в домах».
Несколько раз будущий автор трилогии «Живые и мертвые» попадал под бомбежку:
Немцы прилетали по одному, но каждый самолет, сбросив бомбы, потом еще долго жужжал в воздухе, пока на смену ему не приходил следующий. Бомбы падали на город с интервалами в 10-15 минут
Из-за удаленности от своих баз авиация Черноморского флота не смогла обеспечить в Феодосии войскам надежную поддержку с воздуха. Это привело к тому, что немецкие бомбардировщики потопили в порту несколько советских транспортов — «Ташкент», «Зырянин», «Ногин», «Спартаковец», «Чатыр-Даг». На магнитной мине подорвался грузовой теплоход «Жан Жорес».
К 2 января 1942 года от вермахта был освобожден весь Керченский полуостров, но в условиях тяжелой ледовой обстановки в Керченском проливе, организационной неразберихи и активного противодействия вражеских ВВС пополнение войск 44-й и 51-й армий шло значительно более низкими темпами, чем предполагалось.
Это привело к тому, что был упущен благоприятный момент для преследования и разгрома 46-й пехотной дивизии немцев. Анализируя после войны ситуацию, Манштейн писал: «Создалась бы обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка Восточного фронта 11-й армии, решалась бы судьба всей 11-й армии».
Изъяв из нацеленной на Севастополь группировки более трех пехотных дивизий и одну горную румынскую бригаду, усиленные самоходными артиллерийскими установками, Манштейн бросил их 15 января 1942 года на штурм Феодосии.
В трехдневных ожесточенных боях часть сил 44-й армии была окружена. Был тяжело ранен Первушин, контужен начальник его штаба полковник Серафим Рождественский, погиб член Военного совета Антон Комиссаров. 18 января Феодосия была занята немцами. Кавказский фронт вынужден был перейти к обороне на Ак-Монайском перешейке.
Нарком Военно-морского флота СССР в годы Великой Отечественной войны адмирал флота Николай Кузнецов, размышляя над Керченско-Феодосийской операцией, пришел к выводу, что удержать захваченный десантниками город или район побережья иногда бывает не легче, чем занять его.
По его мнению, слишком широкий фронт высадки оказался не обеспеченным необходимыми резервами: «После того как часть сил 44-й армии пришлось направить в Севастополь, было бы, пожалуй, целесообразнее сосредоточить все усилия на удержании занятых плацдармов к северу и югу от Керчи».
Бойцы морского десанта спешат на помощь защитникам Севастополя
Фото: Александр Соколенко / РИА Новости
При этом Кузнецов отметил, что заслуживают внимания и выводы одного из командующих Черноморским флотом адмирала Льва Владимирского, который считал, что если бы не Феодосийский десант, то занятые в районе Керчи и со стороны Азова разрозненные плацдармы были бы быстрее изолированы и уничтожены противником.
«Высадка в Феодосии не только выручила эти наши десанты, но и решила задачу всего первого этапа в этой операции», — резюмировал Владимирский.
В январе 1942-го Севастополь был спасен и получил несколько месяцев передышки, а советским и немецким войскам предстоял новый этап борьбы за Крым.
